***
Спустя пару часов я была в Окаяме. Тут практически ничего не изменилось: всё те же невысокие дома и узкие улицы этого старинного портового города. Теми же остались маленькие трещинки на асфальте, совсем тот же пруд с кувшинками, всё тот же мороженщик, но я стала совсем другой. Этот город навевал множество воспоминаний о будто бы прошлой жизни. Тогда всё было абсолютно иначе. Первая школа, первый забитый мяч, тренировки с братом… и родители. Боль всё ещё не утихает и, наверное, не утихнет никогда. Всё, что могу сделать я — научиться с ней жить, привыкнуть к ней. Терять близких всегда больно, ещё больнее — жить дальше без них. Через пятнадцать минут я подошла к злополучной больнице. Серое здание грозно возвышалось надо мной, и мне снова стало казаться, что я маленькая девочка, которая не понимает, где её родители. Слёзы вновь скатились в уголки глаз, но я нужна Юкио сильной! В окошке регистратуры мне ответили, что Акагенаро Юкио находится в третьей палате, куда я мигом полетела. Тёмные коридоры больницы пугали, но волнение за брата было сильнее. Никогда не любила больницы. Мне всегда казалось, что подобные коридоры напоминают туннель между жизнью и смертью, окно — свет в конце туннеля, а люди, шныряющие из кабинета в кабинет — заблудшие, мучающиеся души… Так, вот и палата. Я несколько раз выдохнула и робко открыла дверь. Юкио лежал совсем без движения, только писк аппаратов и еле поднимающаяся грудь успокаивали моё разыгравшееся воображение. Как же он вырос, как давно я его не видела! Брат резко открыл глаза, медленно сел, и, проморгавшись, прошептал: — Таске? Это ты? Я подбежала к нему, скидывая сумку на стул. Упав на колени рядом с кроватью, я обняла его и зашептала: — Юки… Юки… Братик. Он тоже крепко обнял меня, поцеловал в лоб и начал вытирать снова выступившие слёзы с моих щёк. Чёрт, я же обещала себе не плакать! — Таске, родная, не плачь… Всё хорошо. Выросла-то как. Я тебя два года не видел. Ну, давай, рассказывай, как дела? Такая красавица стала, наверняка все мальчишки в школе за тобой бегают! Я смотрела на брата. Надо же, ему уже 20, совсем взрослый дядя, а в душе всё тот же мой дурашка. Такой красавчик, высокий, мускулистый, и как же сильно он похож на маму! Зато глаза зелёные — папины. Что же это у нас за семейка баскетболистов? Как так вышло? Папа с раннего детства гонял нас с Юкио, и вот братик стал профессиональным спортсменом. Какой же у меня крутой братишка! — Я хорошо, тоже играю… Правда, алгебра не даётся, но с остальным нет проблем, учусь нормально, — я улыбнулась, вспоминая все свои нелепые переживания из-за этой чёртовой алгебры. Как же всё это неважно теперь… — Я тебе всё-всё расскажу. Я начала рассказывать все свои приключения, стараясь обходить тему Акаши. Ну не готова я к шуткам Юкио про женихов! Правда, он всё равно не сдержался, когда я упомянула тот факт, что играю тайком в мужской команде… Братишка долго смеялся над этим фактом, хорошо, что вскоре пришёл доктор и Юкио затих. Врач говорил что-то непонятное, использовал кучу каких-то странных терминов, мне так и хотелось закричать на всю больницу, чтобы он объяснил всё нормально. Мужчина, видимо, заметив моё недоумевающее выражение лица, достал откуда-то блокнот и показал на рисунках места, которые будут оперировать. Я начала немного вникать, даже задала пару вопросов и через несколько минут уже подписывала бумаги, заранее предупредив докторов о плохой переносимости наркоза. Меня выпроводили и пообещали сообщить итог операции, а брата увезли в палату.***
Прошла неделя. Юки перенёс операцию достаточно хорошо, начал быстро волноваться и уже порывался сбежать от моей заботы на баскетбольную площадку. Я заботилась о нём как могла, наготовила кучу еды, потому что братишка совсем исхудал, но пора было возвращаться в школу — учёба ждать не будет. И к Акаши. Мы постоянно общались, звонили друг другу, он отправлял смешные видео с тренировок и улыбался, когда улыбалась я. Он писал комплименты, а я неловко прятала лицо в ладонях. Он перестал скрывать свои чувства и стал самим собой, не боялся быть открытым и честным, а я… меня это только сильнее путало. Нет, конечно же мне нравится Капитан, было бы глупо в нынешних обстоятельствах