камера мэн

- Давай, Кен, ты сможешь,- ободряюще шепчет Чанёль, чуть-ли не падая со стула, пододвигаясь при этом ближе к соседке по столу. Чен безразлично наблюдает за махинациями друга, жуя веточку петрушки. Периодически, парня отвлекает шум с танцпола, на котором уже изрядно подвыпившие гости отплясывают под легендарный Gangnam style и Ким, на автомате, наводит объектив фотокамеры, чтобы навсегда запечатлеть этот инфернальный пиздец. - О нет, сволочь! Она убила Кенни!- трагически вздыхает Ёль, поворачиваясь к другу и усаживаясь на своем стуле нормально. Лицо видео-оператора выражает лишь скорбь и страдания, которые Паку удаётся утихомирить лишь закинув в рот пару виноградных ягод, тщательно их пережёвывая и сплевывая косточки куда-то на белую скатерть. - Такова судьба, брат. Ты умираешь, а на твое место приходят другие,- сделав умное лицо, философски выдал Чондэ, выковыривая из зубов застрявшую петрушку,- погоди, через несколько минут прилетит новая муха, и ты забудешь про своего Кенни. - Ты ничего не понимаешь, одичалый. Кенни был хорошим парнем, у него была жена и куча маленьких детишек. Чтобы понять его, нужно было видеть мир также, как и он. Ты слишком черствый и циничный, чтобы понять жизнь одной единственной маленькой мухи. - Чувак, я не хочу жить от одной кучи дерьма, до другой, чтобы, в итоге, меня сожрала девяносто-летняя старуха на свадьбе своей правнучки, а единственным свидетелем моей кончины - был взрослый лопоухий болван, у которого очередной приступ ПМС. Если бы только Чанёль обладал силой огня, то от одного злобного взгляда Пака Чен бы уже полыхал, аки факел в Вальпургиеву ночь. Однако, как бы злобно оператор не смотрел на своего друга, тот никак не хотел воспламеняться. Чондэ продолжал флегматично жевать какую-то зелень, рассматривая товарища, словно психиатр призывника. - Прости,- наконец устало выдает Пак, утыкаясь лбом в столешницу, предварительно убрав подальше грязную тарелку с каким-то жутким салатом. В последнее время Ёль ходил чернее тучи и настроение его выше плинтуса не поднималось. По сей причине мужчина поставил себе диагноз - кризис среднего возраста и, с чистой совестью, предавался апатии ежечасно, портя, при этом, настроение всем остальным. - Я тебя понимаю, брат. Когда ты молодой, у тебя в жопе горит дым и ты думаешь, что ты на все способен. Что ты дохуя какой талантливый и что найдется богатый дяденька, который обязательно оценит тебя и твоё детище, но как только ты выходишь из стен универа, начинается все это тупое дерьмо, которое мы называем реальной жизнью. Квартплата, чистка унитаза, налет на раковине и пустой холодильник, обязательная работа с восьми до шести, пять дней в неделю, круговорот выставок,- Чондэ залпом выпивает стопку с чем-то алкогольным, от чего щеки со лбом у него стремительно краснеют и дальнейшую триаду парень озвучивает, жутко коверкая свой голос, явно при этом пародируя мистера Ву.- Тут видно хромокей, да и модель могли бы покрасивей выбрать. У вас руки из задницы, раз вы даже ретушь на её коровью рожу наложить не потрудились. Что это? Canon EOS 5D Mark III 24-105? Фу, гадость какая. Профессионалы снимают только на Leica M Edition 60, ко-ко-ко. И вообще, фотография - это не искусство, а так, какашки в детском горшке на фоне Пикассо. Надутый индюк... Ким тихо матерится себе под нос, выпивает еще стопку и Пак отчетливо понимает, что друга нехило так несет. - И ты весь такой гордый, с пеной у рта, защищаешь свое творение, доказывая, что полненькие девушки тоже имеют свой шарм и харизму, но всем плевать. Как говорится, обосрали - обтекай. И что в итоге? Тебе тридцать, тараканы собирают вещи и подают на развод. О нормальных отношениях речи даже нет, не говоря уже о банальном трахе. Зато есть постоянная работа, на которой ты вынужден фотографировать пьяные и счастливые рожи брачующихся и их родственников. Невеста похожа на слона, которого нарядили в свадебный хандбок, а жених - явно дальний родственник каких-то вислоухих осликов. В итоге: любимое дело превращается в работу, а искусство - во второсортное серое дерьмо. Аста ла виста, бэйби, блять. - Успокоился?