Gives You Hell

Город постепенно погружался в ночь. Солнце уже давно скрылось за высотами зданий, но Чикаго никогда не погружается во мрак. На улицы выходят его ночные жители, дневной патруль сменяется ночным, а Том как раз возвращается в полицейский участок. Сегодня его дежурство перед выходными, которые наверняка снова будут сорваны из-за какого-нибудь срочного дела. Но надежда умирает последней, и если повезет и все будет спокойно, то удастся выспаться уже сегодня – стол, стул и стопка папок с делами давно стали мягче кровати. Так бы и вышло, если бы напарник, сидящий на пассажирском сидении полицейской машины и от скуки оглядывающий улицы, не хлопнул его по плечу, показывая на что-то впереди. Том без особого интереса посмотрел на кучку броско одетых девиц – ранние ночные бабочки – и притормозил. Тут же по асфальту застучали каблучки, зазвенели возбужденные женские голоса, замелькали короткие юбки, не скрывающие белья или же его отсутствия. Уже через минуту на тротуаре осталась только одна высокая фигура. Она даже не пыталась скрыться, а будто ждала, пока патрульная машина остановится точно напротив, чтобы приблизиться, плавно покачивая бедрами, облаченными в короткие кожаные шорты. Длинные ноги были обтянуты чулками-сеточкой и высокими, до середины бедра, сапогами на каблуке. Живот был открыт, в пупке блестела бусина, а грудь и плечи были прикрыты топом и кожаной курткой. С черной одеждой сильно контрастировали длинные светлые, почти белые волосы. Девушка подошла и наклонилась, опираясь локтями на открытое со стороны водителя окно автомобиля, в салон которого тут же ворвался сигаретный дым. - Привет, мальчики. Не хотите отдохнуть после трудового дня? – томным голосом произнесла девица, растягивая слова, чуть щурясь и разглядывая «мальчиков». Том ощутил праведный гнев, разгорающийся в груди от такой наглости, и он едва не сбил девушку с ног, резко открывая дверь и выходя из автомобиля. Та не успела сделать и пары шагов назад, как ее схватили, заламывая руки за спину. Она даже не пыталась сопротивляться, разве что ради приличия дернулась, но быстро притихла, позволяя запихнуть себя на заднее сидение. - Что, мистер коп, даже не зачитаешь мне мои права? – голос уже не был тягуче-сладким, а стал резким и даже чуть грубоватым с хрипотцой. - Ты имеешь право хранить молчание, – бросил Том и, больше ни слова не добавив, сел за руль. Он не собирался соблюдать устав и зачитывать права шлюхе, которую утром все равно отпустят. Слишком мелко для полиции Чикаго шить дело на уличную потаскуху. Он не смотрел в зеркало заднего вида и не видел, с каким интересом его разглядывают раскосые карие глаза. - Хэй, малышка, не просверли дырку в моем напарнике! – засмеялся парень, сидевший по-прежнему на пассажирском месте и от безделья наблюдавший за задержанной. - Я тебе не малышка! – огрызнулись сзади, и Том усмехнулся, не отрывая взгляда от дороги. Напарник удивленно посмотрел на него и снова на существо, которое, несмотря на наручники, с комфортом расположилось позади. Красивое лицо с умеренным количеством косметики – это уже было странно для представительницы древнейшей профессии, – распахнутая куртка открывает вид на… плоскую грудь. Парень сглотнул, боясь опускать взгляд ниже, но любопытство взяло свое. А уже через секунду глаза его расширились: между широко расставленных ног явно выпирало мужское достоинство, которое такие облегающие шорты скрыть никак не могли. - Что уставился? Нравлюсь? – лукавая улыбка коснулась пухлых губ, кончик языка показался между ними, ресницы чуть опустились, делая взгляд еще более томным. Молодой полицейский резко отвернулся и уставился на дорогу, не шевелясь до самого участка. Там их не встретили как героев восхищенными аплодисментами: поймать проститутку не было достижением, и если бы не отчетность, то все давно перестали бы делать это ввиду отсутствия смысла и результата. Том с напарником провели задержанного в помещение для досмотра, снимая с тонких запястий наручники и отходя к компьютеру напротив ростомера. Парень подошел к стене, становясь