Послушай меня...

Фон никогда не был таким. Да, он был неулыбчив, неразговорчив, но всё же, он показывал свои чувства. Он был Луной – он был таким же безупречным и далёким, а сейчас. Он будто сам свалился с луны. Он не улыбался вовсе, он ходил словно отрешённый от этого мира. Но, это неправильно. Что же случилось за эти три недели, пока Фортинбрас был якобы болен? Он ничего не говорит, но мало того, что он не замечает ничего, так и будто чувств лишился. Всё, пора уже с ним поговорить, надоело мне. Просто осточертело, ведь Фон очень дорог мне, даже слишком, не выдаётся ни минуты, чтобы я не подумал о нём. Не выходит…

***

Едва слышен скрип двери, когда Фон входит в комнату, но дойти до кровати он не успевает, сзади его перехватывают сильные и цепкие руки Джейка, крепко сжимая плечи и разворачивая к себе. - Что-то не так? – вновь холодный голос, вновь это безразличное выражение лица. Ничего не меняется. - Как это, «Что не так?», ты… Где ты опять пропадал?! – глаза блондина стреляют молниями, он сразу почти кричит, - Понимаешь ли ты, как я волнуюсь?! А? - Тебя это не касается, Джейк, ты же видишь, я пришёл живой и здоровый, так что отпусти меня, я устал и хочу спать, - если поначалу на его лице ещё было удивление, то сейчас он даже не смотрел на меня, он глядел куда-то в сторону окон, за горизонт, лишь мельком, обращаясь ко мне, скользнул глазами по моему лицу, чуть задерживаясь на глазах. - Да неужели, ты можешь устать? Я же знаю, что ты сейчас вновь проваляешься почти до самого утра и лишь каких-то полчаса отвоюешь у сна. А если завтра нет? А если завтра с тобой что-нибудь случится? Ты же не модифицированный, да, ты – гений, но обладать теми же способностями, что и «улучшенные» люди, ты не можешь… Я не могу, мне надоели твои постоянные поздние возращения домой, скажи, что случилось, Фон, - блондин перестал кричать, к концу своего монолога он почти шептал, опустив голову, не смея взглянуть на Фона. - Не станется со мной ничего. Да, я не модифицированный, я – ненастоящий, просто кукла, ещё один искусственный житель этого насквозь прогнившего мира. Просто не обращай внимания, забудь обо мне, словно меня и нет. Так будет проще, ведь никто не будет признавать меня – ненужную машину, простую шестерёнку этого мира… - мои руки невольно ещё сильнее вцепились в плечи черноволосого, сердце билось как ошалелое, казалось, время замерло, я ничего не слышу кроме собственного стука сердца. Ничего… Просто пустота… Я медленно поднял голову, впериваясь взглядом в эти столь полюбившиеся мне глаза. Он смотрел прямо на меня, но в глазах его плескался страх, столь не свойственный для него, столь неприемлемый. Нет, даже если и так… - Ты не бесполезный, не говори так, прошу, Фон, ты нужен, мне нужен. Я признаю тебя любым, коим ты бы не был! Хоть и искусственный, ты продолжаешь быть человеком, ты мыслишь, двигаешься, познаёшь этот мир. Ты всё равно самостоятелен, ты – живой, материальный. Ни за что больше, не повторяй эти слова, что ты не нужен, что бесполезен, не говори! – Джейк был ошарашен, но говорил от всей души, искренне. Я увидел, что в его глазах стоят слёзы, но до этого он никогда не плакал, не показывал свои слабости. Неведомое чувство охватило меня, заставляя прижать к себе этого неприступного паренька, обхватывая руками и поглаживая трясущуюся спину. И тут, на своей спине я чувствую его пальцы, что остервенело сжимают мою лёгкую рубашку. - Тише, тише. Всё хорошо, я рядом, с тобой, - шептал блондин на ухо пареньку, который так доверчиво прижался к его груди. Джейк понимал, что его соседу больно, что его рвёт на части, но он будто пытался собрать Фона заново, сжимая его. - Но, я – искусственный, разве нужен ли я такой? Джейк, послушай, я не хочу, чтобы ты покинул меня, но если я тебе противен, то уходи сразу… - мне пришлось заткнуть его поцелуем, таким нежным, лёгким и мимолётным. - Нет, ты мне не противен! Плохо меня слушал что ли, дурашка? Я тебя не покину, что бы ни случилось, пойми. Я… это… не могу бросить тебя, нравишься ты мне, - в ответ на это корявое, но чистое, искреннее признание Фон лишь больше прижался к Джейку, утыкаясь носом ему в шею и тихо сопя.