Желанное безумие и немного воска

Воздух забивается в глотку тугим комом, не проходя дальше — в легкие, дышать становится труднее с каждой секундой. В комнате терпкий аромат расплавленного воска. Воск везде: в горящих по обеим сторонам кровати свечах, сползает по их горячим стенкам крупными каплями, медленно растекается расплавленной лужицей по полированному дереву мебели, застывает неясными фигурами, в которых можно увидеть что-то знакомое; воск на теле, опаляет кожу, заставляя впалый живот подрагивать от напряжения и быстрой жгучей боли. Глаза закрыты плотной повязкой, он не знает, когда следующая капля упадет на его кожу и скатится застывающей струйкой где-то по ребрам. И закусывает губы в предвкушении ровно до тех пор, пока горячий язык не вторгается в его рот и не вылизывает мелкие ранки на губах, оставляя новые своими клыками. Стайлз шипит, дергает привязанными к спинке кровати руками и тут же стонет, когда широкая ладонь ложится на его пах и окольцовывает член пальцами. Воздух в легких, кажется, совсем заканчивается, но он все равно дышит. Дерек ведет языком по его губам, очерчивая их контур, останавливается в изгибе шеи, всасывая кожу и оставляя след — метка на манер животных. Инстинкты. Дерек любит, когда все видят, что Стайлз его. Что Стайлз его целиком и полностью, без остатка. Связанный в кровати, стонущий от удовольствия и боли, прогибающийся в попытке получить еще больше наслаждения, заходящийся в хриплом крике от оргазма — этот Стайлз принадлежит ему. Как и вечно огрызающийся, ерничающий и бросающийся саркастическими замечаниями — этот Стайлз тоже его. Крупная капля соскальзывает со свечи. Дереку кажется, что проходит целая вечность перед тем, как она падает на грудь Стайлза. Тот снова дергается, а потом растекается и стонет, ерзая по простыни. У Дерека почти не осталось сил терпеть. У него невероятная выдержка, он умеет ждать, но Стайлз так хорош, так сексуален и соблазнителен в своем желании попробовать все и сразу, что нервы натягиваются, грозя оборваться в любую секунду. Дерек уже давно возбужден, его член едва ли не прижимается к животу, истекая смазкой. Дерек трется о пах Стайлза между его разведенных ног, но терпит. Пока терпит. Слишком рано. Стайлз еще не доведен истомой до безумия. Пока он только томится в ожидании, хрипло стонет и просит еще. У Дерека невольно выдвигаются клыки, а глаза начинают светиться, когда он слышит томительное «Дере-ек», растянутое и слишком просящее. Отказывать нельзя. Свечи тихо трещат, огоньки колеблются, отдавая на стены странные тени. Стайлз трепещет и выгибается, когда целая дорожка из восковых капель прокладывает маршрут от его груди до паха. Грудная клетка Стайлза двигается очень быстро, и Дерек слышит, как быстро бьется его сердце — Стайлз одновременно боится и безумно хочет, чтобы он продолжил спускаться вниз. Но Дерек не рискует. Он отставляет свечу на стол и нависает над взмокшим телом звериной тенью. Как же его хочется. Хочется всего. Поиметь, съесть, разорвать на куски, чтобы он никому не достался. Подобное собственничество никогда не было присуще Дереку, но со Стайлзом все по-другому. Стайлз — другой. Он ничего не требует, кроме еды и обязательного просмотра «Звездных войн», если их повторяют по телевизору. Он сразу засыпает после секса, часто не доходит даже до душа и часто ругается, обвиняя, что вообще-то во всем виноват Дерек. Дерек усмехается, наблюдая за ним, потом снова валит на кровать, соглашаясь со всем. И Стайлз перестает трепыхаться, снова сдается и подставляется, делая вид, что его заставили. Дереку плевать. Он знает, что Стайлз его. А остальное не волнует. Низ живота трется еще теплым воском о его пах. Стайлз нетерпелив и не любит ждать в отличие от Дерека. Он требует не оставлять его ни на секунду. И Дерек не в силах отказать. Он вновь вгрызается ему в рот, царапая губы клыками. А сам входит в его расслабленное тело и не делает паузу перед тем, как сразу же рвануть в сумасшедший темп. Стайлз до сих пор узкий и горячий. Они занимались сексом бесчисленное количество раз, но Стайлз все равно узкий. И это заводит больше всего. Как будто каждый раз трахаешь девственника, очень-очень развратного девственника. У Дерека сносит крышу. Он глухо рычит от того, что мышцы сжимают его член в такт толчкам. — Маленький ублюдок, ты специально. Стайлз широко улыбается. Дерек уверен, что будь его глаза развязаны и широко открыты, то он увидел бы в них адское пламя. Стайлз — тот еще демон. Суккуб, так их называют? Подросток, выращенный на порно и своих фантазиях не хуже любого суккуба. Дерек это знает не понаслышке, потому что именно сейчас под ним этот подросток стонет, требует продолжать и моментально выгибается в оргазме, пачкая их кожу новыми следами. Дерек заканчивает несколькими секундами позже. Он не спешит освобождать его. Знает, что тогда лишится удовольствия хоть немного поласкать расслабленное тело. И сейчас он пользуется этой возможностью, пока Стайлз еще отходит от оргазма. Вылизывает его, осторожно снимает корку воска, скользит ладонью по опавшему члену — не возбуждает, просто гладит. От Стайлза в такие минуты не хочется отрываться. И Дерек не отказывает себе в этой слабости. — Вообще-то это было круто, — заявляет Стайлз на следующее утро, когда приходит на кухню, где Дерек уже приготовил завтрак. Он совершенно обнажен и не стесняется этого. Забравшись на стул с ногами, он хватает с тарелки тост и медленно его пережевывает. Дерек кидает на него взгляд, но пока ничего не отвечает — ждет продолжения фразы. Оно будет, он выучил Стайлза слишком хорошо. — Но в следующий раз я хочу по-другому. — По-другому? — Дерек вскидывает брови и смотрит на него, чуть прищурившись. — Это как, интересно? — Ну-у, — Стайлз отвечает на его взгляд, тянет гласные и на выдохе выдает: — Тебе бы пошли наручники и воск. Вилка падает на тарелку, когда Дерек слышит фразу. Стайлз пытается удрать с кухни, но не выходит — Дерек быстрее, Дерек сильнее, Дерек… К черту. Стайлз просто пытается, а не удирает. И у него отлично получается «пытаться», потому что уже через минуту он лежит на столешнице лицом вниз и вновь стонет. Со Стайлзом все по-другому. От Дерека невозможно отказаться. И каждый из них думает, что постепенно сходит от этого с ума.