всё ещё отрицать это, но… Я всё ещё боюсь того, что скажут вокруг. Вдруг остальные ребята выгонят меня из команды? Скажут, что Сей-чан стал другим из-за меня и больше не способен вести их к победе? Кисе, конечно, поймёт, Аомине тоже, Мурке, скорее всего, будет просто по-барабану, а вот Мидорима и Куроко… Их реакция всегда для меня была непредсказуема. Я продолжала загонять себя в подобные мысли, представляя скорую встречу с Акаши. Вообще не проходило ни минуты, чтоб я о нём не думала, даже рассказала Юкио, о чём тут же пожалела — он шутил что-то про свадьбу и каких-то племянников, из-за чего быстро получил подзатыльник. Конечно, я люблю Юкио, но порой он такой придурок! Расставаться с ним всё равно грустно, поэтому мы старались попрощаться на вокзале как можно быстрее, чтобы эмоции не успели пробить поставленную установку на хорошее настроение и приятные воспоминания. Никаких слёз, пусть в памяти останутся только улыбки, всё равно ещё долго не встретимся! Я зашла в поезд и села у окна, доставая телефон. Там, уже вполне привычно, была открыта переписка с Сейджуро. Ах да, он спрашивал про прибытие поезда, видимо, планируя встретить меня на вокзале, а я снова забыла ответить. Думаю, я ещё не готова с ним встретиться, тем более после поезда — это ж какой ужас у меня на голове будет! *Акаши* 16:21 Когда приедешь? *Я* 16:46 Скоро буду, встретимся завтра в школе. Хватит с него и такого ответа.***
Что? Я уснула? Где я вообще? О чёрт, моя остановка, Таске, ты в своём репертуаре! Собравшись за пару секунд, я выскочила из поезда и быстро ощупала карманы — телефон и кошелёк на месте, значит, всё не так уж и плохо. На улице стоял поздний вечер, кругом было темно, только одинокий фонарь слабо освещал станцию. Не было ни души, только мелкие капели холодного дождя шептали мне на ухо — ну, спасибо, мне снова везёт, я же без куртки. Точно, куртка! Вот, что осталось в вагоне! Я тяжело вздохнула и поплелась в сторону дома. Тут не очень далеко, минут двадцать пешком, а мне очень нужно было пройтись, освежить голову и мысли. Главное, не простыть под холодным дождём, надо дома выпить горячего чая и принять ванну. Держись, Таске, скоро будет тёплый дом, Акаши… Скорее бы его увидеть… Мысли о парне уносили меня в совершенно другой мир, заставляя забыть обо всём на свете, включая промозглый дождь. Я была совершенно не здесь, поэтому и не сразу заметила два тёмных силуэта, которые как из-под земли выросли за моей спиной. Внутреннее чутье кричало о необходимости бежать, но я не понимала его, пока не обернулась. Двое парней упорно следовали за мной, приближаясь. Я прибавила ход, но они не отставали. Один из них, повыше, прибавил шаг и в два счёта обогнал меня, преграждая путь. Я резко посмотрела по сторонам, но вокруг оказались только стены домов — будьте ж вы проклятые, узкие улочки! — Куда бежим, милаха? — усмехнулся второй, подходя ко мне сзади и крепко обхватывая запястья одной рукой. — Пойдём с нами, повеселишься. Первый противно загоготал, приблизился ко мне и медленно провёл ладонью по моей щеке. Лицо тут же обожгло, эти прикосновения были худшим кошмаром, к сожалению, ставшим явью. — Убрал руки, ублюдок, — прорычала я, пытаясь вырваться из мёртвой хватки. Но мерзавцы не отступали. Они почти прижали меня к стене, а в голове творился настоящий хаос. Страх просто парализовал меня, не позволяя даже крикнуть, позвать на помощь. Вдруг в мыслях ясно пронеслось: Давай, не подведи! Как Куроко! Вперёд! Я встала в стойку «тройная угроза» без мяча, отходя от плохих парней. — Ты чего? — они явно начали думать, что нарвались на какую-то сумасшедшую. Ха! Лучшая защита — это нападение! Я мигом рванула вперёд, обходя обоих и убегая изо всех сил. А мама говорила в детстве, что баскетбол в жизни мне не пригодится… Да он мне жизнь сейчас спас! Я истерично рассмеялась, оборачиваясь назад, но те двое оказались не из робкого десятка и бежали за мной со всех ног. — Эй! Не уйдёшь! Ветер бил меня по щекам, холодные капли отрезвляли мысли, заставляя бежать всё дальше и дальше. Они не отставали. Сердце бешено колотилось. Горло начало драть от быстрого бега, но останавливаться было нельзя. По лицу полоснула какая-то ветка, и я непроизвольно заплакала. Слёзы