За стеной.

Ночная тьма отступила перед первыми робкими лучами солнца. Оно медленно поднималось над горизонтом, попутно окрашивая всё живое в более яркие тона. Предметы приобретали очертания, выступая из темноты. Вот один из лучей скользнул в открытое окно и упал на мою щёку. Я даже не шелохнулся. Продолжал сидеть в одной и той же позе на многострадальной заднице. Ноги согнуты и прижаты к груди, руки обхватили их. Немного подрагиваю. Где же моя гордость? Уверенность в себе? Первоначальная храбрость и саркастический настрой? Всё исчезло. Я чувствовал себя совершенно разбитым. Сознание услужливо подкидывает воспоминания о прошедшей ночи: крики и стоны, пошлые звуки и мои мольбы. Хочется уткнуться лицом в подушку и удавиться. Но, к сожалению, сам бы я этого сделать не смог, а просить спокойно сидящего рядом бету не хотелось. Майк догадывался, что здесь произошло, но скромно молчал, видя моё и без того печальное положение. А вот альфа, виновник произошедшего (хотя, кто больше виноват - это ещё стоит разобраться), свалил куда подальше. Явно опасался моего праведного гнева. Нет, так больше не может продолжаться, я устал. На мне только трусы и та самая толстовка, сверху - тонкое одеяло, в которое я был ранее укутан. Осторожно поднялся, немного покачнулся и неверными шагами побрёл к выходу из номера. - Эм, вы куда? - взволнованно спросил бета, подрываясь вслед за мной. - Осмотрю окрестности, - неужели этот хриплый, надрывный голос пренадлежит мне? Парень так и остался стоять на пороге, провожая меня взглядом до входной двери. Хлопок, и влажный утренний воздух окутал меня с головой. Шальной ветерок обдал прохладой ноги, а утренняя роса мгновенно намочила ступни. Ботинок на мне не было. Действительно, зачем они нужны человеку, который собрался утопиться в канаве? Импровизированный плащ из одеяла был оставлен по дороге. Он вольготно растянулся на влажной траве, к великой радости бабочки, и она не преминула сесть на нарисованный цветок - одеяло ими пестрило. Цветы были различной формы и окраски: от колокольчика до пиона. Я добрёл до самых стен, благо тут не далеко. Ненадолго завис над абсолютно сухой и чистой канавкой, всерьёз прикидывая, прыгнуть или нет. Но, здраво рассудив, что навряд ли помру (скорее ноги сломаю), спустился вниз. Канавка была своеобразная. С одной стороны - покатая часть, земля немного осыпалась. А с другой - находилась стена. Расстояние между ними было большим, при желании я мог бы вытянуться во весь рост, но решил воздержаться от такого "отдыха". Я принялся медленно спускаться. Земля была сухой, поэтому не скользила под босыми ногами. Сбитые комки вперемешку с корнями и травой надёжно сдерживали склон, не позволяли ему окончательно осыпаться. Кое-как я спустился. Зачем? Сам не знаю. Сел, прислонившись спиной к стене, откинул голову назад, поджал колени к груди, а руки раскинул как попало. Тишина, благодать... Птицы, проснувшись, начинают заводить свои шумные трели, путаются, сбиваются, и переходят на вульгарное чириканье. Где-то вдалеке слышно протяжное карканье вороны, щебет трясогузки. Тихое пищание давало ясно понять, что где-то неподалёку находится гнездо. Листва на деревьях вторит этому разномастному пению, спокойно шуршит в такт ветру. Листья отрываются под особо сильными напорами воздуха, взмывают ввысь и невольно медленно опускаются на траву. Теперь они постепенно высохнут, свернутся и навеки упокоятся в земле. Просто так эти звуки не услышать - только если замолчать, притихнуть и... действительно начать слушать. И когда это я стал так дружен с флорой и фауной? А да уже и не важно. Тихий шорох маленькой мышки. Милый пушистый зверёк вырыл где-то неподалёку норку и теперь старательно её обустраивает. Серая шубка на мгновение мелькнула перед моими глазами и скрылась. Только сверкнули бусинки-глаза, да скользнул лысый хвостик. Даже у этой малышки есть дом, а вот у меня теперь нет. И мне уже ничто не поможет. Неподалёку шумело что-то смутно напоминающее ручеёк, булькающие звуки негромко доносились откуда-то справа. Вода бывает разной: холодной и горячей, приятно тёплой или ледяной. Она может острыми копьями впиваться в кожу, приносить и заглушать боль, а может и просто мирно течь, как мысли. Неспешно, спокойно и размеренно. Эта - явно была прохладным и свежим источником. Будь у меня желание и силы, я бы с удовольствием припал губами к ней и, не задумываясь о миллиардах микробах, сделал бы пару жадных глотков, отчаянно надеясь напиться. Внесу ка и я лепту в эту песню природы. Я приподнял голову и с силой опустил - хорошенько ударил ею по стенке. Послышался глухой звук. Закрыл глаза, чувствую неприятную, саднящую боль в затылке. Ещё и ещё. Уже ощущаю, как тонкая струйка крови стекает по затылку, потом попадает на шею. Волосы сзади, наверно, уже немного окрасились красным. Мне плевать, психика сдала. Я улыбаюсь, а из глаз текут слёзы. Солёные, совсем не такие, как раньше. Они другие. В