- спрашивает Ёль, после того, как гневная речь была окончена и оратор, в порыве страсти и поисков нехороших эпитетов в адрес мистера Ву, оплевал лицо друга. Чондэ утвердительно кивает головой, хлопает ладонями по щекам, приводя себя в адекватное состояние. Обычно парень довольно хорошо контролирует свои эмоциональные порывы, но, видимо, плохое настроение Чанёля передалось воздушно-капельным путем, Марс с Венерой не в том доме и именно сейчас внутренние барьеры сломались от накопившегося негатива, что разгоряченной лавой накрыл жителей Помпей. - Но, не все так печально, брат,- в карих глазах промелькнули подозрительны искры и Пак, хорошо знавший Кима, сразу сосредоточенно начал слушать болтовню Чондэ. Характер у последнего взрывной, однако, Чен никогда не страдал резкими перепадами настроения, так что было удивительно, что после такого эмоционального разноса, Ким может весело о чем-то щебетать. Особенно, если речь шла о злосчастном господине Ву, коий являлся главным критиком в журнале для профессиональных фотографов, в которой главным редактором был Бён Бекхен, к которому Чен, вот уже лет пять пытается подбить клинья. А все потому, что, цитата: "этот узкоглазый желто-мордый китайский индюк вертит своей задницей перед Беком и нагло мне мешает". В такие моменты Чанёлю очень хочется напомнить, что Чондэ, так же как и многоуважаемый критик, является представителем узкоглазой расы и, вообще, это попахивает расизмом, однако, видео-оператор благоразумно держит язык за зубами. Они, конечно же, с Ченом друзья, но пока у Пака нет перспектив стать пищей для опарышей. - На прошлой неделе я в интернете познакомился с одним мальчиком. Двадцать лет, милая мордочка, длинные ножки и отличная задница. Сам меня нашел и первый написал, предложил встретиться. Я думал, что страница фэйковая и что придет какой-то жирный прыщавый извращенец, ан нет... - Ближе к телу, Чен, вещай по факту, я знаю все твои верблюже-еврейские фразочки, так что говори, что тебе нужно. Ким недовольно кривит губы, явно раздосадованный тем фактом, что его замысел так быстро раскрыли, но обижается не долго и великодушно продолжает вещать: - Короче, мальчик оказался моделью. Ему нужны фотографии, съёмка бекстэйджа и красивое видео для портфолио. Конечно же, не безвозмездно,- последнее слово, жадненький Чен произносит по слогам, явно получая удовольствие от того, что при его профессии заработок можно получать не только на основной работе. - М-м, ясно-понятно. Так ты теперь на малолеток перешел?- язвительно интересуется Чанёль, начиная играть в веселую и "горячо любимую" Ченом игру под названием "я у мамы дурачок". Конечно же, мужчина понял, на что намекает друг, но соглашаться слишком быстро было не в его стиле, да и какая ему, Паку, выгода снимать на видео новенькую игрушку Чондэ. Почему игрушку? Потому, что для нормальных отношений Ким слишком черствый, а для шлюх - чересчур жадный.- А как же твой миленький Бекки? Злой дракон Ифаныч украдет твою принцессу, запрет в высокой башне и будет трахать ночи на пролет. - При чем тут Бекхён?- зло шипит Чен, покрываясь от бешенства красными пятнами.