размывали путь. Нельзя останавливаться. Быстрее! быстрее! Затуманенный слух уловил далекие, казалось, звуки машин. Шоссе близко, я смогу там оторваться, нужно только ещё поднажать! Я выскочила прямо на дорогу. Сбоку ослеплял резкий приближающийся свет. Меня оглушил лязг колес, затем удар… Больно. И почему-то мокро. Сердце стучало в ушах всё медленнее. Это что, кровь? Почему у меня кровь в горле? Рядом мелькнули какие-то тени. Стоп, мама? Папа? — Ака… ши, — тихий шёпот вырвался у меня из горла, заставив проглотить море крови. Нестерпимо хотелось спать, и я больше не в силах сопротивляться. Так вот она какая… смерть.***
Свет… Писк… Я немного приоткрыла глаза. Или это я ещё сплю. Вокруг сновали люди в белых халатах, моё тело меня не слушалось совершенно. У меня будто выросли крылья и захотелось лететь, но куда? Я ещё так мало сделала, не помирила ту странную парочку, не посмотрела соревнования брата, не закончила школу, не ответила Акаши… Я снова проваливаюсь в темноту. Что-то мешает мне дышать, сдавливая грудь. На лице непонятная маска. Мне больно. С трудом открыв глаза, я увидела силуэты в дверях. — Друзья? — на выдохе прошептала я. Всё расплывалось, кто-то расплывчатый приблизился ко мне и упал на пол, сжимая мои руки и что-то шепча. Это было яркое и до боли знакомое красное пятно. — Сей…джуро… — Я здесь, — прошептал парень, аккуратно перебирая мои руки, — Я рядом… — Прости меня… — в тон ему вдохнула я. — За что, дурочка моя? — удивился он. Его голос дрожал, он снова… показывал эмоции, как обычный человек… — Это я виноват. Я должен был тебя встретить, я обещал быть рядом и беречь тебя. — Знаешь, раньше я боялась умирать. Думала, что до неё так далеко… Но сейчас… Я больше не боюсь, — каждое слово давалось мне с трудом, но я должна так много ему сказать! — Ты вообще о чём? Всё будет хорошо! Слышишь? Ты вылечишься, всё будет как прежде… — возразил Акаши, и по его щеке побежали слёзы. — Нам ещё побеждать всех! Мы же только… нашли друг друга… Я из последних сил подняла руку и провела по его щеке, вытирая слёзы, как он мне совсем недавно. — Пожалуйста, не плачь… Я этого не вынесу… — говорить становилось всё сложнее, но я не имела права уходить, не сказав ему самое важное. Один раз я уже не успела попрощаться с родителями, не собираюсь повторять свои же ошибки. — Я… люблю тебя… Прощай. Последнее, что я почувствовала — тепло его руки, его объятия и тихий неразборчивый шёпот. Кто-то заплакал в дверях, но я этого уже не слышала, уши закладывал писк аппаратов, а перед глазами открывалась тьма. Я вдохнула последний раз и замерла… Навсегда. POV Акаши Я чувствовал это. Чувствовал, как всё рушится, как мой только отстроенный внутри город разваливается, круша всё гигантскими обломками. И с этим ничего нельзя поделать, я совершенно беспомощен. Всё ломается на моих глазах, всему конец. Даже звук подъезжающей машины не мог убрать это чувство неизбежного конца. Я просто сидел на кровати и понимал, что это конец. Ко мне в квартиру ворвалась Юджо в слезах. Я даже не стал спрашивать, что случилось, ведь было и так понятно. Моё Императорское чутье никогда меня не обманывало. Я молча пошел за ней в машину, где сидели её родители и Кисе. Мичи билась в истерике, захлебываясь слезами. Её родители странно на меня поглядывали, но мне было всё равно. Я отвернулся к окну, скрывая ото всех лицо. Нет, мир не должен знать о моих чувствах, они же только для неё. Шёл дождь — тяжелый и сильный, большие капли загораживали весь вид. Это так бесит. Будто я в лирическом романе, где природа отражает эмоции главного героя. Да пошло всё к чёрту, тут не будет очередного плохого конца! Ничего у тебя не выйдет, проклятый дождь! Всё ещё будет хорошо! Я… мы ещё обязательно будем счастливы! Юджо потихоньку успокаивалась, лежа на полностью мокром плече Рёты. У родителей девушки глаза были на мокром месте, у Кисе — также… А я не плакал. Я ни-че-го не чувствовал. Зачем что-то чувствовать, если не для неё? Или чувств было настолько много, что ни одно не выделить? А может, я не верил суровой правде… Всё вокруг стало таким бессмысленным. Глупые люди, спешащие куда-то и прячущиеся под зонтиками. Куда можно спешить, если нигде не будет её улыбки? Мы