Грань

      Удар.       Стекло искристым взрывом разлетается вокруг меня, ослепительно сверкая в свете солнечных лучей.       Вспышка боли разрядом тока проходит по моему телу от ступней до каждой клеточки мозга. Я хочу остановиться, сесть прямо на бетонный пол, усыпанный осколками разбитого пулей стекла, снять кроссовки и дать отдохнуть своим ногам, но я понимаю – нельзя. Выдыхаю и снова пускаюсь наутёк. Я слышу крики спецназовцев за спиной, слышу выстрелы, но не останавливаюсь – и никогда не остановлюсь!       Быстро смотрю по сторонам в поисках какого-нибудь спасительного пути. Не вижу ни одной крыши, ни одной двери, ни хотя бы троса или лестницы – остаётся только вниз. Добегаю до края здания и прыгаю, даже не глянув под ноги. Я всегда считала, что лучше разобьюсь насмерть, стану кровавой лепёшкой, чем дам себя поймать. Не поймают. Не в этой жизни.       Мне везёт, в общем-то, как и всегда. Я приземляюсь на крышу какой-то высотки – она, если не ошибаюсь, принадлежит известной автомобильной компании – и снова бегу. Ноги горят, в венах не кровь, а раскалённый металл, но я не останавливаюсь и стараюсь не сбить дыхание.       – Она уходит!       Да неужели?       – Эй, она вон там!       – Открыть огонь!       Ну не хватало… С крыши здания, откуда я только что спрыгнула, в меня летят пули. Ха, и пока что ни одна не достигает цели! Я перемахиваю через невысокий забор и вижу какую-то дверь – о да, это мне на руку. Мои силы на пределе, но я разгоняюсь и, выставив вперёд правое плечо, врезаюсь прямо в эту дверь. Она распахивается, а я, вбежав внутрь, захлопываю её обратно и прислоняюсь к ней спиной. Судорожно выдыхаю и опираюсь руками о колени. Небольшая передышка, меньше минуты… Меньше… Фу-ух…       «Фейт, какого чёрта?! Копы на хвосте, да и птички скоро присоединятся к травле!»       Травля! Какое точное слово, точнее даже и не придумаешь!       – Мерк, если я продолжу бежать без передыха, они точно меня поймают. Думаю, пятнадцать-то секунд у меня есть.       «У тебя нет и одной, так что вали оттуда и живо!»       Он никогда меня не подводил, и я безоговорочно ему верю – если нет и одной, то… побежали! Последний выдох – и я срываюсь с места. Длинным белым коридорам нет конца, а от этого белого, белого, вечно белого цвета мне режет глаза! Этот город, он весь такой белый, и создаётся чувство, что этот мир забыл другие цвета! Белый город под голубым небом – с ума от счастья сходишь, когда видишь зелёный, жёлтый или сиреневый. Красного ещё многовато, но даже ему радуешься, настолько въелся уже этот белый!       Наконец, я добегаю до лифта. Забежав в кабину, жму на кнопку «ВНИЗ» и просто падаю на пол. Спускающийся лифт мерно гудит и вибрирует, и меня это успокаивает. Я с удовольствием набираю полные лёгкие воздуха, хоть и душного, ужасно непривычного, но такого драгоценного…       «Фейти, они от тебя не отстанут – если собираешься идти по низу, будь осторожна! На крышах ты как рыба в воде, а тут вряд ли сможешь ориентироваться. Я буду помогать, но и сама не сачкуй. Не выбегай на людные места, ясно? Только в крайнем случае и только в большие толпы, каких у нас не наблюдается уже лет семь…»       – После «Мяса-на-бетоне»? – не столько спрашиваю, сколько утверждаю я.       «Знаешь же. Лучше беги в подземку, там копы сами сориентироваться не смогут. Или можешь по нашему, проверенному».       «Мясо-на-бетоне»… Так мы символично прозвали крупный митинг в центре города лет семь-восемь назад. До него, конечно, тоже были, даже покрупнее, только на тех митингах если и открывали огонь, то не убивали всех. Так, нескольких человек, чтобы остальных разогнать. В этот же решили перестрелять всех тех, кто не успел спрятаться или убежать. Выстрелы, помню, лились градом, а бетонная плитка тогда пропиталась кровью. Столько смертей я не видела даже в страшных фильмах.       – Ты серьёзно? – силюсь выдавить смешок. – В прошлый раз это не кончилось особым успехом.       «Ну как бы… не совсем».       «В прошлый раз…» Об этом «прошлом разе» нельзя не вспомнить. Я тогда завернула в какой-то переулок – и тупик. Дверей не было – ни одной! – перегородка между домами была высоченная, а назад сворачивать было поздно. Так я разбила камнем окно и через него забралась в квартиру. Там промчалась мимо вопящих жильцов, вышибла им входную дверь – ну не было времени с замками возиться – и помчалась на родимые крыши. Обычно мы, бегущие, так не делаем, но в тот раз мне пришлось.       Лифт всё ещё спускается.       «Фейт, я нашёл кое-какой путь!» – восторженно восклицает Мерк в моём ухе. Немного убавляю громкость наушника.       – Не перепутай право и лево, когда будешь говорить мне, куда сворачивать, – говорю я.       «Обижаешь, старушка!» – смеётся он.       И я смеюсь.       Лифт останавливается, и двери кабины раздвигаются. Поднимаюсь с пола и отряхиваюсь. Выхожу, пока можно не бежать, и иду дальше по плохо освещённому коридору.       «Откроешь ту дверь, – ту, которая в пяти метрах от меня, – там будет поворот направо, после ещё одна дверь – и тогда беги».       – О’кей, Мерк.       Ногой выбиваю дверь, прохожу коридор, миную поворот и останавливаюсь перед выходом.       «Чего ждёшь? Копы не совсем идиоты, чтоб отдыхать».       – Знаешь…       Я делаю глубокий вдох и ненадолго задерживаю дыхание. Потом резко выдыхаю и говорю:       – Я каждый раз боюсь, что эта погоня станет для меня последней.       Мерк мне не отвечает. Он тоже боится, я знаю. И я за него боюсь. Он и сестра – самые близкие мне люди. И вряд ли я выдержу потерю хоть кого-то из них.       «Береги себя, Фейти».       После этих слов я выбиваю дверь.       Уши сразу же разрезает шум вертолётов, кружащих высоко-высоко надо мной.       «Фейт, чего встала! Проваливай, про-ва-ли-вай!» – разрывается мой наушник.       Я поворачиваю влево и пускаюсь бежать. В ушах звенит голос Мерка, диктующего мне, куда и как.       «Так, направо, налево, снова направо, а теперь не сворачивай, перепрыгни этот забор, а к этому не суйся, там напряжение, перелезь по трубе, вали через парковку, сзади копы, слева копы…»       Я чётко следую всем его указаниям, последним из которых является «В ПОДЗЕМКУ, ФЕЙТИ, ЖИВО!» Вход на ближайшую станцию метро находится на площади, где расхаживают городские. Я выныриваю из-за поворота и бегу к лестнице, ведущей в метро. Сразу возмущённые и испуганные возгласы окружают меня, как стая мух – варенье или кое-что похуже. Так и хочется остановиться и объявить: «Добрый день, дамы и господа, перед вами экземпляр вселенского зла – бегущая Фейт Коннорс!» – но эта мысль тут же сменяется разъярённым внутренним голосом, орущим: «ДА О ЧЁМ ТЫ, ДУРА, ДУМАЕШЬ?!» В несколько прыжков миную лестницу и бегу к тоннелям. За мной раздаются крики не только перепуганных людей, но уже и копов (ну да, копы – не люди). Я даже слышу пару выстрелов перед тем, как нырнуть в темноту тоннеля. На свой страх и риск бегу по путям, но, благо, поезда ни сзади, ни спереди мне не встречается, пока я не добегаю до входа для… для персонала, наверное.       «Ты оторвалась!» – радостно вопит Мерк в наушнике.       – Да! – так же радостно отвечаю я и, взметнув руки вверх, подпрыгиваю. – Ю-ху! Мерк, я снова осталась невредима!       «Теперь ищи отсюда выход и дуй на базу. Отдохнёшь – и снова в бой!»       Усмехаюсь. Куда уж без боя…