- Ты, что жираф в танке? До тебя информация три дня лесом, два дня полем идет? Я не говорил, что собираюсь встречаться с этим мальчишкой, это сугубо деловые отношения. - Ты так и про Венди говорил - это "деловые отношения", а когда пришло время штамп в паспорте ставить, напомни-ка мне, что ты там орал? Что ты там сожрать собирался? А, Казанова, хуев. - Свой паспорт я собирался съесть,- скрестив руки на груди, недовольно соглашается Чен, понимая, что Чанёль прав и спорить с товарищем, как и с бульдозером - бесполезно. Все-таки пару страниц он тогда и правда выдрал.- Но сейчас я не собираюсь наступать на те же грабли. К тому же, паренек не в моем вкусе. Я, знаешь ли, не поклонник суповых наборов и костей. - Угу, тебе нужен жирок как у Бекхёна, а кто сегодня ночью будет снизу, вы будете решать через камень-ножницы-бумагу или, еще лучше, список составите,- издеваясь над другом, произносит Чанель, вытаскивая из кармашков сумки, в которой мужчина таскает аппаратуру, ошметки какого-то мусора и различные фантики от конфет. - Ха-ха-ха, да тебе не оператором нужно было становиться, а комедиантом. Глядишь бы, с твоим чувством юмора ты бы на всю страну прославился. - Что тебе не нравится в моём юморе?- удивленно спрашивает Пак, которого подобный наезд со стороны друга удивил. Как-то раньше никто не жаловался на шутки Ёля. - Главное, так это его полное отсутствие,- серьезно отвечает Чондэ, после чего массирует пальцами переносицу и виски.- Слушай, прекращай паясничать и ответь четко на вопрос: "да" или "нет"? Ты будешь мне помогать? Если будешь, оплата, соответственно, увеличивается, а деньги мы делим пополам. -А-а-а,- задумчиво тянет Чанёль, наконец, понимая причину того, почему фотограф так зацепился за это дело,- вот слона то я и не заметил. Почему же я сразу не догадался, что причина в деньгах. Ладно, брат, так и быть, помогу я тебе в этом нелёгком деле. Чондэ гаденько улыбается. Чанёль находит новую муху, быстро достаёт камеру и сосредоточено снимает насекомое. Невеста с женихом танцуют белый танец, а старушка рядом с Ёлем, кажется, не дышит. *** Тридцатилетний Пак Чанёль работал видео оператором в одном Сеульском фото-ателье, под руководством предприимчивого Ким Чунмёна, который, хоть ни черта и не понимал в искусстве, однако, был хорошим лидером и маркетологом. При большом желании он мог всучить вождю воинственной Северной Кореи вон те милые красненькие туфельки-лодочки, которые так гармонично смотрятся с военной формой и будут сочетаться с коммунистическим флагом. Свободный график работы, требующий, однако, большой общительности и крепкой здоровой печени, хорошая заработная плата, еда на халяву (ибо на свадьбе всегда найдется добрая матушка, которая тебя накормит, да еще и домой съестного даст - все едино не съедят, а выкидывать жалко) и довольно дружный коллектив - вот, собственно, и все плюсы. Отрицательные стороны, конечно же, были, но Чанёль всегда старался думать, что стакан на половину полон. В конце-то концов, трудился он по специальности, да еще и занимался любимым делом, так что все минусы безбожно меркли. Правда, порой на Пака находила хандра и появлялись мысли, что он тратит свое время впустую, снимая гигабайты видеоматериала, которые кто-то едва ли однажды посмотрит. Когда-то давно брезжила призрачная надежда, что в скором времени Чанёль будет записывать не свадьбы, корпоративы и дни рождения, а красивые и интересные ролики или, на худой конец, приткнется к режиссёрам, которые снимают клипы для айдолов. Четкий концепт, интересные идеи и, периодически, не просто "коробки" с мигающими софитами внутри - все это невероятно привлекало Пака, заставляя мозги изворачиваться в узел по сложнее, придумывая все более и более захватывающие сюжеты, декорации и спец.