перед камерой, как не в первый раз, однако не спешил принимать соответствующее положение. Заигрывая с красавцем в форме, он то выставлял бедро, ерошил волосы и приоткрывал рот, то поворачивался спиной, чуть наклоняясь и демонстрируя упругую задницу, обтянутую кожей… дорогой кожей. - Назовите ваше имя и фамилию, – сказал напарник Тома, сев за стол для составления протокола. - Вивиан Грей, – проворковало это бесполое существо, продолжая соблазнять камеру и молодого офицера, который прятал улыбку в уголках губ и усиленно делал строгий вид. - Билл Картер, восемьдесят седьмого года рождения, место рождения – Чикаго, штат Иллинойс… – ответил он сразу на все формальные вопросы за арестанта и сделал снимок, когда парень от досады перестал кривляться и встал прямо, а затем повернулся в профиль. – Будь добр, запри себя в камере сам, – устало попросил Том, провожая Билла взглядом и садясь за стол, чтобы написать отчет. - Он что, не в первый раз? – решился через несколько минут утолить свое любопытство его напарник, только в этом году закончивший полицейскую академию мальчишка. - Вроде того, – не удостоив его подробным ответом, Том погрузился в сочинение отчета об очередном рабочем дне. Через пару часов участок опустел. Сегодня был на удивление спокойный день для их района, камеры были практически пусты, ночь обещала быть тихой и спокойной. Если бы не одно «но»: одним из задержанных был Билл Картер, которому на месте не сиделось. Еще до полуночи он начал бродить от решетки до решетки, показывать камере видеонаблюдения неприличные комбинации из пальцев и, прижимаясь к железным прутьям, вытягивать между ними длинные ноги, дразня парней из камеры напротив. Те свой интерес проявляли весьма громко, и их крики долетали до поста дежурного. - Пойду успокою их, – решительно сказал напарник Тома, поднимаясь и для уверенности сжав дубинку. - Сиди здесь, я сам, – Том похлопал парня по плечу и ушел к клеткам, в которых, как дикие звери, метались голодные до женского тела мужики, не подозревавшие даже, как их дурят. - А ну молчать! – он ударил дубинкой по решетке – сразу стало тихо – и повернулся к виновнику этого балагана. - Ну и что ты устроил? Том оглядел своего арестанта и заметил, что цвет его волос изменился, а еще через секунду цепкий взгляд остановился на парике, брошенном на скамейке – золотистый блондин превратился в жгучего брюнета. И если уж быть совсем откровенным, Том не мог определиться, какой цвет выглядит более пошлым в сочетании с этим телом… - А как мне было еще привлечь твое внимание? Я бы голос сорвал, пока до тебя докричался, а эти бабуины сделали это за несколько минут, – проворковал Билл, прижимаясь к решетке всем телом, будто пытался пройти сквозь нее. - А зачем тебе привлекать мое внимание? – Том провел ладонью по лицу, глядя уставшими глазами. - Тебе это уже однажды удалось. А потом ты все бросил, стал шлюхой и начал трахаться с мужиками, которые предпочитают девочек с сюрпризом. Или тебе нравится получать в морду, когда твои клиенты обнаруживают в кружевных трусиках член? - Может, напомнить тебе, кто в этом виноват?– ответил Билл, сжав руками прутья решетки до побелевших костяшек. Том вздохнул и открыл камеру, отступая и кивая в сторону допросной комнаты. Заключенный с удивлением посмотрел на него и вышел, проходя по коридору мимо все еще возбужденных, несмотря на половую принадлежность «девушки», мужиков, которые прилипли к стальным прутьям, но не смели в присутствии офицера распускать руки. Тот окинул их равнодушным взглядом и пошел за своим арестантом, с которым скрылся за плотно закрывшейся дверью. Билл подошел к столу и, проигнорировав два стула, сел прямо на него, глядя на Тома с интересом, будто ждал чего-то. Мужчина облокотился о дверь, сложив руки на груди, и хмуро уставился на него. Молчание затянулось, и Билл не выдержал: - Что, и сказать нечего? - Я уже не раз говорил тебе: между нами ничего не могло и не может быть. - Не обманывай себя. Ты, видимо, решил, что, женившись на Джесс, упростишь все. Надеюсь, тебе стало легче, дорогой