In the dark And I’m center on the middle mark ©
Стив сидел на кровати, комкая в руках бумажку. «Надо было сжечь», — подумал он, в очередной раз замечая чёрные буквы на белом полотне — те, что ещё не стёрлись. Выцветшие чернила взрывали память, впиваясь в сердце мелкими осколками; тёплые воспоминания, хранившиеся в самых дальних закоулках памяти, с болезненной точностью били по хрупкому прошлому. «Мама, прости меня», — прошептал Стив в кромешную пустоту. Он думал о том, как было бы стыдно перед ней сейчас. Из–за того, что в одиночку выпил полбутылки чего–то там очень дорогого и крепкого; из–за того, что он разбил уже два бокала из какого–то редкого стекла; из–за того, что внутри всё бунтует, и виной тому мятое письмо. Ему стыдно перед собой. За то, что не успел многое рассказать людям, которых больше нет с ним по разным причинам; за то, что бутылка в его руке наполовину пуста; за то, что его преданность и верность распространяются только на родную страну, государственную службу; за то, что не смог. — Стивен, — с ним говорят через дверь; он не хочет открывать двери никому, кроме единственного в мире человека, который никогда сюда не придёт. — Стивен, — повторил ещё раз собеседник за дверью. — Я знаю, что ты не спишь. Стив действительно не хотел ни с кем разговаривать, но, кажется, не все в этом доме разделяли его мнение. Мистер Фьюри казался особенно настойчивым. Он продолжал стучать, звать Стива по имени, пытался донести до него какую–то мысль, наверняка важную. Он постоянно повторял: завтра, завтра, завтра.Шесть лет назад Октябрь
Непривычно холодное утро окуталось туманом. Первое воскресенье октября тянуло за собой длинную линию тёмных туч, которые в любой момент могли разразиться яркими молниями. Стивен гордо вышагивал в сторону парка по пустынной улице. В правой руке — папка художника, сделанная из белого картона, перемазанная в краске; в левой — тряпичная сумка с кисточками, красками и бутылка с водой; подмышкой, прижимая к себе, Стив нёс небольшой мольберт. Идти в парк в такую рань, чтобы рисовать — сумасшествие, как всегда говорил Барнс. Но Стиву не важно, что думают другие; важно — что он чувствует сам. С прошлого раза деревья стали желтее, тропинки укрылись плотным покрывалом листвы. Найдя то самое дерево, Стив установил мольберт, разложил краски и кисточки на небольшой скамейке и налил воды из бутылки в небольшую прозрачную ёмкость. Жёлтой краски почти не осталось, поэтому он импровизировал, подбирая сочетания красного и оранжевого цветов, добавляя немного сухой зелёной листвы; голубое небо закрывали бело–серые облака. — О, Вы вернулись, — раздался голос позади Стива. Не то чтобы не ожидал, нет. Он знал, он привык слышать его вот так неожиданно, словно из пустоты, в самые неподходящие моменты. Повернувшись, Стивен увидел молодого мужчину в чёрном пальто из плотной ткани. Мужчина улыбнулся, заметив изучающий взгляд. Стив засмотрелся на губы, растянутые в улыбке, на аккуратно выбритую бородку, на тёмные глаза, обрамлённые длинными ресницами. — Опять будете критиковать мои работы? — спросил он после затянувшейся паузы. — Что Вы, мистер Роджерс! — мужчина сел на скамейку, немного сдвинув рисовальные принадлежности. — Разве так можно? Вы отлично рисуете. И вот эти серые пятна на небе очень вписываются в осенний пейзаж. — Опять паясничаете, мистер Старк, — Стивен продолжил рисовать, абсолютно не обращая внимания на незваного гостя. Мистер Старк молча наблюдал, как кисточка перемещается по полотну, оставляя красивый цветной след после себя. Мистер Старк молча наблюдал, как Стив каждый раз кусает губу перед тем, как провести новую линию; как Стив убирает светлую прядь отросших волос, выпавшую из чёлки, зацепляясь за неё пальцами. И боже, какой подтекст он видит в этих нелепых движениях. — Почему Вы здесь? — неожиданно спросил Стивен, застав увлеченного Старка врасплох. — Что? — переспросил мужчина. — Выходной день, раннее утро, опушка у леса, — перечислил Роджерс. — Что вы здесь делаете? Почему не спите? Почему не дома? Или не на охоте, например. Почему Вы здесь? — Хороший вопрос, мистер Роджерс… — Стивен, — перебил его художник. — Можете называть меня просто Стивен. — Жаль, что на папке только ваши инициалы и фамилия. У Вас такое красивое имя… — Опять паясничаете, мистер Старк, — повернувшись к собеседнику, сказал Стивен. — И уходите от ответа. — Я изобретатель, мистер… Стивен, — Старк отвел взгляд на рисовальные принадлежности. — И, так сказать, утренними прогулками я ловлю вдохновение. Новые идеи, прогресс. Создаю будущее. Стив, хмыкнув, вернулся к своему занятию, слушая рассказы мистера