эффекты. Однако, мечты мечтами, а желудок, все же, реалист и кушать хочет. И как бы Ёль не вздыхал и не печалился, находя потрясающие съёмки на просторах сети, но изменить хоть что-то мужчина не мог. В стране, где количество развлекательных шоу, дорам, певичек и сладких бойз-бэндов - зашкаливающе много, конкуренция среди работников съёмочной группы и обслуживающего персонала, соответственно, была слишком велика. Нет, конечно же, спрос рождает предложение и, если бы, Ёль приложил усилий, возможно бы он и нашел бы вшивенькое агентство, в котором его скромный талант нашел свою отдушину, но проблема была в том, что Пак, как и большинство представители творческих профессий, был немного самовлюбленным и честолюбивым, а на реализацию Наполеонских идей нужны были деньги. И деньги немалые. Вспоминая о том, что в год музыкальная индустрия в Корее выпускает около сорока мужских групп и, чуть больше, женских - можно понять какая это мясорубка. Например: из дебютировавших женских групп в прошлом году - хороший клип, с качественной и "сочной" картинкой был только у девятнадцати из пятидесяти, в то время как у кого-то не хватило денег не то, что на запись MV и промоушен, как таковой, но и песни были качеством далеки от отметки "норма". Если уж быть совсем дотошным и просеять оставшиеся девятнадцать представителей, то получалось так, что и тут без вшивых не обошлось. У кого-то нет четкого сюжета, где-то просто кадры с танцами и какие-то отвлеченные вставки, а на грамотную, да и вообще, хоть какую-то историю в клипе режиссёры зачастую клали большой и толстый, предпочитая обратить внимание на то, как эти красивые кожанные штаны облегают упругую женскую задницу. В такие моменты Пак ощущал себя дряхлым стариком-моралистом, потому что жива была ещё память о тех временах, когда музыкальное видео было словно мини-дорама. Однако, чего вы хотите от клипов, когда текст песни сводится к банальному "я люблю тебя, ля-ля-ля, тополя, я подарю тебе красную розу и у тебя будет дэ-жавю". Ну, или как-то так. *** Черная Toyota Camry две тысячи девятого года выпуска, шурша шинами по мелкому гравию, паркуется возле двухэтажного дома. Чанёль легонько хлопает дверцей автомобиля, рассматривая здание, которое Чондэ снял, дабы с комфортом и не спеша сделать все, что нужно. Весь этот квартал на выезде из Инчхона застраивался по типу американских коттеджей. Зеленая, ровная лужайка перед домом, комната на уютном чердаке, обязательно эркер на два этажа и огромная стеклянная дверь, выводящая на задний двор, где растут деревья, а высокий забор оплетает плющ, соседствующий с аккуратно подстриженными кустами самшита. И, конечно же, шикарный вид на море. Все чинно, аккуратно и абсолютно никак. Облицовка здания выполнена под кирпичную кладку, прокрашенную бело-голубой штукатуркой, местами покрывшейся трещинами и потрескавшейся. Пак засчитал это как плюс. Плюс, который просто плевал в лицо всей этой красоте с обложки какого-нибудь толстенького журнала о дизайне интерьера и экстерьера. - Сраная интеллигенция,- чертыхается Ёль, вытаскивая из машины сумки с аппаратурой и пакет с едой, купленной заранее, ибо Чондэ, заработавшись, совершенно забывает о таких простых и важных человеческих потребностях, скромно разместившихся на самой нижней позиции пирамиды Маслоу. Что поделать, Ким натура увлекающаяся. Массивная дверь не закрыта и Чанёль легко проникает внутрь здания. В коридоре темно, свет нигде не горит, а пасмурная погода лишь добавляет теней и антуражу. Ёль аккуратно ставит пакеты и огромную черную сумку под стену, разувается и тихонько начинает исследовать помещение. Параллельно коридору идет деревянная лестница на второй