Я не буду этого делать!

***       Гробовая тишина нависла над всей площадью. И в ней, словно какой-то совершенно чужеродный объект, раздался вскрик ведущей: -Трибутом от девушек Дистрикта-8 на 12-ых Голодных играх будет Захарра Ренто!       Превозмогая дрожь в ногах и отпустив крепко вцепившуюся в меня подругу, я взошла на помост. Людское море зашевелилось и снова замерло. Я знала, что никто не встанет на моё место. ***       Диваны, мягкие кресла, яркие лампы, большая собственная комната… Панем неплохо снабдил свои игрушки. Кажется, раньше у римлян были гладиаторы, которые, как и мы, должны были убивать друг друга. Одно маленькое НО, Капитолий. Это была их работа, а не мнимая привилегия, как у нас. Ха. Ха. И ещё раз ха.       Как только я и трибут-мальчик, 13-ти летний малыш Джексон, приехали на место, я сразу сбежала и от еды, и от ментора. Как можно меньше Капитолийского. Даже сейчас, перед самыми играми, я лежу на холодном полу, покрыв его лишь тонкой кофтой из родного дистрикта, хотя рядом мягкая софа. Не хочу быть игрушкой даже в такой мелочи. Не хочу следовать их правилам.       Кажется, что жатва была уже месяц назад, хотя прошло всего пара дней. Сколько точно – сказать не могу, в моей бедной семье никогда не было часов, и я не умею ими пользоваться. Спросить? Ну, нет уж. Не буду разговаривать с ними. Ни за что. В тот день я была готова к тому, что вытащат моё имя. Я была готова к этому всю жизнь. Мне кажется, довольно глупо, что люди так боятся жатвы. Я не имею ничего против того, чтобы меня вызвали. Всё равно кто-то должен будет это сделать и нет никакой разницы, умру я или какая-нибудь Марта Вольфи. У нашего дистрикта мало шансов на победу, но меня и нескольких других подростков считали теми, кто мог бы победить когда-нибудь. Жаль не оправдывать ваших надежд, но я не боюсь игр не из-за этого. Я знаю, что не смогу никого убить. И я не буду в них участвовать. Даже сейчас.       Как это просто – спрыгнуть с помоста, просто подорваться на бомбе! И не нужно следовать правилам этого ужасного Капитолия. А до этого можно жить почти как угодно, главное – не слишком заметно. Чем я и занималась. Наслаждалась жизнью, пока могла. А теперь должна её отдать, чтобы этого не сделала моя подруга или кто-нибудь ещё из родного дистрикта. Ведь я почти единственная, у кого в дистрикте нет родственников.       Я никому никогда не рассказывала о своём плане. Меня не поймут. Они все хотят жить, и они все будут убивать ради того, чтобы победить. Дистрикт-8 – победитель! Это просто редкость. Мы победили на одной игре из одиннадцати. Очень, очень слабый результат. Наш дистрикт совершенно не приспособлен к боям. Мы – ткачи. Мы не должны убивать! ***       Я пропустила все тренировки, лёжа так на каменном полу. Свыкаясь с мыслью, что это последние моменты моей жизни. Вспоминая всё хорошее, что было в ней. Всех милых содистриковцев. Любимую подругу. Теперь у неё всё будет хорошо, ведь это её последняя жатва. Теперь она вне опасности и может, наконец, жить обычной жизнью. Единственный родной человек – бабушка – уже мертва, и я могу спокойно уходить. Так я решила.       Зато Джексон, кажется, целыми днями пропадает в зале. Плетёт узлы, изучает раскраску, метает ножи. Надеется выжить. Бедняга. Куда ему, такому малышу, против профи. Я хотела ему сказать, но наш ментор запретила. Она вообще хорошая женщина. Страшно подумать, каково ей работать со всеми теми, кто идёт на смерть. И, думаю, она уже поняла мою затею. Одобрила ли? Не знаю.       Вспоминая сейчас всю свою жизнь, я думаю, что встречала её в дистрикте и до игр. Ведь когда я смотрю на неё, что-то тёплое и светлое поднимается в душе. Наверное, мы были знакомы. ***       Сегодня день встречи с распорядителями. Честно говоря, я вообще не волновалась. Сложно ли написать перед ними 2 слова: «Fuck Panem!» Разумеется, я набрала 0. Наверное, первый раз в истории такое случилось. Ну и ладно. Мне всё равно. Ментор точно всё поняла. Сегодня мы с ней мило поговорили, посмеялись над нашими ужасными костюмами на параде – нитка и иголка, что может быть «лучше»?! А перед тем, как уйти, сказала, что хотела бы, чтобы я жила. Жаль и её разочаровать. Но я не буду бороться.       Мне в голову пришла мысль, что я просто трусиха, которая не хочет драться. Но это вовсе не так. Я не просто не хочу драться. Я не могу драться. И я не буду драться. Не буду убивать им в угоду. Но всё же тихий голосок в подсознании говорит всё то же: «Боишься… Трусиха…» ***       Сколько же дней я так пролежала? Вроде бы четыре или пять. В этих казематах совершенно теряешь счёт времени. Интервью было вчера, показ – позавчера. Или нет? В любом случае, скоро уже игры.       Цезарь был отвратителен. Эти его хихоньки-хаханьки, дурацкие вопросики. Зрители Капитолия наверняка сочли меня глупой и каменной ледышкой. Хах. Очень-то надо. Зато бедняжка Джексон всё время отшучивался, веселился, играл на том, что он ребёнок. Как мило с его стороны. Хоть кто-то из нашего дистрикта нормально выглядел для зрителей. Они даже смеялись.       А сейчас меня уже ведут на арену. Мы с ментором не разговариваем, лишь смотрим друг другу в глаза. Мы молчим, но понимаем друг друга. Сейчас, рядом с этой женщиной, я как никогда чувствую себя дома, в родном дистрикте. Лифт поднимает меня наверх последнюю и тут же начинается отсчёт. У меня есть 10 секунд. 10 секунд речи, которую покажут везде. Не медлить.       - Трибуты! Я так же, как и вы, была вызвана сюда убивать. Но я не хочу убивать вас в угоду капитолийским тварям. Я хочу умереть среди друзей. Поэтому, прошу, смотрите сейчас лишь на меня.       Я прямо чувствую, как заискрился от взглядов воздух вокруг меня. Шагаю вперёд. Уши закладывает и меня накрывает пустота. ***       Раздался выстрел, и все трибуты побежали к Рогу Изобилия. Бойня началась, как ни в чём не бывало. Многих поразила смелая смерть девушки, профи только хмыкнули. И лишь один мальчик замер, глядя на невзрачную кучку, оставшуюся от Захарры Ренто. Постояв секунду, он кинулся в окрестный лес. Мальчик, выигравший 12-е Голодные Игры. 13-ти летний Джексон Истверд из Дистрикта-8.