Стать прокси

Я распахнула глаза, вскакивая с пола и чуть не падая обратно — конечности неприятно заныли, прибывавшие до этого времени в неудобном положении. Удивленно огляделась, щуря глаза из-за ярких лучей солнца. Кухня? На первом этаже? Неужели... Я заснула тут, в углу, дрожа от страха? Я схватилась за голову и присела на корточки. — Как?.. Что?.. Точно. Я помню, как ждала водителя, а потом, испугавшись, зашла в дом и обнаружила на полу кровь. Глаза непроизвольно повернулись в сторону двери и удивленно распахнулись — чистый пол. Ничего нет, будто все происходящее дурной сон. Никакой лужи крови и капель, следов или еще чего. Но как? Я отчётливо помнила, как рассматривала алые капли, с каким страхом шла в сторону второго этажа. И как потом в ужасе сидела в углу, судорожно пытаясь позвонить водителю. Но как я вырубилась? Сама ли? Быть может... Мне это действительно приснилось? Нет! Этого не может быть! Телефон обнаружился в злосчастном углу. Взяв его, я на ватных ногах вышла во двор. Меня встретили две веселые собаки, радостно прыгая и виляя хвостами. Признаться честно, никогда не питала любовь к этим четвероногим — в детстве собственная собака сильно испугала, и, с того дня, я стороной обходила четвероногих. Но в этот раз, увидев живность, я была в не себе от счастья. Опустившись на корточки, я, тихо раздавая комплименты, принялась гладить и чесать этих лохматых дружков. Что там говориться в книжках про мифических существ? Животные все чувствуют! И если эти милашки тут, то с этим местом все хорошо и подойдя ко мне они опровергли теорию о том, что в меня что-то вселилось. Собаки от ласки чуть ли не визжали, активно подставляя все свои бока. Успокоившись, я подняла телефон, сняла блокировку и посмотрела на последний звонок. В десять часов и тридцать три минуты я судорожно пыталась позвонить водителю. Но не дозвонилась. Приехал ли он потом? Гудки казались чудовищно долгими с противными писком. Тут телефон в руках привычно завибрировал — знак того, что звонок приняли. — Алло, здравствуйте, — первая представилась я. — Это Клэр Купер, я с Вами вчера договорилась о поездке. — Да, точно, — раздался из трубки хриплый мужской голос. — Я вчера был возле твоего дома! Но ко мне никто не вышел! — Постучаться? — Я не был уверен в адресе, что мне дали, — мужчина стал кряхтеть, и послышался хлопок машины. — Стучался, как же без этого. Еще сеть в важный момент подвела. Но в доме, ко всему прочему, был выключен свет. — Что, простите? — дрогнувшим голосом спросила я, чувствуя, как холодеют пальцы рук. Я хотела было повторить вопрос, но звуки будто перестали существовать для горла. — Света в доме не было. Полная темнота, — правильно поняв вопрос, ответил водитель. — Дом с номер тридцать два, с оранжевой калиткой? Я встала с корточек, расталкивая приставучую живность, ринулась смотреть номер дома. — Да, все верно... Тридцать второй номер и оранжевая калитка... — Знаю я твоих бабку с дедкой, — между делом довольно заметил голос в трубке. — А что свет-то дома выключила? — Я его не выключала... Тут неожиданно с телефона пошли многочисленные гудки, какие бывают, когда сбрасывают вызов или прерывается сеть. Я растерянно уставилась на экран телефона, с негодованием и удивлением отметив, что осталась теперь без сети. Что за дерьмо тут происходит!? Ступая по темной плитке дорожки, направляясь к дому, я основательно задумалась над тем, что мне делать дальше и увидела настежь широко раскрытую дверцу дома. Воздух с каждой секундой становился жарче и тело постепенно охватывал сильнейший жар, вызывая легкую панику и пренеприятное неудобство. Я закрывала дверь или ее кто-то открыл? Неужели