Отпусти меня, Эггзи

      - Вы уверены, что мне не стоит с ним поговорить?       - Оставь это, Ланселот. Он сильный мальчик — справится.       Мерлин и Рокси стояли у входа в палату раненого, в окошко наблюдали за сидящим после него юношей. Уже третий день он не отходит от своего наставника, молчит, а на все попытки Мерлина оторвать парня от кровати он агрессивно отмахивался, бранился, затем вновь замирал в одном положении, не реагируя уже ни на что.       Нового Ланселота беспокоило состояние друга, но она не смела ослушаться приказа. Оставалось лишь ждать, знать бы только чего именно. Что Гэри сам позовет кого-то из наблюдающих за ним, или встанет со своего места, может, дотронется до бездвижного тела мужчины. Но он лишь сидел на табуретке, оперившись локтями в матрас и опустив подбородок на сомкнутые в замок пальцы, смотрел на Гарри, и все...       Казалось бы, все агентство Kingsman, да и вообще весь мир должен сейчас радоваться победе над Валентином и предотвращению его плана, но в данный момент как минимум трое агента оплакивали потерю своего товарища. Лишь один из них не оставлял надежду на выздоровление наставника, цеплялся за это как за последнюю ниточку, не позволял отключать машины жизнеобеспечения. Одинокий, наивный, разбитый... Он отчаянно требовал моральной поддержки. Той, которую не могли оказать ни Ланселот, ни Мерлин, ни мама. Единственный, кто мог удовлетворить все потребности юноши, лежал перед ним, подключенный к тихо пикающим аппаратам, дышал медленно и слабо — это было единственное движение со стороны Гарри Харта.       - Галахад! - голос Мерлина пронесся по палате, разрывая сладкую тишину белых стен и плиточного пола. Почти сразу же после смерти Гарри это имя перешло к Анвиду, но он ни разу не отозвался на данный позывной. Для него Галахадом все еще был наставник, ведь тот продолжал дышать, а мониторы показывали кардиограмму сердцебиения.       Рука Мерлина легла на плечо Гэри. Тот агрессивно дернул плечом, освободившись от чуть сжавших ткань пиджака пальцев агента. Мерлин вновь позвал юношу, на этот раз тише и ласковее, но тот вновь не отозвался. Хоть Эггзи и не смотрел на него, прекрасно знал: мужчина обернулся к двери в поисках поддержки от Ланселота. Девушка не заставила себя ждать: она на цыпочках подошла к другу с другой стороны и опустилась на корточки, постаравшись заглянуть ему в глаза.       - Эггзи, мы не можем помочь ему. После такого ранения не выживают, как бы нам этого не хотелось. Нам тяжело перенести эту потерю, Гарри был замечательным человеком, а тебе, наверное, в сто раз больнее понимать безысходность нашего положения в данном случае,- интонации Рокси значительно отличались от интонаций, с которыми говорил Мерлин. Она говорила мягко и ласково, заботливо и тихо, старалась наладить зрительный контакт; прикасалась к юноше, но не выходила за рамки. Ее миниатюрная ручка легла на колено Гэри, взгляд все еще был обращен на его лицо.       - Придется отключить приборы жизнеобеспечения, прости...       Последние слова заставили Анвина прикрыть глаза и сжать губы в тонкую линию. Словно кто-то ударил его в солнечное сплетение: дыхание перехватило, глаза стали невольно намокать, а по телу медленно растекалась неустранимая боль, только душевная. А она в тысячи раз хуже физической, это скажет вам любой потерявший родного человека.       Послышались шаги; хлопнула дверь, а Эггзи все еще не открывал глаз. Он бранил себя за то, что не был с Гарри в тот момент, что не смог предотвратить убийство, что до сих пор живет пустыми надеждами и ведет себя столь наивно. Перед глазами всплывали хорошо запечатлевшиеся в мозгу картины увиденного по монитору: пистолет, Валентин и Галахад, громкий выстрел, а затем тело падает на землю и наступает минутная тишина. В тот момент из груди Гэри вырвался крик боли и отчаяния, отчего он сорвал себе голос. Руки были сжаты в кулаки до побеления костяшек, а сам он не до конца понимал все произошедшее. Все это вгоняло в ступор, казалось кошмаром, но, увы, было реальным событием.       Эггзи распахивает глаза после последнего писка машины. Взгляд растерянно мечется туда-обратно, от тела к мониторам, оттуда — на стены, потом к двери и по кругу. Он вскакивает с места, слезы застилают глаза, а дыхание сбивается.       - Нет... Нет, нет, нет,- бормочет он, касаясь тыльной стороной ладони лица наставника, его рук, дергая одеяло за края. Но все кончено, для Харта уж точно, а для Гэри откроется новый лист: чистый, не испорченный, такой идеальный, каким был Гарри. Воплощение всего лучшего в одном человеке: сдержанности, наличия манер, опыта и доброты.       Эггзи плюхнулся на табуретку и дал волю слезам. Плевать, что Мерлин видит все это, слышит каждый всхлип. Фактически, Гарри Харт был отцом для Гэри, а не только другом и учителем. Он вправе проливать самые горькие слезы, читать самые громкие молитвы за этого человека. Мускулистые плечи парня сотрясались от плача, спустя полчаса его всхлипы начали постепенно затихать, пока не стали совсем немыми и тогда в палате воцарилась тишина. Анвин оторвал заплаканное лицо от матраса, взглянул на мужчину и улыбнулся.       - Мне будет не хватать твоих занудных лекций, старик,- дрожащим голосом проговорил он и поднялся с табуретки. - И все же ты знал, как правильно на меня влиять. Память о тебе не умрет, я об этом позабочусь.       Гэри протер мокрые глаза руками, прикусил нижнюю губу. Боль медленно улетучится, Гарри станет хорошим воспоминанием, но на все это нужно время. Аккуратно взяв одеяло за края, Эггзи потянул его к голове мужчины, тем самым накрыв светло-голубым полотном все тело. Чтобы не разрыдаться вновь он быстрым шагом покинул помещение, а в голове звучал голос ушедшего: «Отпусти меня, Эггзи. Отпусти, как все неприятные детские воспоминания».