***

      «Я бы мог поверить, что ты решила купить себе пиццы с колой и отпраздновать то, что ты до сих пор жива, но я не могу поверить, что ты принесёшь мне холодную пиццу, – бурчит Мерк в наушнике. Вся его реплика скрывает под собой всего один вопрос… – ГДЕ ТЕБЯ НОСИТ?!»       Заливисто смеюсь и отвечаю:       – Знаешь, не так уж этот город и плох, когда ни от кого не удираешь.       В наушнике раздаётся недовольное бормотание.       «В общем, будут проблемы – кричи, пой, танцуй», – отвечает он.       – Всё сразу, – шепчу я, и мой голос растворяется в вечернем воздухе.       Да, этот город не так уж и плох. Бесконечно белый стал каким-то… родным, что ли. Белый город, сияющий серебряными зеркалами и стёклами, на которых я балансирую между жизнью и смертью, между свободой и заключением. Этот город – моя грань. Грань между всем.       Иногда я ненавижу его больше всех копов на свете, а иногда люблю больше всех Мерков на свете. Странное такое чувство, будто бы балансирующее на грани. То наклонится в сторону ненависти, то – в сторону любви. И так со всем и во всём.       И сейчас я стою на грани – на грани между белым бетонным полом и необъятным воздухом, на крыше самого высокого небоскрёба в городе. Облачённый в чёрный плащ ночи с редкими жемчужинами звёзд, передо мной как на ладони весь город, сияющий рыжими фонарями. Прохладный ветер пронизывает меня до мурашек, как и красота серебристо-чернильной реки с огненными бликами от фонарей, зеркальная гладь зданий и множество скрытых от чужих глаз дорог на крышах.       И вот я уже вижу несколько.       Но выбираю всего одну.