тот, кто был этой ночью сейчас зашел в дом? Я определённо имела привычку закрывать за собой двери! Секунды превращались в часы, а голова страдавшая от многочисленного мышления отдалась глухой болью. Машинально протерев лоб, я удивленно замерла, почувствовав, как рука становится мокрая. Сдерживая первобытный ужас, медленно убираю руку и с замиранием сердца смотрю на нее. Пот — облегченно вздыхаю. Непроизвольно подкашиваются ноги, и я оседаю прямо на месте, не дойдя до двери около метра. Ко мне тут же подбегают две собачки, встревоженные моим состоянием. Как хорошо... Это всего лишь пот! Никакая кровь или кишки, просто кровь... Ой... Пот! Да, все хорошо, мне просто надо разобраться, не стоит разводить панику и нюни с утра пораньше. Голова начинает трещать так, будто мою черепушку нехило приложили к твердой поверхности. Я повторно провожу рукой по лицу и с удивлением подмечаю еще одну деталь — соленые капли медленно стекали с носа, направляясь к подбородку. Волосы мокрые, будто после дождя или душа. И жарко так, будто я бежала марафон под палящем солнцем. Неужели я так сильно нервничаю? Наконец встаю, подхожу к двери, несколько раз чмокаю губами. На зов возле меня сразу появились собачки и я подталкиваю их вперед, в дом. Если там кто-то есть, то пусть эти дружки вцепятся в брюхо названному гостю. Лохматые друзья неуверенно входят в дом. Точнее практически вкатываются в него в сидячем положении, благодаря моим стараниями. Смотрят на меня недоуменно — авось, чего нас на запретную территорию ведешь! По ушам ведь дадут! Но я лишь раздраженно шиплю и толкаю дальше. — Куси! — говорю командную фразу для собак. Похоже действует — обе псинки сразу воинственно встали и зашевелили ушами, как локаторами. Потом обнюхали пол, прошлись по кругу, один раз чихнув каждая и замерев на пару секунд. Снова встали и растерянно уставились на меня. — Никого нет? — я жалобно уставилась на собак и в этот момент в глаз попал пот. — Ай! Ругнувшись, я подошла к крану, открыла ледяную воду на полную. Когда лицо было умыто я несколько секунд подумав, засунула голову под струю. Почувствовав, как холодная вода продолжает путь по плечам и стекает вниз, повернула кран обратно, не меняя положения. Подождав несколько секунд выпрямилась, чувствуя себя гораздо выше. Головная боль исчезла неожиданно. Пришли ясные мысли. Со смущением понимаю, что дверь забыла закрыть. Но что мне делать дальше? Связи нет, мне некуда пойти, позвонить никому не могу. В голове моментально появился образ Малли, и я скептически подняла одну бровь, будто отвечая сама себе. «Ну не дурацкая ли идея?» — спрашиваю сама себя и мне отвечают, что лучше предложений нет. Или стой тут. Стоять мне не хотелось, поэтому с мокрыми волосами и майкой я прытким шагом пошла в сторону нужного дома. По дороге, выходя за пределы двора, краем взгляда заметила, что дверь, ведущая к большому рогатому скоту, открыта, но мужественно проигнорировала столь интересный факт, решив оставить все на собак. Нет, спасибо. Путь преодолён был быстро. Осталось только постучать. Я неуверенно стояла возле двери, оглядываясь по сторонам, будто искала у прохожих разрешение за беспокойство жильцов этого дома. Откровенно говоря, придя сюда мне очень хотелось, чтобы дверь открыла Малли, облаченная в какую-то мантию и всякими рисунками на лице и по всему телу. Я была бы счастлива, если бы она твердо взяв меня за руку и пронзительно посмотрев мне в глаза, шокировала бы речью, что она знает как избавиться от всей чертовщины — устроить древний ритуал. Клянусь, я бы поверила такой речи, даже стала бы сама активно рисовать соответствующие узоры на теле, если они