Старка о науке. Мистер Старк всегда говорил много, всегда говорил интересно и вообще всегда говорил. А Стив слушал, задавал вопросы, рисовал. Когда Стив начал собирать вещи, мистер Старк растерялся. «Уже уходишь?» — сорвалось с его губ мгновенно, следом за его рассуждениями на тему электрических импульсов. — Да, мистер Старк, — отчеканил Роджерс. — Я и так задержался. Опаздываю на завтрак. — Эй, нет, погодите, Стивен, — Старк подскочил к нему. — Я же ещё не закончил. У меня есть еще парочка интересных историй… — В другой раз, мистер Старк, — улыбнулся Роджерс, складывая краски в сумку. У мистера Старка хорошие рефлексы, вкусно пахнущий парфюм и при поцелуе колется борода. Именно такие выводы сделал для себя Стив, когда Старк, оказавшись слишком близко, поцеловал его. Роджерс растерялся, чувствуя как руками Старк держал его за шею, прижимал к себе сильней, тянул, словно хотел сократить расстояние между ними. Ступор Стива длился секунд пятнадцать, и за это время он, кажется, успел подумать обо всём на свете, даже о тех дурацких электрических импульсах, про которые так увлеченно рассказывал Старк. Спустя ещё пятнадцать секунд, за которые Стив вроде как попытался ответить на поцелуй, но в итоге, решив, что торопиться не стоит, сдался. Мистер Старк прервал поцелуй так же неожиданно, как и начал. Стив неловко улыбнулся, столкнувшись с ним взглядом, убрал его руки с шеи и вернулся к своему занятию. «Кисточки необходимо тщательно протереть», — думал он, — «и руки». — Стивен, — позвал его Старк. — Сколько тебе лет? — Восемнадцать, — ответил он. — Мистер Старк, я опаздываю к завтраку. У мистера Старка хорошие рефлексы, вкусно пахнущий парфюм и при поцелуе колется борода. Снова отметил Стив для себя, потому что, кажется, мистеру Старку понравилось смущать и без того красного Стива поцелуями, ничего не объясняя. — Мистер Старк… — Тони, — перебил его мужчина. — Можете называть меня просто Тони.I’m just in the tier of everything that rides below the surface ©
Память — хрупкая, как хрусталь. Память — бесконечная. И каждый раз, когда Стив вспоминал — думал — о Тони, острые осколки резали его, рассыпаясь стеклянной крошкой, впивались под кожу. И каждый раз казалось, что его разрывает на части. Мистер Фьюри продолжал навязчиво стучать, звать его по имени и повторять дурацкое слово. Распахнув дверь, Стив тут же пожалел об этом, представляя как запах алкоголя наполнил коридор. Фьюри с укором посмотрел на него и, ничего не говоря, прошёл внутрь. Он осмотрелся по сторонам, прежде чем сесть в кресло, заваленное одеждой. Капитанская форма мёртвым грузом упала на пол, за что Роджерс получил ещё один упрекающий взгляд. Сам Стив сел на кровать, стараясь сидеть прямо и не упасть назад. — Из–за чего весь этот цирк, Стивен? — Фьюри говорил строго, как и полагается хорошему опекуну; смотрел на Стива и словно сквозь него своим одним единственным глазом. Роджерс знал, что ничего хорошего этот взгляд не сулит. — Простите, сэр, — виновато ответил Стив. — Я не понимаю, о чём Вы говорите, сэр. — Бросай валять дурака, Стивен, — сказал Фьюри, делая ударение на его имя. — Что такого должно случиться, чтобы молодой парень, да и вообще такой человек, как ты, с твоими убеждениями и принципами, напился? — Я выпил всего полбутылки, — пытался оправдаться Стив. — Или мне и это делать нельзя, сэр? Вы уже отобрали у меня рисование и свободу выбора спутницы жизни. Этого мало? — Стивен, дорогой мой мальчик, — пыл мистера Фьюри уменьшился; голос стал тише, строгость осталась только в прямой осанке. — Так лучше для тебя. Не многие могут похвастаться званием капитана корабля в твои годы. Рисование — не единственный вариант для увлечения. Есть ещё охота, рыбалка. Стрельба. Рисование — не мужское дело, сынок. Если бы ты всё ещё рисовал, мы бы не добились такого результата. Никогда. Ты дисциплинирован. Ты хороший стратег, Стивен. Ты солдат. Ловишь пиратов, как мышеловка мышей — быстро и навсегда. Государственный флот давно нуждался в таком как ты. Может, слова мистера Фьюри и были правдивыми; когда–то с ними был согласен и Стив, например, когда был одиннадцатилетним пареньком, мечтающем о морях. Но жизнь изменилась, изменился и он сам. Мечты сохранились, но не Стив. Его с тех пор словно разобрали по кускам, и каждый взял то, что хотел. Мистер Фьюри — больше всех; мистер Старк — больнее всех. — Мы ничего и не добивались, сэр, — высказал Стив. — Просто это ваша привилегия, ваша возможность поднять меня в должности повыше… Я не знаю, для чего это Вам нужно. Не знаю, чем не угодил, что теперь иметь своё мнение в этом доме для меня стало преступлением. Вы держите меня в страхе, в оковах, как всех тех пиратов, которых мне удалось поймать. И это звание лишь ваши слова, сэр, а не мои заслуги. — Завтра ты выйдешь к обеду, и будешь улыбаться мистеру и миссис Картер, — сквозь зубы прошипел разозлённый речью Стива Фьюри. — А послезавтра ты и юная мисс Картер вступите в брак. — Только это не надо ни мне, ни Пегги, — пробурчал Роджерс. — Это надо лишь Вам, сэр. Вам и мистеру Картер.Шесть лет назад Октябрь часом позже
