Был драконом

      Порой Астрид, ранним утром, когда еще темно, выходила на улицу, садилась на деревянные ступеньки около двери и, накрывшись теплой шкурой медведя, смотрела в небо.       Хофферсон внимательно смотрела на сияющую россыпь звезд на темно синем, почти черном бархате неба, поглядывала на узкий белоснежный, с еле заметными серыми пятнами серп месяца и медленно вдыхала влажный, чуть соленый ледяной воздух, застывший недвижимо на улицах деревни. Всю мертвую тишину утра нарушало лишь ее мерное дыхание, едва слышное в шуршании леса и шепоте морских волн, приносимое легким ветерком.       Астрид любила наблюдать, откинув все воинские обязанности, как на востоке небо робко светлеет и зеленеет горизонт, как звезды понемногу меркнут и тут же вспыхивают, будто сонно моргая, заставляя себя не спать, на мгновенье резко просыпаясь, и тут же засыпая, скрываясь в лимонно желтом зареве. Кроваво алый горизонт, цвета горячей драконьей крови, въевшейся навеки в землю деревни племени Лохматых Хулиганов. Ярко оранжевая полоса чуть выше, почему-то напоминает ей солнечные блики, путающиеся в лохматой рыжей шевелюре тощего слабого парнишки, сына могучего вождя – Стоика Обширного.       Девушка наблюдает за сизыми, мягкими, словно пух, облаками, лениво плывущими по голубой полосе рассветного разноцветного ласкового неба. Где-то там, в вышине, где небо чернильно-фиолетового цвета еще слабо мерцают звезды, ласково подмигивая Астрид, и девушка улыбается, медленно вдыхая свежий воздух.       Деревню окутывает слабая дымка утреннего тумана, и он кажется ей какого-то грязного, сероватого оттенка, но когда только-только появляется кусочек солнца, и первые слабые лучики робко касаются земли, молочный кисель вспыхивает золотом, и сквозь мелкодисперсную пелену капелек можно увидеть тонкие лучики, будто туман и не туман вовсе, а легкое невесомое полотно самого искуснейшего мастера в мире.       Хофферсон протягивает руку, желая коснуться золотистого облака, но у нее не выходит – рука так и остается в пустоте, не коснувшись чего-то физического, лишь легкая прохлада тронула подушечки пальцев. Девушка поднимает глаза к небу, где облака золотисто сизого оттенка закрыли собой четверть небосвода.       Какой бы Астрид воинственной не была, какой бы сильной и благоразумной не считала себя, но все же, она всегда мечтала прикоснуться к облакам, прикоснуться к небу.       А ведь на самом деле, облака неосязаемы. Оказывается, облака, это как туман, но облака. Это она узнала лишь благодаря тому тощему жалкому слабому парнишке, – Иккингу - не Сморкале, сулившему ей звезду с неба, не каким-то там другим мальчишкам, бегавшими за ней, а именно никчемной «рыбьей кости», Иккингу Хеддоку – первому в истории, кому удалось приручить дракона, да еще какого!       Пожалуй, было что-то в этом пареньке такого, что отличало его от других. С самого детства он был другим, отличался складом ума, телосложением, взглядами на жизнь. Отличался всем. Но не это отличало его от других, а что-то другое, такое же неосязаемое, как и облако – вроде вот оно, только прикоснись, ты уже чувствуешь прохладу и влагу на коже, но не более, все ускользает словно песок сквозь пальцы.       И лишь спустя какое-то время Хофферсон поняла, что же его отличает от других.       Поняла, когда Астрид, летая на своем змеевике, случайно увидела, как Иккинг, совершенно спокойно слетел с Беззубика, бесстрашно летя навстречу жадным волнам океана, абсолютно доверяя своему дракону, зная, что тот его поймает любой ценой. Тогда он до безумия напугал девушку. Как он мог совершенно спокойно лететь навстречу смерти? Да, он доверял Беззубику как себе, но всякому доверию есть предел. Это и сказала ему девушка, когда отчитывала Хеддока, когда они спустились успешно. Тогда он посмотрел на Астрид так, как не смотрел никогда, даже тогда в овраге, когда он отговаривал ее рассказывать деревне о драконе. И голос его звучал невыносимо твердо, и где-то, если сильно-сильно прислушаться, даже слышался тихий свирепый рев. Драконий рев.       Тогда он ей сказал всего три слова «Я ему доверяю», и эти слова Хофферсон запомнила навсегда. Тогда Иккинг просто сел на Фурию и ничего не говоря, улетел.       Астрид осмотрела улицу деревни, понимая, что туман уже испарился и вот-вот встанут викинги, девушка поспешила зайти. Ей не хотелось, чтобы кто-то застал ее за тем, как она наблюдает за рассветом.       Астрид знала, что отличает Иккинга от всех, кто был в деревне. Просто Иккинг не был душевно человеком, душевно Иккинг был драконом.