этаж и такая же лестница в цоколь. Налево от входа маленький проход. Комната, что прилегает к лицевой стене дома - просторный санузел: туалет, стиральная машина с корзиной для белья и огромная ванная. Единственное, что в этой прелести смущало Чанёля, так это темно-малиновый кафель на стенах и квадратное метало-пластиковое окно, из которого открывался прекрасный вид на соседский двор. Помещение напротив было спальней хозяев дома, это Пак понял сразу, поэтому тут же закрыл дверь. На первом этаже оставалась только одна, самая большая комната, в которой мужчина еще не был. Это оказалась гостиная, совмещенная с кухней. Холодильник, барная стойка, чуть меньше дюжины темно-коричневых шкафчиков, как подвесных, так и обычных, посудомойка и, в качестве пафосного дополнения, рабочая поверхность сделана из какого-то темного камня, с вкраплениями красного минерала. Становится немного грустно, потому что у Пака в кухне три на четыре метра толком-то и не развернуться. На барной стойке стоит стеклянная глубокая тарелка с остатками бульона и мелкими овощами, а за спиной Чанёль слышит какое-то копошение и впервые Паку, как человеку не верующему, хочется перекреститься. На темно сером диване шевелится кубло из подушек, махрового и вязанного цветастого покрывала, у Ёля бешено стучит сердце, но мужчина быстро берет себя в руки, когда из-под одеяла показывается взлохмаченная светло-каштановая макушка. Вслед за ней появляется полностью вся голова спящего до сего момента юноши, оглядывающегося по сторонам, прикрывая при этом шею с плечами мягкой тканью. Заспанные, еще не сфокусированные ни на чем, карие глаза осоловело смотрят на Пака. Вытянутое бледное лицо с парочкой родинок, маленьким шрамиком на правой, раскрасневшейся и со следами вязаного узора, щеке и тонкая ниточка слюны, стекающая от уголка губы на подбородок. Паренек облизывает рот и недовольно вытирает тканью одеяла последствия сна, откашливается и сиплым голосом спрашивает: - Вы - Пак Чанёль? - Угу,- кивает мужчина, стараясь понять, как ему реагировать и что делать в данной ситуации. Пак, конечно, был довольно общительным человеком, но что бы распустить язык, ему нужно уже знать человека, или, на худой конец, что бы его с ним кто-то познакомил. И этот кто-то удачно слинял, потому что машины Чондэ нигде не было. - Хен говорил, что ты приедешь. Я хотел вас встретить и вот уснул... - Да ничего. - О, меня, кстати, Сехун зовут,- подорвавшись с дивана, роняя на пол подушки, подбегая к Чанёлю, произносит юноша, протягивая руку. Пак кивает аки китайский болванчик, хватает предложенную ладонь и интенсивно трясет кистью в знак приветствия. Так значит вот это недоразумение стало причиной, по которой Чанёлю, поспавшему от силы часа два, в пять утра пришлось ехать из Сеула в Инчхон. Парень оказался высокий, чуть ниже самого оператора, и, как и говорил Чондэ, чересчур уж костлявый. Пак, конечно, не мог оценить все тело юноши, но, из-под разведенных пол одеяла, было отчетливо видно босые ступни, ноги с худыми икрами и выпирающие тазовые косточки, которые не скрывали съехавшие во время сна шорты. Сехун замечает, куда направлен взгляд мужчины, поджимает в какой-то своей особенной манере губы и быстро поправляет элемент одежды, для пущей убедительности запахивая одеяло, чтобы видно было только голову и часть руки, придерживающей всю эту композицию. Чанёль про себя думает, что он тупой баран и когда создатель раздавал таланты, Пак, определенно, стоял в очереди за долбоебизмом, хотя следовало отхватить чуть-чуть чувства такта. Шумно выдохнув через нос, мужчина быстро уходит в коридор и возвращается с продуктами. Грязная тарелка тут же отправляется в