К одиннадцати часам утра поднялся ветер; он срывал листья с деревьев, унося их за собой по далёким дорогам. Стивен восхищался бушующей природой, наблюдая как желтые и красные цвета смешиваются, переплетаясь между собой. Он сидел на скамейке, что стояла на задней лужайке дома, и уплетал пирожок, который с такой любезностью дала ему Оливия, работавшая у них кухаркой. — Вы опоздали на завтрак, мистер Роджерс, — тёмноволосая девушка появилась из–за угла, села рядом со Стивом и смотрела на него так, будто бы он совершил серьезный проступок. — Опять убегал рисовать? Стив взволновано осмотрелся по сторонам, пытаясь как можно быстрее прожевать пирожок. — У тебя руки в красках, — улыбнулась девушка. — Чёрт, — выругался Стив. — Я уже думал, что ты следишь за мной, Пегги. — Ну, я же и так знаю, что постоянно сбегаешь, чтобы порисовать. Следить нужды нет. Стивен лишь пожал плечами и продолжил уплетать пирожок. Он понял, что поторопился, когда начинка начала падать на его белые брюки. Пегги постучалась в окно кухни, попросив у кухарки полотенце. Стив, отблагодарив девушку за быструю реакцию, попытался оттереть следы персикового джема, но пятна всё равно остались. Он шепотом ругал себя за неуклюжесть и невнимательность во второй раз за пять минут. Оливия, вышедшая на улицу, чтобы покормить птиц остатками вчерашних пирогов, ужаснулась, увидев пятно на белых штанах. — О, майн юнге[1], — воскликнула она. — Боюсь, этот фирзихь[2] навсегда останется на вайсе хозен[3]. Одарив Стива жалостливым взглядом, Оливия продолжила свой путь, подзывая птиц на родном немецком. Отчаянно вздохнув, Роджерс принялся доедать пирожок. Джема в нём почти не осталось, булка была сухой, поэтому Стив радовался, когда, наконец, дожевал его. — Твой ухажер снова смотрел, как ты рисуешь? — спросила Пегги, убедившись, что от пирожка ничего не осталось. — Он не мой ухажер, — отмахнулся Стив, грустно взглянув на испорченные штаны. — Он просто случайный прохожий. Изобретатель. И его зовут Тони. — Изобретатель Тони и художник Стив, — мечтательно произнесла Пегги. Это звучало слишком приторно и сладко. Стив решил, это потому что она — женщина, и именно от них любое предложение звучит, как отрывок из сказки. — Романтично. И так мило, что спустя четыре месяца ты наконец–то решился узнать что–то о нём. — Я просто поддержал разговор, — промямлил Стивен. — Пускай то, что он говорил местами было для меня загадкой, но думаю, мы нашли общий язык. — Ты, как всегда, делал вид, что смотришь на свою картину, а тайком пялился на него? — Я не пялился. — Это как тогда, когда ты увидел его на другой стороне улицы и врезался в фонарный столб? — Я не пялился.And I watch from a distance seventeen And I’m short of the others dreams of being golden and on top ©
Гроза разрывала небо, освещая тёмную комнату. Бутылка, опустевшая ещё на четверть, отливала бликами молнии, слепя глаза. Стив закрыл их, откинувшись на подушку. Мысли путались, от количества выпитого кружилась голова, и всё что оставалось — вот так лежать. Воспоминания не пропадают. Сколько не пей, не пытайся собрать новые воспоминания — всегда всё возвращается; самое дорогое не забьёшь, не забудешь — хочешь или не хочешь. У Стива такого добра навалом. Когда рушится счастье, тянущееся столько времени, память переполняется. Прошлое счастье нахлынуло волной именно сейчас. И кто тому виной? Одиночество не уходит, не отпускает, забирает к себе. Вновь. Стив вспоминал. Один поцелуй за другим, прикосновения за прикосновением, зацепившийся взгляд и так неловко сорвавшееся «я люблю тебя». — Стив? — Пегги зашла, не постучавшись, как и всегда. Ей двери открыты, несмотря ни на что. — Стив. — Ммм? — промычал парень в ответ. Стивен уткнулся лицом в её руки, когда девушка присела на край кровати. — Ты не должен этого делать, Стив.Пять лет назад Январь