не означают жертвоприношение. Сидела бы на коленках, готовясь читать молитвы часами. Все, что угодно. Неуверенно подняла руку, сжатую в кулак. Теперь посмотрим насколько отличаются мои фантазии от реальности. Если Малли захочет меня выгнать, то вцеплюсь в ее руку и начну просить о помощи... Неожиданно раздался грохот. Такой сильный, что я испуганно стала бить дверь, опасаясь, что Малли могло чем-то придавить. А может ее решили убить, чтобы я ничего не узнала!? И вот, когда мозг начал выдавать самые невозможные варианты события, дверь слабо отворилась и перед моим взором предстала целая и невредимая Малли. — Привет, — смущенно поприветствовала я, нервно поднимая руку и опуская ее. — Прости за визит, но нам можно поговорить? — Конечно, — сразу соглашается она, мягко улыбаясь. Я улыбаюсь в ответ, глядя на ее чистое, без намека на прыщи или черных точек лицо. Она кажется невероятно красивой и очень приятной. Мрачность ее лика, что была раньше, исчезла, не оставляя после себя ничего. В небесных глазах Малли больше не было признаков расстройства или огорчения, обычно преследующие ее на протяжении всего вчерашнего дня. И даже, кажется, что в них ничего не было За миг между молчанием и начавшимся разговором я с удивлением отметила одну странность в доме, и моя улыбка стала кривой. — Малли, что это? — спрашиваю я, кивков указывая на черную ткань, висевшую на стене прихожей. — Зеркало, решила завесить, — улыбаясь самой мягкой и теплой улыбкой отвечает она мне. Показывает, куда ставить обувь. — Проходи, пожалуйста. — Зачем? — не отставая спрашиваю я, глядя на черноту на стене. — И как часто у вас так делают? — Так делают в определенных случаях, — терпеливо объясняет она мне. Мы оказываемся в кухне. Малли добродушно ставит передо мной красивую чашечку и наливает из небольшого чайничка черный чай. Любезно ставит кубики с сахаром, пока я смотрю на еще одно завешенное зеркало. По спине непроизвольно бегают мурашки, и я направляю свой взор на Малли. Она сидит словно не своя, положив свои руки на колени, продолжая легонько улыбаться и смотреть на меня своими большими-пребольшими голубыми глазами. Отчего-то все мысли в голове улетучиваются, и я даже забываю, зачем пришла сюда. — А что у вас такое упало? — осторожно спрашиваю я, делая небольшой глоток чая. — Шкаф, — отвечает она. Ее вопрос меня немного ошарашивает. Шкаф и упал? Это как получилось? — Этот шкаф ни на кого не упал? — осторожно осведомляется моя персона. — Ничего страшного. Малли со смешком отмахивается и мне становится мимолетно жутко. Ее хрупкая, внушавшая неподдельный трепет фигура, встала со стула и оказалась возле занавешенного окна. — Знаешь, а все-таки ты права! — выдает Малли, скрещивая пальцы рук и поднося их к лицу. Девушка выглядит мечтательной и даже счастливой. — В чем именно? — Все проблемы можно решить! — А, это так, — хмыкнула я. — Кроме одной. — Какой же? Послышался глухой стук — что-то упало в соседней комнате. Я повернулась туда, откуда предположительно шел звук, гадая, что случилось. В душе было неспокойно. Повернулась обратно к Малли, отмечая, что она так же странно смотрит, как в прошлый раз. Да, теперь ее лицо не было искаженно болью и обидой, она не плакала, не заикалась. Казалось, попроси Малли зайти в рощу с цветами, получится замечательная, идеальная, живописная картина. Но в ее словах не было намека на душевное спокойствие. — Я пойду посмотрю, что упало, — спешно говорю я, поднимаясь со стола и направляясь в комнату, где по моим предположениям упала вещь. Малли не остановила меня, будто являлась гостем собственного дома, когда я наоборот превратилась в хозяйку. На ее лице