них - не просто горе, боль и обида, в этих слезах моя сила, гордость и вера. Больше ничего не осталось. Опять удар, за ним - другой. Голова ощутимо ноет, но это ещё не предел. Волосы совсем не смягчают ударов, кажется, даже наоборот. Ритмичные звуки и ощущения помогают отвлечься от мыслей и воспоминаний. Больно, чертовски больно, но не там, не голове. Уже почти не ощущаю своё тело, будто сознание отделилось от него. Хоть и бью теперь не сильно, но не теряю надежды просто провалиться в сон, потеряться, забыться. Струйка постепенно превратилась из одной в две, а затем в три, и они уже активнее принялись течь. Толстовка безнадёжно испачкана, плевать. Уже не слышу звуков вокруг, теперь не слышу. Уши словно заложило, глаза закрыты, но слезам это не мешает. Они текут вниз, плавно скользят по щекам, сбегают на шею. Чувствую чье-то прикосновение, следующий удар смягчает большая тёплая ладонь. Она образовала преграду между моей головой и уже, наверно, порядком окровавленной стеной. - Совсем рехнулся, - послышалась тихая брань вперемешку с матом. Меня приподняли и слегка отволокли от стены. Наклонили голову и снова те же руки принялись ощупывать рану. А кровь всё течёт. Густая, алая, она ещё не капает на землю, но из-за наклона головы стекает на лоб. Я принципиально не открываю глаз - не хочу нечего видеть. Не хочу видеть ЕГО. Кровь и слёзы попеременно капают на землю, а мой "спаситель" судорожно пытается перевязать мне голову непонятно откуда взявшимся бинтом. С собою, что ли, всегда носит? Хотя мне, если честно, неинтересно. Голова и без того болит и плохо слушается. В принципе, немудрено - столько то раз приложиться ей. Альфа подхватил меня на руки. Ни малейшего сопротивления с моей стороны, но, вопреки предположению, он никуда меня не понёс, просто сел на землю, продолжая прижимать к своей груди. - Прости, - тихо прошептал он, - я не хотел, чтобы всё так закончилось. Опять повисла немая тишина, нарушаемая только его тихим, сбивчивым и каким-то надрывным дыханием. Даже птицы как-будто умолкли. Я медленно, не торопясь приоткрыл глаза. Свет почти не проникал в этот овражек, и здесь оставался полумрак. Но даже сквозь него я смог увидеть поблёскивающую слезу на щеке альфы. Он задрал лицо вверх, явно стараясь сдержаться, не дать слабину, но предательская влага всё же смогла вырваться и коварно скатиться по щеке. Плохо понимая, что творю, я осторожно приподнял многострадальную голову и поцеловал обнажённую шею. Этан дёрнулся, явно не ожидав чего-то подобного, опустил лицо и посмотрел на меня. Глаза были влажными, ресницы слиплись и казались чернее и больше. Я, не раздумывая, потянулся своими губами к его, нежно и осторожно вовлекая в поцелуй. Он ещё ничего не понимал, но робко старался ответить. Я всегда питал слабость к слёзам, особенно чужим. К тому же, мне теперь нечего терять. Я сдамся и отдамся на волю судьбе. Мы просидели так примерно пол часа. Молча, прижимаясь друг к другу. Он явно думал о том, что делать дальше. А я, осознав, что после удара о стенку, рехнулся окончательно, просто не двигался, надеясь, что если открою глаза, то наваждение исчезнет. - Люблю, - руки прижали меня сильнее, - и не хочу больше причинять тебе боль. Прости меня, - нос альфы уткнулся куда-то в район шеи . Эх, в крови весь испачкается. Я промолчал. Зачем произносить вслух очевидное? - Ай, чёрт! Как больно-то, - вскрикнул я, когда альфа плеснул на рану перекисью водорода. Зашипело и защипало. - Я, пожалуй, промолчу, - слегка виновато протянул Этан. - И правильно сделаешь. Ещё каких-то двадцать минут назад я мёртвым грузом висел у него на шее, зато сейчас - очень даже живо вопил. - Откуда у тебя вообще всякая медицинская хрень? - В отличии от вас, - он обвёл меня и сидевшего рядом бету, угрюмым взглядом, - я не бросаюсь сломя голову на встречу приключениям с пустыми руками. Я взял аптечку. Если бы знал, что всякие неадекваты соберутся биться башкой об стенку, то ещё и таблеточки успокоительного захватил. - О какую стенку и кто бился? - ужаснулся Майк, переводя взгляд с одной кислой рожи на другую. Кажется, всё понял и уже, вспыхнув праведным гневом, собрался высказать брату своё мнение. - Молчи, не до тебя сейчас, - альфа старательно перевязывал мне голову. Теперь я напоминал мумию, хотя на лице не было бинтов. Он как-то очень ловко орудовал ими, будто всю жизнь это делал. Бинт проходил под подбородком и небольшая полоска находилась на лбу. Чёлка гордо торчала поверх бинта, остальные же волосы пришлось примотать к голове. Эта перспектива меня не радовала, но ничего не поделаешь. Каждый сидел в своём углу комнаты. Альфа что-то с упоением подсчитывал, двигая губами, но не издавая ни звука. Бета мрачно созерцал стенку, силясь наконец разобраться в том, что вокруг него происходит. Я же сидел на подоконнике, изредка потирая жутко ноющую голову. Уже немного жалею, что так психанул. Самобичевание - не лучший способ успокоиться.