— Я всё видела, Стивен! — Пегги? — обернулся Стив. — Что? О чём ты? Стив прятал краски под кровать, когда Пегги неожиданно ворвалась в его комнату. Подол её платья сбил стопку ровно сложенной бумаги, когда Маргарет села на заправленную кровать. Роджерс ругнулся, подбирая бумаги. — Хоть бы за дерево спрятались, — девушка болтала ногами и бумага, которую Стив с таким трудом пытался сложить, вновь разлеталась, а он продолжал ползать на коленках по полу, собирая листки. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — повторяет парень, отодвигая уже сложенные кучкой листы. — Перестань болтать ногами, Маргарет! — Целоваться у всех на виду, ай–ай–ай! — возмутилась Пегги. — Я не понимаю, о чём ты. — Тебе понравилось? — девушка улыбнулась. — Хотя, что за ерунду я спрашиваю! Да? Конечно, тебе понравилось. Я видела. Всё своими глазами видела! Надо быть скромнее, Стивен! — Пегги! — Я проследила за тобой. Стив склонил голову, пряча красные щеки в тени. Маргарет смотрела на него внимательно, счастливо улыбаясь. Она подняла подол платья, переставая дергать ногами.It’s not what you painted in my head There’s so much there instead of all the colors that I saw ©
— Что я не должен делать, Пегги? — Стивен приподнялся, усаживаясь. — Не должен… — девушка хмыкнула, сделав паузу. — Не должен жениться на мне. Стивен потянулся за бутылкой, отпил ещё немного спиртного. Пегги смерила его грубым взглядом с отблесками молний. Её глаза — серьёзные, как никогда. Стив прочитал в них отрешенность, жалость и желание помочь. «Так было всегда», –думал Роджерс, делая новый глоток. Взгляд, которым Тони одарил его, появился перед глазами сам собой. Тони, со связанными руками, кричащий что–то ему в след, хотя, может, он просто ругался… У Стива щемило в сердце, в висках стучал голос Старка. Пегги, сидящая перед ним, совсем поникла. Он словно не видел её, не замечал, в то время, как ей хотелось помочь, объяснить, подтолкнуть. — Завтра, — с трудом произнёс Стив, — завтра, Пегги, его не будет. Завтра они его убьют. — Тогда, может, стоит помочь ему?Три года назад Апрель
Капитанский камзол для Тони оказался велик, но это совсем не мешало ему расхаживать в нём по комнате. Стив, закутавшись в одеяло, наблюдал за этим, улыбаясь. Старк с высоко поднятой головой пытался маршировать, вызывая нелепые смешки Стивена. — Твои плечи с каждым днём всё шире и шире, — прокомментировал ситуацию Старк. Новая форма Стива была ему непривычно большой. Мальчик, кажется, стал совсем взрослым. — Кто–то же должен будет прикрывать твою спину, — ехидно сказал парень, разглядывая любовника, крутящегося перед зеркалом. — Я серьезно, Стивен! Потому что прошлая твоя форма не была такой большой. Роджерс, засмеявшись, вылез из–под одеяла и подошёл к Тони. Он обнял его со спины, опираясь подбородком на его плечи. Старк улыбнулся. Смотреть на Стива через зеркало было странно. Хотелось развернуться, чтобы погрузиться в глубину глаз, поцеловать красные губы, запустить пальцы в волосы, сжимая их в кулаке. И кто бы мог подумать, что молодой художник перевернет его жизнь с ног на голову, ворвавшись в его сердце так неожиданно. Тони смотрел на Стива и думал об этом; думал об этом и смотрел на Стива. — Мистер Старк, не хотели бы вы вернуться в кровать? — улыбнувшись, Стив поцеловал Тони в шею. Тони, вырвавшись из объятий, подхватил гитару и плюхнулся на спальное ложе. — Я хочу спеть для моего капитана. У Стива сжался комок — в горле, в сердце, в мыслях — переворачивающий реальность. Тони играл на гитаре и пел; пел и играл на гитаре. Мелодия — запоминающаяся, Стив уверен, что будет вспоминать её; уверен, что сердце будет выстукивать знакомый ритм. У него, у Тони на лице довольная улыбка, от которой в уголках глаз появились морщинки, маленькие. Стив знал каждую из них наизусть, мог нарисовать их закрытыми глазами, да и не только их. Каждый изгиб, шрам, каждый миллиметр его тела он знал от и до.We all are living in a dream, But life ain’t what it seems ©
— Я не могу, — он сжал зубы, сомкнул пальцы в кулак. Он вспомнил то, чего не хотел. Он боялся. — Я не могу, Пег. Это неправильно, так не должно быть… — И ты каждый раз думал об этом, когда был… с ним? Воспоминания сыпались фонтаном, падали как звезды с неба — ярко, со взрывом. Надрыв, ком в горле, вырвался всхлипом, шипением и сожалением. Больными фразами, черными чернилами на мятом листке возвращалась память, старые, давно забытые куски, которые Стив хотел забыть навсегда. — Я не могу, — вновь повторил он. Эти слова не для Пегги, эти слова — для него. Всё не так просто, как на словах. Слова теряются, мысли и эмоции — нет. — Я не могу, — снова слетело с губ. А Пегги сердилась, высказывая всё, что накипело; просила его, умоляла держаться за свои чувства, убеждая, что выбор есть всегда. И такой выбор должен быть и у его Тони. Пусть даже Тони разбил ему сердце, променяв на пиратскую команду, корабль мечты и жизнь в путешествиях; пускай Тони забрал у него любовь к рисованию, потому что рука сама выводила знакомые глаза на бумаге, которые сердце воспринимало с жуткой ноющей болью; и плевать, что Баки, его лучший друг, последовал за ним, а не за Стивом, ведь он всегда мечтал о свободе, путешествиях и любил ром.***