отразилось равнодушие — ну, точно можно войти. Но я не вижу, как она отчаянно кривится, провожая меня взглядом. Дом Малли был гораздо больше чем бабушки. По крайней мере, первый этаж вмещал в себе три комнаты, а не одну большую. Я зашла в зал. Об этом говорил небольшой диванчик, находившийся посреди комнаты, напротив которого стоял плазменный телевизор. Рядом с мебелью стоял низенький черный столик, где лежали журналы с газетой, и стояла ваза с сушеными цветами — гербарий. По бокам комнаты были тумбочки с украшением, сервизом, со статуэтками. Но первое, что мне бросилось в глаза, был массивный шкаф, что лежал чуть поодаль, преградив дорогу к еще одной комнате. Вокруг него лежало множество осколков и разного вида битого стекла. Похоже, он хранил праздничную посуду, до того как умудрился упасть. Так вот что это был за грохот. Отчего-то неожиданно стало дурно: голову словно сдавили тисками, будто намереваясь проломить черепушку. Я схватилась за голову, опуская глаза, и увидела возле кресла перевернутую рамку, судя по всему, с фотографией. Это упало только что? Отчего-то приступ боли прошел, хоть не до конца. Голова словно налилась свинцом, и жутко хотелось прилечь хотя бы на пару минут. Невероятно стало холодно, словно меня обдало морозным январским ветром. Я обняла себя руками и несколько раз протерла их, подходя к рамке. Подняв вещь, мои глаза широко расширяются в крайне сильном удивлении — с фотографии на меня смотрела Малли в милой шляпке и красивом платье. Она прямо сидела на стуле, изящно подняв голову и умело позировала фотографу. Но удивило меня не это. Стекло пошло трещинами — дурной знак. Предвестник... — Еще упало, — сзади меня послышался жалостливый голос. Мое сердце рухнуло куда-то вниз. Поднимая голову, я встретила еще одну фотографию с портретом девушки — он желал на боку, на тонкой деревянной раме и оттуда на меня глядела счастливо улыбающаяся Малли с цветами. Он упал с шкафа — доходит до меня. — У тебя страшный недуг, — произносит она. Я поднимаю фотографию, ставя ее на журнальный столик, поворачиваюсь к девушке. Та спокойно стоит в проеме, смотрит прямо в лицо. — А у тебя? — практически шёпотом произношу я, опасаясь, что молчаливая ситуация приведет к чему-то жуткому. Бедняжка Малли не искала боли и горя, имея несчастье влюбиться в красивого мальчишку с детства и добившись от него ответных чувств. Она всего лишь жила приятной и светлой жизнью, пока один день не исчез из ее памяти. Тогда все пошло наперекосяк. Теперь она молча смотрела, не понимая, как все это произошло и когда появилась точка невозврата. Но... Все уже не важно, не так ли? Она не удостаивает меня ответом, продолжая немыми речами и мольбами нагружать тяжёлым грузом плечи. — Почему ты говоришь со мной? — Тот, кого я любила, еще давно закрыл свое сердце, — бесцветным голосом говорит она и в ее глазах я отчетливо видела мольбу. — А сейчас меня не удостоят даже злобным безмолвием. Уже не удостоят. Ее голубые, казалось, выцветавшие ежесекундно глаза посмотрели в сторону шкафа. Несколько минут, и я стою на пыльной дороге, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Смотрю на свои босые ноги, ничуточку не чувствуя дискомфорта, а потом поднимаю голову и вглядываюсь вдаль. В голове беспрерывно стоит один и тот же диалог: — Найди Марка. — Кого? — удивленно произношу в ответ. — Марка, — повторяет она и ее губы привычным движением расходятся в слабой полу-улыбке. — Это жених Лорен, которая была тут проездом. Она без вести пропала. — А кто такая Лорен? — рискнув, спросила я. Ее улыбка становится другой — невероятно широкой, что голова, казалось, развалится пополам. — Подруга Кейт.