мой. Кстати, как она? Детишек уже завели? Старший, наверное, уже в школу пошел? - У меня нет привычки рассказывать каждой случайной проститутке о подробностях своей личной жизни. - И много у тебя случайных проституток было? - Достаточно, - они смотрели друг на друга так, будто были кровными врагами, однако оба ощущали двойственность ситуации, чувствовали, как накаляется воздух между ними. - И с каждой из них ты проводишь досуг в допросной во время дежурств? Или я особенный? Билл приближался медленно и грациозно, как умеют только кошки, вышедшие на охоту и присмотревшие добычу. Взгляд его почти физически касался и проникал в самое сердце. Нет, это его пальцы коснулись мускулистой груди, скрытой полицейской формой, ногти даже через ткань впились в кожу, а дыхание вдруг опалило губы Тома. Тонкое изящное тело прижалось к нему, и он инстинктивно схватил его за бедра, пытаясь удержать на расстоянии. - Прекрати. Перестань, – прошипел он, но сопротивление было совсем неправдоподобным, особенно когда тонкие пальцы сжали его пах, вызывая неконтролируемую, но вполне предсказуемую реакцию тела. - Брось, я же всего лишь случайная проститутка, - шальная улыбка коснулась пухлых губ, и парень опустился на колени, обхватывая бедра Тома, удерживая его на месте. Том смотрел, как ловкие пальцы расстегивают ремень, пуговицу, молнию, затем стягивают штаны вместе с бельем и освобождают твердый член. Билл облизал губы и бросил взгляд вверх, чтобы убедиться, что мужчина полностью в его власти: дышит тяжело, смотрит жадно, а во взгляде дикое желание, подтверждаемое внушительным стояком. Широкий язык прошелся по всей длине горячего органа, останавливаясь на головке, а бусина пирсинга коснулась дырочки уретры, дразня еще сильнее. Влажные губы обхватывали ствол и отпускали, и через несколько секунд Том уже сам подавался бедрами вперед в погоне за этим чувством. Запустив пальцы в черные волосы, он сжал их, заставляя Билла запрокинуть голову и шире открыть рот. Член легко вошел на половину длины и уперся в мягкое небо, заставляя Билла прикрыть глаза и расслабить горло в предвкушении глубокого проникновения. Но молодой полицейский не спешил и, опустив ресницы, перебирал мягкие волосы, наслаждаясь влажным теплом, обволакивающим словно его всего. Как же восхитителен был этот рот! Протяжный вибрирующий стон заставил его вздрогнуть, и Том застонал, наконец толкнувшись глубже и ощутив, как плотно его обхватывает расслабленное горло. Билл задержал дыхание и закрыл глаза, позволяя трахать свой рот и получая от этого наслаждение, несравнимое с тем, что он получал за эти годы… ни с одним из немногочисленных клиентов. То, что его Том блаженно закатывает глаза, сжимает пальцы в его волосах, стонет и исступленно двигается – лучшее удовольствие. Когда он почувствовал, что вот-вот последует награда, член вдруг выскользнул из его рта, и сильные руки дернули его вверх. Том впился в его губы, сделал рывок вперед, и Билл врезался задницей в стол, через секунду встретивший его спину и затылок холодом и мурашками. С другой стороны – сверху – его накрыло горячее сильное тело, которое даже при желании он бы не смог оттолкнуть, слишком уж долго оно было желанным. А эти губы парень чувствовал на своих лишь однажды, но забыть их вкус и власть – не мог. Поцелуй был больше похож на сражение, битву, которая была заведомо проиграна Томом, потому что соблазн, которого он избегал столько лет, с первым прикосновением взял его в свой плен. Гнев, обида и жадность сейчас переполняли его, когда он целовал Билла и думал о том, сколько мужчин делало это за последние годы. Сколько мужчин касалось этого тела, сколько раздевало и имело. Ревность, сжигающая все на своем пути, сжигающая последние крупицы разума. Парень, прижатый к столу, застонал, обнимая своего копа руками за шею и ногами за талию. В этом стоне было все торжество и ликование. Сколько лет он мечтал об этих руках, губах, теле, которым сперва тайно восхищался, а потом обнаружил это чувство. Странное, оно чуть теплилось в низу живота, пока не разгорелось пламенем