— Я же тебе говорил, Старк, — ворчал Бартон из соседней камеры. — Корзинка фруктов, букет цветов и он твой! А тебе зачем–то понадобилось похитить его аж двенадцать раз! Тони не ответил, только что–то промычал. Бартон был прав, и это раздражало Старка. На свете есть много вещей, которые стоило бы сделать вместо дурацких похищений. Цветы, подарки, уговоры… Но Тони решил действовать иначе и прогадал. Похищать самого лучшего охотника на пиратов — дурная идея. Он знал это, но всё равно следовал своему плану, в котором был только один пункт — похитить Капитана Роджерса. — Лучше подумай, как отсюда сбежать, — пробурчал Тони спустя минуту. — Между прочим, Бартон прав! — прокричал откуда–то Барнс. Старк понятия не имел, в какой камере сидел Баки, и так и не понял с какой стороны раздался его голос. — Стив отходчивый! — Да заткнитесь уже, — взбунтовалась Наташа, сидевшая в камере напротив Тони. — Дайте поспать. — Нам жить осталось часов десять, и ты хочешь потратить их на сон? — взбунтовался Клинт. — Давайте займемся чем–нибудь более интересным. — Ну, ты по обычаю можешь заняться самоудовлетворением, — все тем же загробным голосом сказала Наташа. — Пожалуйста, не надо! — раздалось хором на всё небольшое помещение. — Да и не собирался я! Тор разразился смехом, сотрясая стены камер. Тони даже показалось, что его клетка вибрирует. Печальная правда застыла в воздухе — жить им осталось не больше десяти часов, и все нервничают. Бартон — слишком много говорит; Тор — нервно смеется по поводу и без; Наташа — пытается уснуть и злится; Брюс и Локи по обыкновению молчат, а Баки комментирует каждое нелепое предложение. На самом деле, Тони чувствовал стыд. Потому что невинные люди могут из–за него лишиться жизни. Может, соврать, что они работали на него под гипнозом? Или просто попросить помиловать их? Ерундовая затея. Тони было стыдно и перед Стивом, которому несколько раз перекрывал путь в жизни.Три дня назад Октябрь
В каюте пиратского капитана тесно. Стол, кровать, кресло. Пол завален подушками, стены завешаны чертежами; на двери — календарь. Третье число обведено жирным неровным кругом. Тони пил ром, наблюдая за Роджерсом, который с усердием пытался развязать руки. Естественно, у него ничего не получалось. — Ты не сможешь, — сказал Тони. — Этот узел — моё изобретение. — Это не значит, что я не могу пытаться, — гаркнул Стивен. — Оу–оу, мистер Роджерс, а я к Вам со всей душой. Неужели нельзя быть вежливее? — Тони ехидно улыбнулся, поправляя съехавшую шляпу. — Рано радуетесь, мистер Старк, — грубо ответил Стив. — Я просто хотел поговорить, Стив. — Говори. У Тони пропали слова, те самые, которые он готовил эти два года. Что там он хотел сказать? Прости, что выбрал не ту сторону? Прости, что пришлось сбежать? Прости, что… Он не сказал ничего из этого. Потому что на Стива сложно просто смотреть, не имея возможности прикоснуться. Сложно попытаться понять, что стоит говорить, а что нет. — Не хочешь присоединиться к моей команде? — получилось скомкано, сжато, ненатурально. Но Тони даже глазом не моргнул. — Думаешь, так меня можно вернуть? — Я ничего не думаю, я… Я просто предлагаю. Твой Баки с нами, и теперь тебя ничего не держит на государственной службе и… — Нет, — ответ, резкий до боли, пробил сердце. У Тони изменился взгляд. Он смотрел в упор на Стива, смотрел на его ухмылку и в его голубые глаза. Лазурный цвет неба нёс в себе печали, о которых Старк ничего не знал. — Нет, — снова повторил Стивен. — Я помолвлен. Я женюсь, Тони. В пятницу… Раздался грохот, а за ним — крики. Бартон говорил о том, что пора убегать и бросать капитана. Но Тони не успел, его руки связали, прижали лицом к стене. Роджерс что–то говорил, кто–то ему отвечал, и всё сливалось в белый шум; кажется, кто–то ударил его по голове или головой в стену; он не понял и сам.In the eyes of a teenage crystallized, oh the prettiest of lights That hang the hallways of the home ©