раковину, а Ёль деловито раздает ценные указания Сехуну, дабы младший разложил купленную еду в холодильнике. Мальчишка даже не возмущается, а лишь сосредоточенно выполняет приказы, периодически спрашивая, что нужно оставить на столе, а что класть в основную камеру и морозилку. Аппетитная свинина жарится на сковородке, а изучающий взгляд голодного волчонка все никак не исчезает и Пак ощущает это своей шкурой. Если бы Чанёля попросили описать свои ощущения при первой встрече с Сехуном, когда он сонный и взъерошенный подбежал к оператору знакомиться, Ёль бы сказал, что мальчишка - маленькое солнышко, да и вообще, ангел во плоти. Смотря на него, у Пака зарождалось кощунственное, с точки зрения эгоиста, желание усыновить ребенка. Вот только когда Сехун окончательно привел себя в порядок, Чанёль заметил, что во взгляде младшего что-то изменилось. Не было больше той милой улыбки, от которой теплые карие глаза превращались в смеющиеся полу-месяцы. Теперь это была ледяная декабрьская вода, в которую тебя топят мордой, как нашкодившего драного щенка. Холодок пробегает по позвоночнику и Чанёлю совсем неприятно из-за таких ассоциаций. Защитная корка слишком быстро скрыла под собой ту детскую непосредственность, которая так понравилась Ёлю. Холодные брызги омывают вечно влажные камни, а мощный соленый ветер гоняет по пляжу снег и комья мокрого песка. Где-то на границе, где небо сливается с водой, появляется ровная полоса рассвета, но даже она не может развеять эту тоску, что корнями безысходности и серой тоски въелась в эту промёрзшую землю. - Мы идем в никуда,- тихо напевает Чанёль, выкладывая щипцами приготовленное мясо на блюдо и ставя тарелку на барную стойку, за которой сидит Сехун, играя на нервах Пака чайной ложкой по ушку чашки. За те полтора часа, что мужчина готовил завтрак, мелкий успел выхлестать четыре кружки любимого напитка англичан, собранного отборными загорелыми рабами на просторах Шри Ланки, вбухивая в это счастье по три ложки сахара. И это не говоря о том, что для каждой порции он заваривал отдельный пакетик чая, объясняя это тем, что ему дескать лень мыть кружку. Жадненького Чондэ хватил бы удар от такой расточительности. В периоды особо тяжкого кризиса и долгого безденежья, когда маразм друга достигал своего, так называемого катарсиса и апогея, Чен мог гонять один и тот же пакетик минимум пять раз, конечно же, не добавляя сахара. И воды, как, периодически, любил шутить Чанёль. - Сейчас мы позавтракаем, а потом поможешь мне расставить аппаратуру,- пережевывая подгоревший кусочек мяса, произносит Чанёль,- кстати, Чондэ не говорил, куда он поехал и когда вернется? Сехун поднимает взгляд в потолок, по всей видимости, пытаясь вспомнить, что Ким говорил по этому поводу. - Кажется, ему нужно было вернуться в Сеул,- задумчиво сказал младший,- что-то было связанно с редакцией какого-то журнала. Он был очень счастлив. - Неужели Крис переводится в Китайский отдел?- в надежде тянет Ёль, искренне надеясь, что хотя бы по этой ветке начнется нормальная жизнь. - Нет. Судя по разговору, это был не мистер Ву, а редактор Бен. - Ты знаешь этих двоих?- удивляется Чанёль, считая, что в огромной столице довольно тяжело найти человека с общими знакомыми. Хотя, профессия Сехуна напрямую связанна с фотографией, так что в этом нет ничего странного. - Ну, Крис знаком с моими друзьями, а про Бекхена мне все уши прожужал Чен,- под конец фразы, лицо Се стало совсем кислым, и Пак его прекрасно понимал ибо терпел этого влюбленного недоумка много лет подряд. - Ясно, значит, нужно будет с ним созвониться. Вы обсуждали с ним концепт фотосессии и видео? - Да. В общем, почти вся сессия будет проходить в этой комнате. Мы должны убрать диван, поднимем с цоколя стол и пару стульев. Наверное, сделаем парочку снимков на улице, а ты все это запишешь,- улыбнувшись, произносит Сехун.