доехали довольно быстро. Мичи вскочила и понеслась к стойке узнавать, в какой палате Акагенаро Таске. Я медленно шел за ней, не видя и не слыша ничего. А зачем? Я не заметил, как мы поднялись на третий этаж. Даже не помню, как проходили по лестнице. Или мы ехали на лифте? Внутренние небоскрёбы рушились, и меня заваливало тяжелыми обломками. Мичи зашла первой. Я погиб именно у этой двери, был оглушен под тяжестью кусков кирпича. Ещё кусок, ещё, и ещё… Моё тело раздавило, меня пригвоздили к земле. Я больше не встану, не смогу идти дальше. Я знаю итог, я чувствую, что она уже не здесь. Меня никогда не подводил Император. В палату зашёл уже другой человек. Прежний я остался у входа навечно. Она всегда была такой красивой. Растрёпанная, побитая, но не менее прекрасная. Она лежала. Без сознания. Но я же слышал её голос, только что… — Юджо?.. — мой голос немного дрожал. Или это не мой голос? — Она… Я не знаю… Она звала тебя, что-то шептала про чувства, а теперь этот писк… Таске, ты меня слышишь? Кажется, в таких случаях надо быстро вызвать врача. Но как же сложно сдвинуться с места. Врач пришел сам. Осмотрел её, попросил нас выйти. Юджо зарыдала. — Рыжеволосая скотина, вернись! Не смей покидать меня! Ты же… скотина… В палату зашли её родители и что-то сказали врачу. Тот не стал оттаскивать Юджо и занялся пациенткой, но весь его вид говорил, что времени у нас мало. — Она в коме… — сказала мама Мичи, обнимая и уводя дочь. Кома… странное слово, не думали? И ощущение странное. Наверное. Быть между жизнью и смертью. Один шаг не туда — и все, конец. — Юджо… Мы тебе никогда не говорили этого, но Таске — твоя сестра. Двоюродная. Ты не помнишь её родителей, но они вас так любили… Мы жили вместе, счастливо… Рико — её мать и моя сестра — постоянно дарила тебе подарки… Знаешь, а ты была счастлива с Акагенаро. Вы бегали в их доме, на лужайке. У вас были одинаковые игрушки — маленькие плюшевые тигрята, а вы вечно их путали и ссорились, — её улыбка сквозь слезы была как солнце в туманный день. Зачем рассказывать это сейчас? Всё равно уже… Бессмысленно. — Сестры? Таске? Вернись быстро, скотина ты! Мы сестры, понимаешь! Рыжеволосая, вернись быстро! — опять начала кричать Мичи. Рёта еле сдерживал её, сам не зная, что ещё может сделать. Он явно хотел помочь ей. Я тоже. И тоже совершенно не понимаю, что делать. Чутье кричало, что уже поздно, а обломки города сдавливали сердце, мешая дышать. Да и зачем? Писк ускорился и слился в одной противной ноте. Неужели, это… Конец? — Мы сделали все возможное, но… Не дослушиваю, срываюсь с места, несусь в палату, но резко останавливаюсь у двери. А готов ли я увидеть это? Разворачиваюсь. Медленно ухожу прочь. За спиной слышны рыдания Мичи и её родителей, слышен тихий голос Рёты. А я просто иду на крышу. Просто лечу вверх. К свету, который у меня отобрали. К ней.***
— Опять! — со стоном выкрикиваю я, рывком вставая с кровати. Опять этот сон! Уже больше года прошло с… того момента, но я никак не могу забыть её. Сегодня важная игра — наш зимний кубок. Финал. Непривычно сражаться с членами своей бывшей команды, но такова жизнь. Все разошлись по своим тропинкам — я в Ракузане, Аомине в академии Тоуо, Мидорима в Шутоку, Мурасакибара в Йосен, Кисе в Кайджо, Куроко в какой-то Сейрин. Все команды вырвались на финал, но каким-то чудом Сейрин побеждала всех. И сегодня настал наш час победить их. Наш, слышишь? Я взглянул на время — тренировка ещё через час. Проверив все схемы и форму, я пошел размяться. Завтракать вообще не хотелось. С тех пор, как она… нет, я не могу. Во мне многое изменилось, начиная от ставшего оранжевым одного глаза, заканчивая всем остальным. Я перестал общаться со всеми людьми, особенно с отцом, переехал в другой район, пару недель провалялся в больнице — но доктора ничего не могли сделать с моими изменениями. Старый «я» похоронен навечно под теми обломками неудавшегося счастья.***
«Меня изначально было двое» Я сказал это Куроко, когда наша команда всё же выиграла чемпионат страны. Мы сделали это вместе, представляешь? Эти слова были не совсем правдой. Моё второе «я» открылось лишь после смерти. Твоей смерти, родная. Акагенаро Таске. Ты теперь живёшь во мне. И будешь жить всегда.