Мне так лучше думается

- Тебе не кажется, что это уже слишком?! – возмущенно произнес Джон, не отрываясь от газеты. В кои-то веки он решил полежать на диване в гостиной, расслабившись в свой законный выходной со свежим номером London Daily, но не тут-то было! Шерлок как раз переживал то состояние, когда в опасности находились не только стены их уютной квартирки на Бейкер-Стрит, но и все легко бьющиеся и быстровоспламеняющиеся предметы, располагавшиеся в пределах его досягаемости. Состояние это можно было охарактеризовать буквально двумя словами: ДИКАЯ СКУКА. К несчастью, Джон в некоторой степени тоже попадал под определение чего-то, находящегося под рукой консультирующего детектива, и поэтому сейчас изо всех сил пытался по-мужски решить проблему... То есть – игнорировать ее до тех пор, пока она сама собой не уйдет. Однако намного проще было игнорировать разъяренного гризли где-нибудь в Скалистых горах, нежели скучающего Шерлока. На данный момент, великий сыщик сидел, развалившись в кресле, и методично извлекал монотонные звуки из скрипки, один ужасней другого. Видимо, в его понятии против Джона должна была сработать именно эта тактика. А дело-то, собственно говоря, было в том, что диван, по случаю облюбованный сегодня доктором, на основании каких-то негласных договоренностей (видимо, заключенных в очередной раз, когда Джон ушел, а Шерлок так и продолжал говорить) считался законным местом детектива. И именно сегодня, когда доктор спустился из своей комнаты и занял свободное место с намерением спокойно почитать о последних событиях в городе, Шерлоку просто-таки приспичило отстоять свое право на этот предмет интерьера. - Джон, ты можешь с легкостью это прекратить, - невинно сообщил Холмс, извлекая из скрипки очередной протяжный звук. Уотсон не пошевелился, лишь сжал сильнее зубы. Черт бы побрал этого гения дедукции! Ну сколько можно?! И, хоть доктор и побаивался вероятности того, что минут через пятнадцать таких пыток, из его ушей потечет-таки кровь, сегодня он решил стоять на своем до последнего. Ну, в конце концов, всегда все было так, как того пожелает Шерлок. Видимо, Джон разбаловал его, и теперь приходилось бороться с последствиями. - Я с места не сдвинусь, и не надейся, - пробормотал Джон, впрочем, не особо рассчитывая быть услышанным. Чем Шерлока не устраивает его кресло? Или кресло Джона? Или один из стульев у дубового письменного стола? Или, еще предпочтительнее, большая кровать в его комнате? Тем временем Шерлоку наскучило мучить скрипку, и он решил изменить стратегию поведения. - Ну, Джооооон, ну ты же знаешь, это единственное место в квартире, подходящее для размышлений! – Протянул он. – Мне надо подумать, а ты мешаешь мне удалиться в чертоги разума! Джон слегка опустил газету и смерил соседа подозрительным взглядом. - О чем подумать? Где миссис Хадсон спрятала твой ненаглядный череп? Или где сегодня провели ночь Донован и Андерсон? – Джон ухмыльнулся. – А может быть о том, почему у Майкрофта и Лестрейда теперь один зонт на двоих? Я точно знаю, что ты не работаешь сейчас над делом, так что кончай свои провокации! Джон снова уткнулся в газету, проигнорировав обиду в глазах друга. Впрочем, обида в них обитала недолго. - Что ж, - сказал Шерлок, - раз тебе необходимо читать газету на этом диване, а мне необходимо на нем размышлять, полагаю, он достаточно большой, чтобы мы могли разделить его на двоих. С этими словами Холмс придвинул кресло ближе к дивану и закинул свои босые ноги поверх ног Джона. Однако и тут Шерлок немного просчитался – почему-то именно сегодня Джон твердо решил показать детективу, что такое настоящая военная выдержка, а потому никак не отреагировал на столь вопиющее нарушение личного пространства и с безразличным видом перевернул страницу. Некоторое время в гостиной царило молчание, однако наблюдательный человек смог бы сразу сказать, что двое молодых людей сейчас были сосредоточены не на своих мыслях - они оба просчитывали шаги противника в этой сидячей