Конец

- Знаешь, моя смерть – неплохое начало для твоей истории, Саске. Губы парня неприятно кривятся, но он продолжает заводить руку с чидори. Наруто с обреченностью понимает, что чакры не осталось. Та, что собрал Курама, была использована на последнюю технику. Секунда, и тело пронзает разряд молнии. Колени подгибаются, и Наруто неловко опускается на землю, более не в силах себя сдерживать и утягивая за собой Саске. Оба шумно выдыхают. Узумаки выплевывает кровь, густым потоком прилившую ко рту. Учиха почему-то не стремится вытащить руку, тем самым замедляя обратный отсчет. - Ты…Идиот… - голос Саске, сначала еле слышимый, потом перерастает в крик, - Какого черта ты сдался?! Ты обещал, что мы умрем вместе! – Злые черные глаза укором впиваются в удивленные голубые. – Где все твои обещания?! Разве не ты хотел стать Хокаге?! Наруто неловко смеется, как будто Саске сморозил очевидную глупость. – Ты только что убил меня, даттебайо! Не думаю, что с такой, - он красочно тыкает пальцем в дырку у себя на груди, - раной я смогу защищать деревню! - глупая приставка, от которой Наруто отвык в последнее время, звучит по-детски беззаботно, отчего Учиха крупно вздрагивает, теряя остатки самообладания. Черные глаза резко жмурятся в надежде, что глупый добэ не заметит, как подозрительно они заблестели. Но это бесполезно, и горькая слеза срывается с плотно сомкнутых век. А потом Учиха смеется. Тихо, почти не слышно. Но, наконец-то, без надрыва, без горечи. И без рвущего на куски отчаяния. Так, как когда-то смеялся много лет назад. - Придурок, - беззлобно бурчит Узумаки, но снова давится кровью. Секундно появившаяся улыбка брюнета застывает обреченной маской. - Ты ведь понял да? - тихо спрашивает блондин. Учиха на мгновение теряет контроль над эмоциями, позволяя удивлению появиться на таком холодном лице. – Значит не понял. – Грустный вздох. - А еще я идиот. – Усмешка появляется на полосатом лице, но уже через миг оно некрасиво кривится, и парень почти ложится на учиховскую руку, откашливая кровь. - Помнишь, кха… - продолжает Наруто, хотя говорить все труднее, – нашу миссию в долину рек? Какаши-сенсей тогда впервые не опоздал к сбору? – Да, Саске помнит. И чуть кивает, хотя Наруто, все еще лежащий на его руке, не видит. - Я тогда сказал, что мы связаны. Ты, я, Сакура-чан. Проклятый круг, из которого я теперь выбываю.- Узумаки медленно поднимается, продолжая говорить. Увидев, что Саске хочет его перебить, мягко опускает свою руку ему на губы и чуть качает головой. Учиха пораженно замирает, разом забыв не только слова, но и как говорить в общем. Оставив руку на чужом лице, Наруто продолжает, – Знаешь, она всегда любила тебя. Да и сейчас любит. Ты…вы с ней могли бы…когда ты вернешься…- лицо Узумаки кривится, как от боли, но он продолжает, - Вы можете быть вместе. – Пару секунд он всматривается в глаза напротив, в надежде что-то там отыскать. Потом резко отворачивает голову, закусывая губу так, что она побелела. Нельзя. Нельзя, чтоб Саске увидел его слабость. Нельзя говорить о том, что столько лет было тайной. Тело задрожало в попытке слезть с руки, насильно удерживающей чужую жизнь. - Что ты творишь, идиот? – шипит Саске, хватая блондина свободной рукой за талию, тем самым удерживая его между жизнью и смертью. – Я запрещаю, понял? Наруто опять смеется. Хрипло, натужно, зная, что осталось уже недолго. – Ты не дослушал, Саске, - мягко и с укором. – Я сказал, что мы связаны. Я любил Сакуру-чан, она всегда любит тебя… И только ты, неповторимый и совершенный Учиха Саске, - любил лишь себя! Я надеялся, что это изменится, но потом ты ушел… А я не знал, как вернуть тебя…Ты, самодовольный ублюдок, ты занимал все мои мысли! Я-я…- тут Узумаки не выдерживает и роняет голову Саске на плечо, не в состоянии больше сдерживать себя. Слабые руки обвиваются вокруг талии, сжимая на пределе возможностей, насаживаясь на причиняющую боль руку сильнее. Между ними почти не осталось свободного пространства. Мешала лишь учиховская конечность, упрямо торчащая из чужого тела. А Саске широко открытыми глазами смотрит перед собой, впервые за много лет ощущая спокойствие, пришедшее с осознанием. «Все это время - время моей ненависти и его…любви…». Слово звучит в мыслях неудобно, проходясь наждачной бумагой по старым воспоминаниям. Слово кажется странным и к ним двоим не подходящим. Но в глубине души Учиха знает. И всегда знал, что более подходящего слова к ним нет. Вдруг Узумаки резко вырывается, с отвратительным звуком соскальзывая с руки и падая на землю. Кровь стремительными толчками начинает покидать грудную клетку. Голубые глаза, обычно улыбающиеся, спокойно смотрят в точно такое же голубое небо. – Спасибо, Саске. – Еле слышно шепчет блондин, и взгляд застывает навеки. Учиха не шевелится, все еще не веря в происходящее. Потом обиженно хмурится, как будто это глупая шутка: Узумаки ведь джинчуурики, он не может умереть! Сейчас его дыра затянется, и он, как обычно, улыбнется своей немного глупой, но такой счастливой улыбкой. Секунды перерастают в минуты, но ничего не меняется. Только тело, бывшее когда-то другом, остывает. Все это слишком похоже на страшный сон, но Учиха знает – все. Конец. И боль, надежно спрятанная много лет назад, растет, заполняя сознание, убивая разум. В конце она становится столь невыносимой, что столп черного огня вырывается из тела юноши, устремляясь высоко в небо. В тот же миг раздается вопль животного ужаса. Сакура, падая на колени, не сдерживает истерики. Ей ли не знать, что убить любимого человека сложнее, чем самого себя? И каждый в этот момент чувствует, как с легким теплом красной чакры их покидает надежда. - Он проиграл. – Просто говорит Какаши, низко опуская голову. И боли в этих словах не меньше, чем в рыданиях Сакуры.