— Эй, Старк, — проворчал Бартон, никак не хотевший сидеть в тишине. — Скажи мне, ты правда хочешь просто сидеть последние десять часов своей жизни? — Я хочу выпить, Бартон, — безразлично ответил Старк, — не думаю, что где–нибудь здесь завалялась бутылка. — Любой бы из нас не отказался, думаю. Даже Наташа. Тони согласился, хмыкнув. — А может, подумаем, как удрать отсюда? — подал голос Локи. — О, великий маг! — затрещал Бартон. — Мы здесь торчим уже два дня. Думаешь, не пытались? Не думали, как это сделать? — Вы больше ругались, мистер Бартон, — холодный голос Локи прошёлся дрожью по позвоночнику. — Так ты у нас умник, чего ж не предложил план? Перепалки Локи и Бартона — обычная ситуация, которую все ненавидели. Локи с упрямством пытался образумить вечно подшучивавшего над ним Клинта. Не выходило, конечно, но даже сейчас тот не оставлял попыток. Локи — самый спокойный из команды Старка; он не вмешивался в разговоры без причин, не трогал людей, никогда не выводил из себя и, по правде говоря, Тони его почти никогда не замечал. На долю секунды Тони показалось, что этот странный парень прав и имеет право на собственное мнение? Но в итоге всё, что он слышал, — противную ругань, от которой ужасно устал. — Бартон, заткнись! — скомандовал Старк. — Ты не можешь мной командовать, мы не на корабле! — возмутился Клинт, пытаясь протиснуть свою голову между прутьев клетки. — Но я всё ещё капитан, — рявкнул Старк. — А ты простой пират за решеткой, так что заткнись, пока я не выбил тебе все зубы. — Тони сделал паузу, ожидая ответа от Бартона, но тот решил отмалчиваться. — Лафейсон, у тебя есть какие–то конкретные предложения? — Не совсем, — мелодично протянул Локи. — У меня есть домыслы, основанные на моих видениях. — Ты же сказал, что твоя магия здесь не работает. — Провидение — не магия.Три года назад Июль
Язык скользил по внутренней стороне бедра, рука сжимала ягодицу. Стив тяжело втягивал воздух в лёгкие и шумно выдыхал, чувствуя, как язык Тони изучает влажную от пота кожу. Тони медлил, и Роджерс еле сдерживался, чтобы не подтолкнуть его к действиям. Но замок на запрете был снят, когда кончик языка неторопливо скользнул между ягодиц. Стив напрягся, заводя руку за спину, пытаясь сильнее прижать Тони к себе. Тони подчинялся, прильнув ближе, проникал языком внутрь, от чего Стив громко стонал, прогибаясь в спине. Колени разъезжались в стороны, скользя по атласным простыням. Уткнувшись лицом в подушку, Стивен кусал губы, приглушая слишком громкие вздохи. И так каждый раз, когда Тони касался его. Реальность падала, скрывалась за пыльным балдахином, не позволяя вмешиваться в их личный маленький мирок. Мирок, в котором Тони вел себя откровенно и почти не говорили пустых слов; в котором Стиву было не стыдно признаться в своих желаниях; в котором расстояние между ними незначительное — миллиметры. Лёгкая — горячо ощутимая — дорожка поцелуев по спине, укус за загривок; у Стива мутнело перед глазами, словно он смотрел в запотевшее стекло старых очков. Он пытался отстраниться и одновременно приникнуть ближе к Тони, к его губам, рукам, к его телу, но Старк выбивал все мысли, проталкиваясь внутрь — мучительно и медленно — совершая один толчок за другим. От каждого толчка прогибалась спина, рваные вздохи вырывались с хрипом из красных от поцелуев губ, пряди отросших волос липли к вспотевшим вискам. Это его Стив — такой открытый, горячий; такой, каким его никто и никогда не увидит. Для Тони это лучше любого признания в любви или слов верности на всю жизни — взгляд голубых глаз, проходящий холодком по всему телу, случайно брошенный из–за спины, важнее всего. Для Тони в нём — послание, которое даже не нужно открывать, чтобы понимать смысл. Стив дышал стонами. Тони прятал их в поцелуях. Слишком тесно, слишком близко, слишком горячо. Слишком. Мощный ураган чувств и эмоций накрывал их с головой так, что хотелось стать ещё ближе друг к другу, пропитаться чужим запахом и потом, запомнить навсегда полыхание под рёбрами. — Жарко, — выдохнул Старк, плюхаясь рядом со всё ещё тяжело дышащим Стивом. — Да, — слишком тихо, но всё же слышно сказал Роджерс. Грудь тяжело вздымалась, и Тони не мог оторвать взгляда от. От Стива, от его тела, губ, глаз. А тот лишь улыбался, нервно вскинул брови, зарываясь рукой в волосы Тони, и притянул его к себе. — Я, наверное, дол… — начал было говорить Стив, прерывая поцелуй. — Ты ничего не должен, ни-че-го, — произнёс Старк по слогам, в перерывах касаясь губами желанных губ Роджерса. Сколько они так лежали — не считали — неважно. Потому что Стиву нравилось просто быть рядом с Тони, а Тони совершенно не хотел отлипать от Роджерса даже на какую–то жалкую секунду. Они пролежали бы, наверное, до следующего утра, но в спальню, вопреки всем возражениям Джарвиса, которые доносились из–за двери, ворвался странный светловолосый парень в расстёгнутой рубашке, рваных штанах и фиолетовой повязке на голове. — Бартон, — заворчал Старк, прикрывая Стива одеялом. Он не сопротивлялся и опустил голову так, чтобы не видеть этого самого