и не вырвалось на свободу. А потом его как водой окатили новостью, что объект обожания сделал предложение девице, с которой тот даже не встречался, а так… «дружил». Сейчас же сильные пальцы второй раз в жизни сминали его ягодицы, и второй раз в жизни Билл чувствовал, как поднимается в гору наслаждения, единственно верного и настоящего. Огонь снова разгорался, поднимаясь из тлеющих угольков на дне его души. Голые стены допросной отражали стоны и звуки мокрых поцелуев. Стол был не лучшим ложем для любви, но для страсти-пленницы, вырвавшейся на свободу, это не имеет значения. Синяки – пустяки. Волосы липнут к телу, одежда раздражает, и ловкие пальцы отрывают пуговицы от форменной рубашки, а сильные руки рвут чулки, обнажая гладкие длинные ноги. Нет времени заботиться о том, что им придется потом одеться и выйти отсюда. Пол был укрыт полуразодранными шмотками. Билл скрестил ноги за спиной Тома, прижимая к себе. Его собственные кружевные «рабочие» трусики уже были отброшены куда-то в дальний угол. В зубах он держал серебристый квадратик, который успел вытащить из кармана шорт за секунду до того, как их сняли. Том, глядя ему в глаза, с наслаждением и звонким шлепком ударил его по заднице и тут же погладил, превращая боль в острое наслаждение. Его пальцы уверенно скользнули к ложбинке и коснулись расслабленного отверстия, которое уже жадно пульсировало. - Это необязательно, я готовился, - но договорить он не успел: два пальца вошли глубоко и безошибочно нашли простату, и следующие слова потонули в стоне, - к… рабочей… ночи… Том хотел, чтобы он заткнулся. Сейчас это был его Билл, а не уличная шлюха, которую он бы не то что трахать и целовать – прикасаться бы побрезговал. А сейчас он массировал чувствительный бугорок внутри тонкого тела и с наслаждением слушал сладостные стоны, как музыка ласкающие слух, музыка, от которой мурашки по телу. Забрав у парня презерватив, он раскатал его по члену, чувствуя, как нетерпеливо под ним ерзает Билл. Растянутая дырка приняла его член почти без сопротивления, но обняла туго и сжала на миг, когда мышцы инстинктивно сократились. Это заставило Тома дрогнуть и запрокинуть со стоном голову. Беззащитный кадык тут же был атакован зубами Билла, затем губами, которые спустились к изгибу шеи у плеча и поставили засос. Парень довольно посмотрел на это клеймо и протяжно застонал, когда длинный толстый член вошел в него до основания одним рывком так глубоко и сильно, что почти больно. Первые толчки принесли моральное удовлетворение, но этого было мало. Темп увеличивался, рывки становились мощнее и нетерпеливее. Билла подбрасывало, спиной он терся о влажную от их пота и горячую от жара их тел поверхность стола. Завтра кожа будет саднить и жечь, прикосновение одежды будет невыносимым. Но разве это важно здесь и сейчас, когда вся боль обращается в удовольствие и скапливается вокруг них в такой концентрации, что дышать невозможно?.. Стоны и крики слышны за дверью, а в камерах тишина, нарушаемая лишь редкими шорохами и тяжелым дыханием арестантов. Кто-то смущенно сидел в сторонке и делал вид, что не прислушивается к пошлым звукам, а кто-то открыто дрочил, прикрыв глаза и представляя себя на месте молодого офицера. И не важно, какого пола та горячая детка, так искусно соблазнившая каждого из них. Воображение дорисует все само. Но если мужикам в камерах приходилось довольствоваться лишь звуками, то напарник Тома в комнате дежурного всеми силами заставлял себя не смотреть на один из мониторов. На нем разворачивалась лучшая порно-драма, а серые стены, железный стол и два стула, прикрученные к полу, стали лучшими декорациями. Короткий крик стал последним звуком, который был слышен из допросной, а затем все стихло. Билл выгнулся под сильным телом молодого полицейского, сжал его в себе, чувствуя, как пульсирует член, заполняя презерватив горячим семенем, и разочарованно застонал, жалея о том, что вообще вспомнил о ненавистной резинке. Его пальцы вяло ерошили мягкие волосы Тома, а ноги не отпускали, крепко прижимая к себе. Будто все тело свело от