войне за диван. Шерлок полулежал в кресле, сложив руки в молитвенном жесте и постукивая пальцами о пальцы, Джон же стоически делал вид, что полностью поглощен статьей о победителе национальной лотереи, хотя на самом деле в уме он прикидывал возможные ходы сыщика. Тот явно вот-вот перейдет в активное наступление, и Джон прекрасно знал, какую стратегию выберет Шерлок на этот раз. Первый шаг уже сделан – Холмс попытался использовать нежелание Уотсона выглядеть геем в глазах других, взяв во внимание то, как доктор каждый раз спешил подчеркнуть в двусмысленных ситуациях, что они никак не пара, и что никто не любит женское внимание больше него. Что ж, великий гений допустил промах, ухмыльнулся про себя Джон, здесь нет чужих глаз и сегодня Уотсон, во что бы то ни стало, обставит своего социопатического соседа. Вероятно, если бы Шерлок мог читать мысли, он бы выбрал иную тактику, но эта обычно срабатывала с первого же раза, поэтому он был удивлен, и даже, в некотором смысле, восхищен выдержкой Джона. Но цель не была достигнута, а, следовательно, пора переходить к более решительным действиям. Он поднялся с кресла, потянулся, и, со словами «прости, Джон, но мне необходимо прилечь» плюхнулся на диван. Вернее, на Джона, ибо диван отнюдь не был достаточных размеров, чтобы с комфортом разместить двух взрослых мужчин. Джон был вынужден отложить газету, но позиции не сдавал. Вместо этого, он попробовал облагоразумить соседа. - Шерлок, боюсь, миссис Хадсон слишком стара для такого зрелища. - А-а, брось, Джон - мы оба знаем, что таким ее точно не удивить, - промычал Холмс куда-то в шею доктора. – Кроме того, она вернется только через час, так что мы спокойно можем полежать так еще. «Что ж, Шерлок, хочешь играть без правил? Будет тебе такая игра», - подумал Уотсон, а вслух произнес: - Ну… Только если ты этого хочешь. - Не обольщайся, мне так просто лучше думается, - слова Шерлока щекотали его шею, а его длинные руки, которые на таком маленьком пространстве просто некуда было девать, слегка обхватывали плечи доктора, почему-то тем самым оказывая прямое воздействие на работу мозга и мешая придумать достойный ответ. Через пару минут Джон сообразил, что не только руки сыщика замедляют мыслительный процесс - колено Шерлока находилось в таком месте, в котором ему, собственно, находиться было совершенно не положено. - Ммм… Может, ногу уберешь? - Нет. - Это вообще-то немного… неловко. - Нет. - О, боги, ты всегда был такой упрямый? – Возвел очи горе Джон. Шерлок слегка приподнялся на локтях, устремив взгляд в синие глаза соседа. Надо заметить, ногу он так и не убрал. - В принципе или именно в таких вопросах? – Спросил он Джона. - В принципе. - Да. - А в таких вопросах? – Глаза Джона выражали неподдельный интерес. - Полагаю, да. - Полагаешь? - Полагаю. - А наверняка? Шерлок затих, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Ощущения были… приятными. Джон пах карамельными ирисками и неплохо вписывался в обстановку на этом диване. - Наверняка, - уверенно ответил Шерлок, сверкнув своими серебристо-серыми глазами. Впрочем, он бы предпочел сменить расположение тел. Учитывая его рост, Джон намного уместнее выглядел бы сверху. Сам же доктор начинал находить положение забавным. Ему было ужасно интересно, кто же первый не выдержит в этой дуэли и решится покинуть место сражения. За себя он был уверен – наличие Шерлока сверху с каждой минутой смущало все меньше, а желание доказать свое право пользоваться общими вещами в их общей квартире росло. "К тому же, - думал Джон, - я прошел войну. Неужели не найду управу на этого великовозрастного ребенка?" Шло время, часы на каминной полке мерно тикали, будто убаюкивая обитателей 221B, усыпляя их бдительность. У Шерлока начинали затекать руки и шея, поэтому он передвинулся немного ближе к краю кушетки и, подперев голову рукой, продолжил изучающе рассматривать Джона. Такое знакомое лицо со столь близкого расстояния открывало новые подробности жизни своего обладателя. Шерлок