Бартона. — Я же просил. — Знаю–знаю, мистер Старк, — виновато отвечал незнакомец. — Выметайся, — прикрикнул Старк. Если бы мог, Роджерс натянул бы одеяло до самого лба, но придавленное весом Тони одеяло абсолютно не желало сдвигаться с места. — Вон отсюда, — сквозь зубы прошипёл Тони, устремляя испепеляющий взгляд на Бартона, который перекатывался с ноги на ногу. Старк слез с кровати, накидывая халат, и подошёл к Бартону, который тут же что–то тихо прошептал ему на ухо. А у Стива наконец получилось полностью спрятаться за плотным одеялом. — Что–то случилось? — спросил Стивен, слыша, как закрылась дверь, а значит Бартон покинул спальню. — Нет, Стиви, всё хорошо, — улыбнулся Тони. — Маленькая неувязочка с торговыми кораблями, не более. Зато Джарвис принес вино. Хочешь? — Не хочу, — пробубнил Стив, вылезая из–под одеяла. — Тони? — Да? — Спой мне. — Не думаю, что это хорош. — Это хорошая идея, Тони. Идея — хорошая, хоть Тони и отрицал это перед Стивом, он именно так определял её для себя. Потому что это Стив, для которого пение из его уст что–то значило; потому что его имя не пустой звук, как имена всех бывших подружек Тони; потому что Стивен никогда ничего не просил и, если уж он попросил, Старк был просто обязан исполнить маленькую просьбу. — Тогда ужинаем сегодня здесь, — сказал Тони, доставая гитару из большого шкафа. — И ты не будешь помогать Джарвису убедить меня в том, что это дурацкая идея. — Как скажете, мистер Старк. И каждый раз — дрожь по коже от одного только звучания музыки, разливающейся под пальцами; от голоса, который дрожал вибрациями в воздухе от легкого ветерка. Стив погружался в музыку, заслоняя себя от вселенной простой мелодией; он надеялся, что Тони чувствовал тоже самое. — Но мистер Стаа–а–арк! — снова раздалось у дверей. Стив, по обыкновению, спрятался под одеяло, успев заметиить, что Тони злился. — Уделите мне ещё минуточку. Пожалуйста. Тони ушёл, а когда вернулся, обнаружил Роджерса, пытающегося играть на гитаре. Он улыбнулся, видя с каким усердием Стив пробовал повторить его движения; будто не перебирал струны на гитаре, а рисовал кистью по шероховатой поверхности холста. Наблюдать за этим — одно удовольствие. — Давай помогу, — предложил Тони, садясь рядом. — Не–е–ет, — протянул Роджерс. — Не нужно. Я… Я не должен уметь играть. Ведь если я научусь, то у меня не будет предлога просить играть тебя. Тони откинулся на кровать, притянул за собой Стива, который, отложив гитару в сторону, подчинился, беспрепятственно следуя за ним. Он целовал Роджерса, держал рядом, словно жертву охоты. Стив улыбался сквозь поцелуи; смешок вырывался каждый раз, когда аккуратная бородка Тони нежно щекотила кожу. Это казалось слишком близким, родным, проходящим мурашками по щекам. — Кажется, ничего не получится, — сказал Стив, когда из–за закрытой двери послышались возмущения Бартона. — Я закрыл дверь, — прокомментировал Старк, продолжая целовать шею Роджерса. — На ключ. И на всякий случай, подпёр ручку стулом, и, вроде как, чем–то ещё. — Может, стоит его выслушать? — Я уже выслушивал его много раз, Стив. И поверь, он это из… — Кто он вообще такой? — Бартон? Он что–то вроде моего лучшего друга и, заодно, коллега. Работаем вместе. Наташа выгнала его из дома. Он разбил вазу её любимую, а может, бутылку виски. Я не знаю. Зная Наташу, там, может, миллион и одна причина. Я же не могу оставить его на улице, понимаешь, Стиви? — Что–то он не похож на изобретателя. И вообще не похож на человека твоего круга. И что, ты его единственный друг? — Стив отстранился от Тони, не позволяя ему себя целовать. Он, закинув руки за голову, удобно устроился на кровати, накрывшись одеялом. — Я просто не понимаю. У него что, других друзей нет? Я ведь не часто у тебя бываю, Тони, и мне бы хотелось, чтобы никто, кроме Джарвиса, конечно, нам не мешал… — Малыш Стиви ревнует? — оживился Старк. — Да, точно. Стиви ревнует. — Да нет же, — отмахнулся Роджерс, но Тони лишь посмеялся, уселся на него и продолжил целовать с того места, где остановился парой минут ранее. — Я не ревную, Тони. Не ревную.And the cries from the strangers out at night, they don’t keep us up at night We have the curtains drawn and closed ©
