***
На улице уже темно, лишь яркие фонари и ажурные неоновые вывески окрашивают город в пёстрые тона. Тишина… Одинокий прохожий изредка нарушает сложившуюся гармонию, но довольно быстро теряется за соснами, скрываясь в темноте и оставляя после себя лишь размытый силуэт и глухое стаккато каблуков. И вновь тишина. Струйка пара вырывается из моего рта, превращаясь в затейливый рисунок и в тот же миг бесследно растворяясь. Неосознанно стряхиваю с колен приземлившийся пожелтевший лист и смотрю вверх, на могучие кроны деревьев. Резная скамья уже не кажется мне такой уютной и гостеприимной. По телу проходит неприятный озноб, и я сильнее кутаюсь в легкое пальто, стараясь поглубже зарыться носом в тёмный шарф. Серая дорога пуста, лишь где-то на выходе мелькают неразборчивые тени и доносятся их тихие голоса. Прогулка в одиночестве — именно то, что мне необходимо перед приходом в ненавистный пятиэтажный муравейник, по недоразумению зовущийся «общежитием». И почему я никак не решусь снять себе нормальное жилье? Сворачиваю за угол и, ускорив шаг, иду вдоль ухоженного тротуара. Зарегистрируюсь на сайте знакомств и, наконец, пересплю с парнем, — мысленно продолжаю я свою тираду, в такт мыслям согласно кивая головой. И, быть может, вскоре я забуду об этом холодном, порой надменном человеке, давно завладевшем моим сердцем. Уголки губ невольно вздрагивают, когда в голове вырисовывается его образ. — Ублюдок, — до боли знакомый голос вгоняет меня в ступор, и тревога медленно электризует окружающее пространство. Я лихорадочно оглядываю огромную бетонную стену, остановив внимание на больших воротах у спортивной площадки. Спустя краткое мгновение размышлений кидаюсь к ним, в одну секунду оказываясь на пике событий. Громкий лязг железных ворот и сплошь разрисованная граффити стена остались позади. В голове всё ещё пульсирует болезненный хрип Егора, заставляя сердце болезненно сжиматься. Но в сумерках лиц не различишь, лишь несколько силуэтов кривятся в дальнем углу. Страх тянет меня назад, пламенем пульсируя в венах. Глухой удар тела об асфальт кажется слишком громким, и я в неверии пячусь назад. Это ведь не тело Егора только что… глаза в ужасе распахиваются. Чужие шаги, словно тиски, сковывают голову и мешают сделать вздох. — Поздно ты, — усталый голос доноситься до меня совсем скоро, и я облегченно выдыхаю, без доли сомнений узнав Егора, что показался в лучах одинокого фонаря. Он тяжело дышит, по лицу стекает пара солёных капель. На подбородке ровный порез, не глубокий, но светлая толстовка покрыта пятнами крови. И порез — явно не единственное последствие очередной драки. Слабо улыбнувшись, пытаюсь помочь ему удержаться на ногах, но он отшатывается и злобно смотрит, явно не желая принимать моей помощи. Неприятно. Мне хочется убежать. Но ноги не двигаются с места — я не могу бросить его. Упрямо поджимаю губы и протягиваю руку. — Пожалуйста, позволь мне помочь, — встречаю растерянный взгляд и на миг замечаю свое отражение в его глазах. Становится неловко и противно. Чувствую себя сопливой девчонкой, которая мухой липнет к своему кумиру. Моя рука, словно коснувшись обжигающего пламени, возвращается на прежнее место. Смешок срывается с тонких губ, и взгляд скользит в сторону, за пределы моего плеча. Словно говоря «делай что хочешь». Сглотнув противный ком смешанных чувств, я подставляю ему плечо и жду привычного сопротивления, но, к своему удивлению, чувствую устало привалившееся горячее тело. Его влажный запах из смеси пота и дорогого парфюма щекочет мой нос, и я теряюсь в собственных чувствах. Это сладостное и одновременно противоречивое чувство преследует меня всю дорогу. Весь путь словно в тумане, я покорно подчиняюсь крепкому телу, поддерживая и не давая свалиться. Лифт с убийственной скоростью возносит нас на девятый этаж десятиэтажной новостройки. Его двери автоматически открываются, и мы торопливо покидаем металлическую коробку. Егор немедля открывает дверь