исследовал морщинки вокруг глаз Джона, которые говорили о том, что тот часто и помногу смеялся. Холмс даже на несколько секунд задумался, появились ли у него самого такие же со времени их с доктором знакомства, ведь с тех пор он начал гораздо чаще искренне улыбаться и даже смеяться. Затем он обратил внимание на практически незаметный, старый шрам под левым глазом, полученный, судя по форме, от какого-то колючего предмета, возможно, ветки. Заметил, что кожа Джона до сих пор носит следы афганского загара, а на светлых волосах в районе висков начинает проступать заметная седина, говорящая о том, что война оставила глубокий след на этом человеке. Взгляд Джона был прикован к глазам Шерлока. Девушки часто говорили Джону, что в его глазах можно утонуть, а он улыбался, не слишком понимая метафору. Сейчас же он чувствовал, что вязнет в жидком серебре глаз Холмса, и не может оторваться ни на секунду. Джон следил за движением таких знакомых глаз, удивляясь, как такой маленький орган человека способен передавать такую гамму чувств и эмоций. Глаза Шерлока будто отражали его острый ум, цепкость, страсть, любовь к жизни, его неподдельный и безграничный интерес. А крохотная крапинка над зрачком в правом глазу как будто была сосредоточением всего того ребяческого задора, который Джон так любил в этом взрослом человеке. Стоп! Любил? Вот черт! - Может, ты, наконец, соизволишь слезть с меня?! - Нет. - А если я закричу? - Нет. - Могу и в глаз дать, знаешь ли. - Нет. - Шерлок, у меня спина затекла! Холмс наклонился к уху Уотсона и тихо, но твердо, повторил: - Нет. Их лица были на расстоянии сантиметра. Азарт плескался в глазах детектива, а доктора начинало переполнять решительное отчаяние. Между ними возникло, будто электрическое, напряжение: стоило лишь пошевелиться – ударит током так, что в себя придешь совершенно другим человеком. Джон поднял руку и провел по кудрям Шерлока, разрушая такие надежные стены. Секунда – и ток ударил. Джон впился губами в мягкие губы Шерлока, притягивая его как можно ближе к себе. Ему внезапно захотелось быть как можно ближе к этому человеку, как будто именно этого момента он и ждал всю свою жизнь. Джон целовал Шерлока, и где-то, на задворках разума, пришло понимание, что пазл под названием «Джон Хемиш Уотсон» наконец собран воедино, все частички нашли свое место, образуя полноценную картину, и ему больше никогда не понадобится искать недостающие элементы, потому что весь он – здесь. Весь он – в Шерлоке Холмсе. Шерлок обхватил руками лицо Джона, целуя его губы, нос, скулы, глаза, словно оставляя своими губами на них невидимые инициалы - «ШХ». Он целовал своего верного блоггера с четким и, как никогда, ясным осознанием того, что отныне ни за что не отпустит его от себя, сделает все, чтобы этот человек всегда принадлежал только ему. Часы на каминной полке мерно отсчитывали время, London Daily валялась под диваном, забытая и ненужная, а двое на диване все никак не могли оторваться друг от друга. И кто знает, чем бы закончилась эта мизансцена, если бы в один момент телефон Шерлока, до этого покоившийся на столе рядом с телефоном Джона, не издал настойчивый сигнал о принятом сообщении. Впрочем, возможно, никто не обратил бы на него особого внимания, если бы телефон доктора не подхватил настойчивую трель, возвращая своего обладателя в реальный мир. Не отпуская от себя Шерлока, Джон протянул руку за телефонами и, передав Холмсу его Blackberry, открыл сообщение от Лестрейда. В нем было всего одно восклицание – «Ну наконец-то!». Доктор в недоумении поднял глаза на детектива, которого трясло от беззвучного смеха, а тот, увидев реакцию Уотсона лишь молча протянул свой мобильный, на экране которого красовалось идентичное сообщение от Майкрофта – «Ну наконец-то!». Джон не знал, смеяться ему или плакать, но судя по тому, что миссис Хадсон, возвращаясь с посиделок с подружками, даже на первом этаже слышала дикий хохот, доносящийся из квартиры мальчиков, ситуация все же забавляла их обоих.