Магия, видения для Тони всегда казались ерундой. Локи никогда не пытался доказать обратное, говоря, что это не его предназначение. Но, сидя в камере, Тони думал, что если есть хоть какой–то шанс, что Локи прав, почему бы им не воспользоваться? — Что ты видишь? — спросил он совершенно бездумно, рассчитывая на очередную сказочку мага. Что там обычно говорил Локи? Кажется, последний раз он предлагал уплыть в Нетландию, а пару раз до этого вспоминал про волшебные бобы и страну Оз. Откровенный бред для Старка и остальной команды стал привычным, когда о нём говорил Локи. Помнится как–то Бартон предложил Лафейсону сварить приворотное зелье для нужд капитана, тот грозно посмотрел на него, сказав, что на привороте любви не построишь. Клинт разразился смехом, а потом всю ночь мучился с больным животом. Мысль, мелькнувшая за секунду, дала Тони надежду. Вдруг, в этот раз, Локи окажется прав? Ведь он говорит про спасение. — Очень многое, капитан Старк, — иногда голос Локи походил на змеиное шипение, и сейчас был как раз тот самый случай; Старк поежился, но не остановил его. — Например, вижу светловолосого мальчишку в парке, рисующего осенний пейзаж. Талантливый мальчик. Вам он нравится. Тони сжал руку в кулак и ударил по земле — светловолосый талантливый мальчишка — Наташа, исподлобья смотревшая на Старка из соседней камеры, покачала головой. Любые упоминания о прошлом Стиве для Тони были болезненными. — Капитан Старк, — продолжил маг. — У вас очень непростые отношения с ним. Вам кто–то мешает, преграждает путь… — Забудь про него, — рявкнул Тони. — Что ещё? — Он придёт за вами, капитан. За вами, за мной, Тором и любым другим, заключенным здесь. Но прежде всего — за вами. Тони колотил земляной пол, разбивая кожу на костяшках об торчащие камни. Воспоминания выступили кровавыми пятнами на бледной коже. — Он не придёт, — тихо сказал Тони. — Не придёт. Так что вам всем следует попрощаться друг с другом. И никак иначе. Потому что Стив не придёт за ним, он ведь не дурак. Потому что Стив давно выбрал не–его. Потому что Стив женится, и зачем ему сдался старый пират, которого скоро повесят. Кулак снова ударил по полу, Тони завыл, как волк на луну.Два года назад Август
— Прости, что? — раздается возмущенный вопль Стива. — Как ты вообще мог не сказать мне об этом? — Я собирался сказать, — оправдывается изобретатель. — Пытался, пробовал, но как–то… мимо. Стив. — Это не может быть мимо, понимаешь? — он вскидывает руки, делая какой–то неосмысленный жест. — Я ловлю пиратов, Тони. И в один из дней, я бы мог поймать и тебя. Я не смогу тебя защитить, не смогу спасти, понимаешь? Тони опускает глаза, изучая пол из темного дерева. Смотреть в небесно–голубые глаза Стива невыносимо, да он даже и не пытается. — Я могу объяснить, Стив. Я не сказал тебе только по одной причине. И эта причина — ты. — Объяснить? Опять паясничаешь? Ты пират, я — государственный служащий. И раз уж мы спим вместе, ты мог бы и потрудиться. Объяснить мне, в двух словах, что там у вас вообще происходит. А теперь складывается такое чувство, что я не нужен тебе. Ты не доверяешь мне. — Да ерунда, Роджерс, — злится Старк. — Не доверяю? Да, черт, Стив, все гораздо проще. Ты думаешь, так легко и просто выложить все карты на стол? Просто сказать: «Эй, парень, я пират. Я преступник. Поймаешь меня, отведешь в тюрьму или сначала займемся сексом?». — Мне было восемнадцать, Тони. Я бы ушёл за тобой на край света. — А сейчас тебе двадцать два. Ты всё тот же сопляк, который не может строить свою жизнь сам. Без подачек со стороны Фьюри, Коулсона и всяких кретинов вроде Ситвелла. — Я не нужен тебе, Тони.But I wanna dream ©
Рука саднила, неприятное чувство проходило по пальцам, вдоль по руке, к плечам. Тони лежал на холодной земле, смотрел на мрачный земляной потолок, освещаемый лунным светом. Луна, заглядывающая внутрь камеры через маленькое решетчатое окно, выглядела уныло, словно поникла вместе с Тони. Он лежал, старался не думать, не мечтать. Может, так лучше, может, просто так надо. Пиратство, казнь. Смерть. Слишком просто. Так вот уйти. Без причины, с грузом на сердце и чувством невыполненного долга. — Тони, — он слышит знакомый голос из воспоминаний, вырвавшийся из сердца в мозг. Глаза закрываются сами собой, без усилий и преград. — Тони, — снова раздалось в тишине, прямо над ухом. Глаза все ещё закрыты, но его трясут. «Пора?», — подумал он, но не произносит вслух. — Тони, — повторилось в третий раз. Мягкие губы коснулись колючего подбородка, щек, губ. Голубые глаза, как небо, яркие, как луна, смотрели на него. — Надо идти, — сказал Стив, помогая Тони подняться. — Значит, тот блондинчик из твоей кровати и есть Роджерс? — поинтересовался Бартон, появившийся в проходе открытой клетки; Тони увидел, как Баки открывает замок камеры Наташи. — Да, мистер Бартон, — улыбнулся Стив, подхватывая Тони под руку. — Приятно наконец–то познакомиться с вами лично. — Стив… Ты пришёл. — Да, Тони. Ты сомневался? — Но твоя помолвка, свадьба. Твоя невеста — прекрасная девушка… — Я пришёл. Остальное неважно.