оргазма сладкой судорогой. Впрочем, сам Том ощущал то же самое, тяжело дыша. Он был неподвижен, уткнувшись в изящную шею и жадно вдыхая терпкий аромат. Он не знал, как от него оторваться, как посмотреть ему в глаза и что сказать. Билл это понял по-своему и решил взять все в свои руки: ему казалось, что, если он оттолкнет первый, будет не так больно кусать кулаки. Поэтому он уперся ладонями в широкие плечи и отстранил от себя Тома, тут же встречаясь с ним взглядом. - Прости. Не стоило этого делать. Обещаю, Джесс ничего не узнает, - сказал он то, что, как ему казалось, верится у Тома на языке. - Что ты несешь? – выдохнул мужчина, приходя в себя и глядя уже более осмысленно. - Разве не это ты собирался сказать мне после того, как снова начнет работать твоя верхняя голова? – Билл усмехнулся, не понимая, почему его план не работает. - Нет, – пауза затянулась: молодой офицер выпрямился, и парень, потянувшись за ним, сел. – С Джессикой мы в разводе уже почти… четыре года. - Я не знал, - растерянный Билл казался моложе своих лет и стал совсем похож на того парнишку, которого Том знал в академии. - Я никогда не любил ее так, как должен был любить женщину, на которой женился. Не рвался с работы домой, а дома меня не ждал ужин, чтобы была причина возвращаться. В общем, именно брак с ней был ошибкой. - Вот как… - Да, и ты был прав… я тогда просто испугался и решил сам себе доказать, что я ни разу не гей, вот и бросился в омут с головой, - Том горько усмехнулся, проведя рукой по лицу. – Мне казалось, в нашей профессии о подобного рода предпочтениях лучше умалчивать. - То есть я стоял на трассе в попытках привлечь твое внимание только из-за твоих стереотипов? – резко вскинул голову Билл, глядя пристально горящими глазами на человека, из-за которого он ломал себя и всю свою жизнь. - Нет, я не это имел в виду, просто… Стоп. Что? – сильные пальцы до посинения сжали худые плечи. – Привлечь мое внимание? Ты продавался только для того, чтобы привлечь мое внимание?! - его голос почти гремел, с каждым словом повышая тон. - Вроде того. Я хотел насолить тебе, даже выходил на трассу только в те дни, когда ты был в патруле, - с каждым словом глаза Тома становились все больше. – Только чтобы вывести тебя из себя, - тихо закончил Билл и поежился, когда горячие руки отпустили его и кожи коснулся остывающий воздух. - Боже, какой идиот, - простонал мужчина, прикрывая глаза. - Но если бы я этого не делал, то сегодня меня бы здесь не было. А сейчас я абсолютно счастлив, даже если завтра мне снова придется выйти на улицу, чтобы ты меня арестовал, - он глупо улыбался, говоря это, затем запустил пальцы обеих рук в мягкие волосы любимого копа и прижался к его лбу своим, прикрыв глаза. Еще долго они молчали, дыша в унисон, и иногда губы касались губ. О том, где находились, они вспомнили только когда Билл, замерзнув, прижался к Тому. Тот принялся собирать вещи с пола. Его были практически целы, а вот одежда Билла оказалась в очень плачевном состоянии. - Я принесу тебе что-нибудь одеться, - сказал мужчина, застегивая штаны и с улыбкой протягивая парню единственное из его туалета, что осталось целым – трусики. – Вызову тебе такси… - Не надо. Тебе влетит, а от меня не убудет, если я посижу здесь. Утром все равно отпустят, - Билл пожал плечами и обнял себя руками, сжал бедра, скрестив ноги, пытаясь спастись так от прохлады, и выглядел совсем невинно… если не считать размазавшийся макияж и пошло-алые зацелованные губы. - Мне и так влетит, - усмехнулся Том, кивая на камеру в углу под потолком, подмигивающую красной лампочкой. - Иди уже, я замерз. Билл засмеялся и толкнул в плечо мужчину, которого особенно любил сейчас. Между ними больше нет Джессики, и больше не будет никаких ночных вылазок. Разве что прогулки с любимым под луной. Парень поймал себя на мысли, что уже размечтался о красивых отношениях с Томом, хотя еще неизвестно, что будет утром, когда он переступит порог участка. Но взгляд теплых карих глаз обещает, что именно так и будет.

Das Ende [Эльмайра Л. & Heilig Lust] [Орёл - Самара] 2015