Сто пятьдесят восемь секунд

Кое-что в жизни Эрика было слишком важным. Он не думал, почему поступил именно в этот университет – просто так получилось, и все. Он не думал, как будет зарабатывать на жизнь и какую специализацию выберет – просто надеялся, что с этим не будет проблем. Он не спешил потакать глупости одногруппников – просто не участвовал во всем том, за что остальным позже грозили отчислением и недопуском к экзамену. Все это было ерундой. Вся жизнь Эрика была какой-то непонятной штуковиной, которая… Просто была. Пока он не перешел на второй курс и не взял шефство над Аланом. Такова уж была традиция их университета, второкурсники помогали первокурсникам привыкать к новой жизни – и, сказать по правде, эта традиция была единственной, несшей в себе хоть что-то хорошее и полезное. Ведь сразу стать студентом не так просто. Как и найти кого-то, кто будет чувствовать себя как ты, если ты сам не очень нормален. «Удивительно, но у меня такое чувство, будто мы прочно связаны. Впервые встречаю такого человека». Это сказал ему Алан при первой их встрече, когда они просто провели вместе день. Сказал – и улыбнулся, а Эрик только молча согласился: ему вовсе не хотелось выглядеть психически больным в глазах своего подшефного. Он не собирался говорить ему правду – правду о мире, которую совершенно точно знал, и об его устройстве, о жизни и смерти, о цене этой самой смерти. Потому что, несмотря на то, что это была правда, она оставалась неприглядной. А сам Алан, получается, боялся того же. «Эрик, скажи… У тебя никогда не было такого чувства, будто ты помнишь всю свою прошлую жизнь?» И вот тогда-то Эрик понял: он не один. Не один такой… «Ненормальный», не один, кто знает истину. Не один, кто чувствует присутствие жнецов около каждого смертника, не один, кто избегает кладбищ, чтобы случайно не нарваться. Алан был точно таким же. – Это была ошибка. Ты же понимаешь, да? – спросил его Алан и внимательно посмотрел в глаза другу. Сквозь две пары очков попытался рассмотреть зеленые отливы радужки Эрика, а тот только покачал головой. – Ага. Нам дали второй шанс, и это здорово, – усмехнулся он, садясь рядом с Аланом. – Почему ты сейчас решил поговорить об этом? – Я… Просто не хочу, чтобы ты наступал на одни и те же грабли. Алан был невероятно серьезен; а Эрик постарался улыбнуться, чтобы не мрачнеть, и запустил пальцы в светлые волосы. – Я же не идиот. Я усвоил урок, – произнес он, будто даже не пытаясь никого убедить, будто это само собой разумеется. – Не волнуйся, я обещаю, что… – Хорошо, – ответил Алан, прерывая его, и подсел чуть ближе. Взял за руку, вздохнул – и вцепился другой рукой в плечо Эрика. – Я рад, что ты… Понимаешь это. И осторожно поцеловал, как и всегда нежно, будто прося быть с собой аккуратным. Эрика, правда, просить не нужно было – он просто был не тем «человеком», что мог бы позволить себе причинить Алану боль. Он бы сам скорее умер… Еще раз. В глазах Алана не было печали, а в голосе – скорби. Он не изменился с тех пор, когда Эрик с ним познакомился; а должен был. Продолжал улыбаться, будто все хорошо, и просто пытался жить дальше – но его судьба была уже предрешена, и вопрос был не в том, «что», а «когда». Иногда Эрик вздрагивал, зная, что где-то рядом находится жнец. Ведь этот самый жнец мог прийти по душу Алана, и тогда… Наверное, пришлось бы забрать и душу Эрика. Совсем скоро, как только он найдет дом повыше или веревку покрепче. – Опять соврем твоим родителям, что я объясняю тебе философию? – тихо рассмеялся он, обнимая Алана, и тот довольно прикусил губу, хитро на собрата-студента глядя. – Квантовую биофизику, философии у меня еще нет. – Думаю, твои познания в ней нужно углубить, – чуть спустил очки Эрик, давая Алану развязать небрежный узел своего галстука, а потом просто игриво боднул Хамфриза головой, заставляя повалиться на постель. Эрик помнил, каким он был. Таким… Не сказать, что очень строгим и серьезным, но костюм придавал Алану деловитости, а Коса – немного… Шарма? Эффекта «я надеру задницу любому»? Назвать Алана, того Алана, которого Эрик помнил и который был чуть старше, альфа-самцом было нельзя. Таким скорее был сам Эрик – но и Алана не стоило сбрасывать со счетов, пусть и… В этой, новой их