собственной квартиры и шагает внутрь, негромко звякнув ключами. Темно. В помещении нет ни единого источника света, и я непроизвольно сжимаюсь, вслушиваясь в его шаги. — Я в душ, а ты пока располагайся, — коротко бросает он, щелкая включателем, и скрывается в дверном проёме. Комнату озаряет яркий свет, и с моих губ слетает задумчивое «хорошо». Внимательно оглядываю богато обустроенную гостиную, стараясь подметить даже крохотную деталь. Мой взгляд цепляется за монохромную кружку с недопитым кофе на глянцевом столике. Мысль о его губах, что недавно прижимались к её краю, сводит с ума. Я сглатываю и, избавившись от давящего вожделения, прохожу к окну. Плотная ткань чёрных портьер непроницаемой стеной отрезает окно от внешнего мира. Мои пальцы медленно скользят вдоль тяжелой материи, и я ненадолго прикрываю глаза. Теряюсь во времени, вслушиваясь в монотонный плеск воды за стеной, и не сразу замечаю Егора: он уверенным шагом огибает угловой диван и располагается на светлом пуфике, занявшись боевыми ранениями. Пальто, которому я все никак не мог найти подходящего места, скомкалось в моих руках, и взгляд цепко прошелся по его стройному телу. Задержался на белых тапочках, затем заскользил вдоль длинных ног с угадывающимися очертаниями мышц за хлопковыми штанами, пока, наконец, не остановился на завораживающем торсе и не впился в крепкую грудь. — Поможешь? — Егор закусывает бинт, крепче стягивая белую марлю на предплечье, и в нерешительности останавливается, покосившись на меня. Я с готовностью приближаюсь. Бросаю вещи на диван и усаживаюсь между его ног, тут же ухватившись тонкими пальцами за край повязки. Предательский румянец показывается на моих скулах, и я чувствую себя неопытным стажером под внимательным взглядом его синих глаз. — Не туго? — мой голос на удивление спокоен. — Нет, — коротко отвечает Егор, и тень улыбки проскальзывает на его губах. Хмурю брови и стягиваю сильнее, завершив повязку большим бантом. Невольно упираюсь взором в соблазнительный пах и медленно облизываю сухие губы. Эта сладостная дорожка, что скрывается за красной полоской, так и манит к себе, заставляя оживать самые непристойные желания. — Неужели нравлюсь? — смешок срывается с его губ, и он привычным движением скатывается вниз, предоставив больше обзора. Боже, да я болен тобой… какой уж тут «нравишься»? — мысленно парирую я, но в итоге поднимаю полный удивления взгляд и вскакиваю на ноги. Ехидная улыбка всё ещё играет на притягательной линии его рта. Сердце пропускает один неровный удар. Мне больно. В его лапах я словно жалкая мышь, с которой играют. С моих губ срывается рваный выдох. — Я пойду. Общежитие скоро закроется, — пытаюсь зацепиться взглядом за мозаичную композицию из множества картинок, составляющих большой квадрат на светлой стене, но в итоге попадаю в плен синих глаз, старательно пытаясь подавить эмоции. — Ты можешь остаться, — ровно замечает он, но я уже не слышу его. Иду к выходу, натягивая драповое пальто. — Костя… — его рука ловит мою, крепко сжав и не давая сдвинуться с места. По телу проходят тысячи электрических разрядов. Что же ты на самом деле чувствуешь… Он отводит взгляд и, не проронив ни единого слова, держит мою руку, не решаясь попросить остаться. — Я гей, который сохнет по тебе второй год, — слова срываются быстрее, чем я успеваю подумать. Мой голос дрожит, а ноги в один миг становятся ватными. Хватка слабеет, и я одёргиваю руку. Уголки губ Егора на долю секунды вздрагивают, и он, решив что-то для себя, незамедлительно притягивает меня, тесно прижав к себе. Настолько, что чувствую исходящее от него тепло и легкий, едва уловимый запах мохито его жвачки. Тяжелое дыхание опаляет мою щеку, и я не могу скрыть пылающего румянца. — Пойдём, — низкий баритон щекочет ухо, я пытаюсь отстраниться, но он ловко этим пользуется, коротко целуя. Губы Егора… они мягкие и влажные. И прикоснулись лишь на секунду, но я уже послушной марионеткой в руках кукловода следую за ним. Светлые штаны не скрывают его возбуждения. Я волнительно сглатываю, когда оказываюсь в его комнате и восхищенно осматриваю монолитное окно с панорамой на ночной город. Тонкие гардины смягчают и рассеивают мягкий лунный свет. Проходя сквозь легкий струящийся тюль, серебристые лучи ночи равномерно распределяются по всему помещению, создавая полумрак. Я не замечаю, как оказываюсь на огромной кровати, провалившись в мягкий матрас. Егор касается пальцем моей губы и скользит ниже, очерчивая подбородок, торопливо забирается под футболку, поглаживая вмиг затвердевшие соски. Громко выдыхаю и несмело касаюсь его шеи. Не позволяет. Стягивает с меня футболку и рисует непонятные узоры на животе, несильно прикусывая мочку уха. Пошлый стон слетает с моих губ. Егор нависает сверху и вновь целует. Медленно проводит кончиком языка и проталкивает его вперед, смело раздвигая мои податливые губы. Неумело отвечаю и судорожно вцепляюсь ему в спину, притягивая как можно ближе. Скрип кровати. Он уже внизу. Проводит влажную дорожку от пупка к лобку и, торопливо разобравшись с молнией, стягивает джинсы с бельём, тут же вбирая мой член до основания. Задыхаюсь накатившими ощущениями и, не веря, смотрю вниз. Его голова ритмично перемещается вверх-вниз, заставляя меня с глубокими вздохами откинуться обратно на подушки. Егор меняет темп мучительно медленного на стремительный, проталкивая член в глотку и изредка облизывая головку. Сжимаю простынь и, прикрыв глаза, выгибаюсь навстречу умелым ласкам. Крышу окончательно сносит, и я, отстранившись, перехватываю инициативу. На миг свет фар освещает наши лица. Дикий взгляд, судорожное дыхание и блестящие влажные губы напротив. Снова темнота. Хочется рычать. Он всё ещё в трусах. Теперь Егор подо мной. Опускаюсь и провожу носом вдоль очертания его члена и глубоко вдыхаю терпкий запах. Облизываю шероховатую ткань, ещё больше теряясь в ощущениях. Шипит и сам снимает оставшуюся деталь одежды. На миг дыхание перехватывает. Сглатываю и провожу кончиком языка от основания до головки. Играю с уздечкой, слегка прикусываю венки. А затем просто насаживаюсь на немаленьких размеров член и сосу, наслаждаясь процессом и доставляя удовольствие Егору. Ненадолго отрываюсь и призывно облизываюсь. Рычит и, не в силах сдержаться, рывком переворачивает меня на спину. Чувствую, как его член касается тугой дырочки, но не входит, лишь трется и слегка надавливает. Смачный плевок. Первый палец мучительно медленно входит внутрь, раздвигая. А затем второй. Шиплю, волна боли проходит по телу. На миг он останавливается, судорожно оглядывает комнату и хватает с тумбочки что-то очень вкусно пахнущее. Прохладная жидкость стекает по спине и вскоре оказывается на его пальцах, смело орудующих внутри. Он смазывает свой член и нависает сверху. — Готов? — чувствую, как головка надавливает, стараясь проникнуть внутрь. Пальцы на ногах рефлекторно сжимаются и впиваются в матрас, когда руки до боли комкают простыню и тянут тонкий хлопок в разные стороны, намереваясь разорвать. Тяжело дыша, он нависает надо мной, едва прикоснувшись разгорячённым телом. В бессилии я запрокидываю голову и сглатываю, заставляя кадык неприятно взметнуться вверх. Короткий поцелуй в шею, и по моей спине скользит тёплая ладонь. Он не церемонится, тут же начинает вколачиваться рваными толчками. Пробую сжать сфинктер и чувствую его полностью. Горячий, пульсирующий. С его губ срывается глухой стон, и я изредка проделываю этот манёвр. Внезапно Егор останавливается, войдя до основания. Нет, не кончает. Просит перевернуться на спину. Закидываю ноги на его вспотевшие плечи и вновь откидываюсь на подушку. Егор начинает двигаться и совершенно случайно задевает простату, вырывая очередной стон. Нравится. Задевает ещё раз и, уже не меняя угол проникновения, вовлекает в продолжительный поцелуй. Кусает пульсирующую жилку на шее, тут же зализывая. Вскоре возбуждение доходит до пика, и я, изгибаясь, кончаю, до предела сжав его член мышцами ануса. С диким рыком он изливается следом. В меня. Толчками его сперма вливается внутрь и заполняет. Целует мокрый живот и пробует на вкус мою сперму. Громкий глоток, и он поднимается выше, в бесчисленный раз срывая солоноватый от вкуса спермы поцелуй.***