жизни, куда более реальной, настоящей, осязаемой, Алан всегда позволял Эрику вести. Как сейчас – Эрик просто расстегивал его рубашку, краем глаза замечая, как Алан комкает его галстук в руке; оголял светлые плечи, позволяя к себе притянуться, а после просто крепко обнял – и заставил изогнуться в сильных руках, впившись поцелуем в нежную кожу на шее Алана. Тот податливо прижался грудью к груди Эрика, тихо простонал, воздух губами хватая – а потом вцепился в плечо Слингби, сжимая его до резкой боли. – Что… – пробормотал тот, резко отстраняясь. Алан кашлянул надрывно – и сжал кулак на своей груди, уже, похоже, пребывая не здесь. – Алан! Руки Алана мелко затряслись, и дрожь эта побежала дальше по телу, заставляя его стучать зубами, глаза закатились – Эрик побледнел, хватая его за руку и почти вырывая из судорожно сжавшихся пальцев собственный галстук. – Черт, черт! – выругался он, над Хамфризом нависая, и надавил большими пальцами на его подбородок, заставляя открыть рот. Зрачков он уже не видел; это пугало, так что дрожащей рукой вложил сложенный в несколько раз галстук в рот Алану, сорвал с его лица очки и, повесив их на свой воротник, обеими руками крепко взялся за голову Хамфриза. Сжал сильно, удерживая ее, не давая рвано болтаться, и прикусил губу. Боже, боже, за что им все это?.. Ответ, конечно, был ясен, но Эрику было плевать на такие вещи, как карма и судьба. Это было нечестно. Просто нечестно и несправедливо – страдал Алан, снова Алан, и умирал тоже он, хотя грешником всегда был Эрик – что тогда, что сейчас. Но он не думал об этом, а только отсчитывал про себя секунды, надеясь, что приступ кончится минуты через две. Семнадцать. Он крепко сжал зубы, слыша, как начинает перетираться от мелкой дрожи челюсти Алана ткань галстука. Сорок три. На миг показались зрачки, Эрик хотел было облегченно вздохнуть – но глаза Хамфриза снова закатились, бель показывая. Семьдесят восемь, сто шестнадцать, сто пятьдесят восемь. Эрик вздохнул. Сто пятьдесят восемь секунд. Всего сто пятьдесят восемь секунд, это… Это хорошо. Приступ прошел за сто пятьдесят восемь секунд, и теперь оставалось только опустить голову Алана на подушку, осторожно нажимая на ямочки у него за ухом и заставляя открыть рот, достать прокусанный, безнадежно испорченный галстук и немного подождать. Алан вздохнул спокойно, нормально, и Эрик осторожно присел на край кровати. Встал; поглядел на свой любимый галстук, который так долго выбирал когда-то, и, скрипнув зубами, швырнул его на прикроватный столик, сам дыша тяжело и болезненно. У него от подобного начинало болеть сердце, и прекращало только тогда, когда Алан открывал глаза. – С-сколько? – запнулся он, на бок поворачиваясь, и Эрик снова сел на кровать, осторожно проводя рукой по бедру Алана. – Сто пятьдесят восемь. – Давно не было. – Да. Алан закрыл лицо руками, нервно вздыхая, а Эрик прикусил губу, качая головой. Он знал, что Алану отчего-то было стыдно за подобное; но ведь бывало и хуже. Когда-то. Тогда они, правда, не справились. – Все в порядке? – заботливо спросил Эрик, чувствуя, что сердце уже не вырывается из груди, но все еще трепыхается взволнованно. Он просто… Не мог. Не мог забывать о таком вновь и вновь, а так хотелось. Наверное, Алану хотелось тоже. – Да, – кивнул Алан, руки от лица отнимая, и печально вздохнул. – Принести попить? – Лучше… Пойдем прогуляемся, – пробормотал он, пытаясь встать, и Эрик подал ему руку, помогая. А потом – аккуратно обнял, к себе прижимая, и надел на Алана очки. – Спасибо. Эрик просто поцеловал его в висок дрожащими губами и взял за руку, ведя за собой. – На улице хорошая погода. – Пойдем в парк, – пробормотал Алан, крепко его ладонь в своей сжимая. На телефон Эрика пришло сообщение, и он завибрировал в кармане его брюк. Эрику не нужно было смотреть, чтобы знать, что там и от кого пришло это сообщение, а сейчас он и не хотел этого знать. Потому что семья Алана была бедна. Потому что сам он из-за диагноза не мог устроиться на работу, а из-за этого никак не мог заплатить за лекарства, которые ему были просто необходимы, и на них зарабатывал Эрик. И Эрик был счастлив, что Алан не задавал лишних вопросов. Потому что такую сумму законно студент заработать не сможет никак.