Снег… под звуки чарующей музыки белоснежные хлопья опускаются с голубых небес, клича за собой первые холода. Я жмурюсь и растерянно оглядываюсь. Знакомая мне гостиная преобразилась, тяжелые шторы не закрывают более окна, и некоторые детали, не замеченные вчера, становятся видимыми. Откидываю мягкий плед и опускаю ноги, мягко коснувшись черного ворса. Рука в нетерпении поглаживает плечо с багровой меткой, и я невольно краснею, прокрутив прошедшую ночь, словно заезженную плёнку. Его обжигающие поцелуи, губы, уверенные руки… Боже, я не в силах сдержать протяжного стона. Я бесповоротно и безоговорочно в него влюбился. Пусть и сбежал, поджав хвост, оставив его одного в этой холодной комнате, но теперь хочу быть рядом. Всегда. Шарю взглядом в поисках одежды, но понимаю, что она всё ещё там. На пуфике я замечаю его толстовку и, прежде чем мягкая ткань касается моей обнаженной кожи, я зарываюсь в неё носом и глубоко вдыхаю запах. Запах Егора… Плавно опускаю дверную ручку и проскальзываю внутрь, тут же отразившись в зеркальной панели, огибающей весь квадрат комнаты. Выгляжу нелепо. Кофта почти достигает колен, светло-русые волосы топорщатся в разные стороны. Тихий смешок срывается с моих губ, и я завороженно осматриваю монохромный антураж комнаты. Скольжу взглядом вдоль стеклянного стеллажа, скомканной постели на молочной кровати и, наконец, зацепившись взглядом за композицию из встроенных в стену полок, замечаю его. Глянцевая поверхность белоснежного фортепиано отражается в сапфирах его глаз. Длинные пальцы виртуозно скользят по черным клавишам, изредка срываясь на белые, воспроизводя грустную мелодию. Он прекрасен. Даже с таким подавленным и отчасти виноватым выражением лица он неотразим. Я незаметно подхожу и несмело касаюсь его плеча. Он отрывается лишь на секунду, продолжая таинственную игру. Пыльцы движутся быстрее, агрессивнее прожимая клавиши, но внезапно он срывается, и какофония звуков смолкает. Резким движением руки он грубо притягивает меня ближе, и я чувствую влажное и сладкое дыхание на своих губах. — Что же ты делаешь со мной? — беспомощный вой вырывается из его рта, и укол совести больно ранит меня. — Всего лишь люблю тебя. Прости... — жалобно шепчу, прислонив голову к широкому плечу. Касаюсь его спины, несмело поглаживаю лопатки. Егор выдыхает и, расслабившись, коротко целует мою шею. Усаживает к себе на колени и зарывается носом в мой затылок. — Хочешь, я уйду? — тихо шепчу, буквально выдирая из себя эти слова. Он вздрагивает, и моё сердце сбивается с ровного ритма, готовое выпрыгнуть из груди. Но ответа нет. Я нарочито медленно сползаю с колен и неспешно бреду к своим вещам, разглядывая ворсистый ковёр под ногами. Всё ещё надеясь, что Егор остановит меня. Но он по-прежнему сидит, понуро опустив голову, и даже не смотрит в мою сторону. Больно. Внутри всё сжимается, когда я оказываюсь за пределами дома. Морозный воздух холодит разгорячённую кожу, и я сжимаю собственные плечи руками. Пульсирующая боль в голове и непрошеные слёзы, застлавшие пеленой глаза, не дают сделать и шага. Писк домофона действует отрезвляюще, и я делаю первый неуверенный шаг, а затем второй… медленно отдаляюсь от десятиэтажной новостройки, между тем теряя себя. Вытираю слёзы рукавом и прячусь за капюшоном. Подставляю ладонь в надежде поймать несколько хлопьев снега, но чьи-то торопливые шаги раздаются сзади, и я прячу руку в карман. Оборачиваюсь. Сердце совершает кульбит, с ужасом ударяясь о грудную клетку. Егор. Стремительно приближается, ступая голыми ступнями по выпавшему снегу и выдыхая клубы пара. Зажимает меня в объятиях и касается холодными губами кончика глаза. — Не уходи.