- С одеждой у меня уже все решено, так что не думаю, что это займет много времени. Чанёль тоже так не думает. Поэтому, не дожидаясь Чондэ, мужчина решает подготовить комнату для съемки. Диван, на котором так уютно спал О, отодвигается к барной стойке, а белые, с обкрошившейся эмалью на металлических ножках, стол и два стула расставляются по освобожденному периметру комнаты. Посмотрев на это счастье, довольный Ёль водружает на стол и подоконник стеклянные вазы с какими-то, так кстати завявшими, цветами. Поставив Сехуна приблизительно на то место, которое будет использоваться для снимков, Чанёль, ориентируясь на модель, устанавливает два штатива с софитами, протягивает провода, подключая их к сети. Один - мужчина направляет так, чтобы свет падал на стену, а второй - светил в спину Сехуну. Посмотрев на полученную композицию, Пак решает, что второй прожектор придется убрать, потому что естественного освещения из окна и стеклянной двери - более чем достаточно. Импульсная лампа стоит недалеко от треноги, предназначенной для фотоаппарата, который бестолковый Чондэ уволок с собой. Пак тихо ругается, понимая это только тогда, когда полностью размотал синхрокабель, который тут же падает на пол черной змеёй. Последним Чанёль устанавливает софтбокс, после чего включает все освещение и достает из сумки свою видео-камеру. Сехун жмурит глаза, смешно морща нос, потому что от резкого перепада света он ненадолго слепнет, и эти кадры попадают в объектив Ёля. Парень протирает кончиками пальцев веки и виски, после чего открывает, сначала, один глаз, а затем и второй, постепенно привыкая к яркому освещению. Сейчас это просто взъерошенный мальчик, который стоит посреди комнаты в большой серой футболке и в шортах. Мальчик, который недавно проснулся и в голове Пака появляется странная ассоциация с рождением ребенка. Чистый, невинный, непорочный и так далее по списку до бесконечности, если, конечно, у словаря синонимов есть такой запас. Хотя, можно начать использовать иностранные вариации ибо, как говорится, почему бы и да? Черный зрачок сузился до маленькой точки, а в светло-карей радужке, Чанёль видит свое отражение и этот холодный взгляд немного пугает мужчину. Волки выходят из леса, а змеи начинают петь, кажется, так там было? - О, я смотрю, вы уже познакомились,- восторженно восклицает невесть откуда взявшийся Чондэ и Пак так ему сейчас благодарен. Благодарен, как спасенный кролик, которого только что чуть не сожрал холодный гад. - Да, и, в отличие от тебя, у нас уже все готово. - Ох, так я вовремя приехал,- улыбаясь, кидает Чен, бросая свою куртку на диван и аккуратно ставя небольшую сумку рядом со штативом, предназначенным как раз для Кима. - Да, засранец, ты все правильно уловил. - Ладненько, Сехун-ни, марш переодеваться, а ты,- указывая на Пака, командирским тоном произносит фотограф, доставая при этом свое орудие труда и прилагающие к нему прибамбасы,- настраивай свою пиликалку и снимай весь творческий процесс. Чанёль кривит недовольное лицо, но не возражает. - Чего это ты такой счастливый? Сехун сказал, тебе звонил Бекхен,- лениво интересуется Ёль. Он слишком хорошо знает Кима, а по чересчур широкой и довольной улыбке друга, можно понять, что у него что-то произошло и если сам Пак сейчас не спросит, Чондэ просто взорвется. - Крис уматывает в свой долбаный Китай и Бен предложил мне занять его место. Но знаешь, что самое крутое? - Что же? - Наш дорогой мистер Ву лично (!) рекомендовал меня на сей пост,- светясь аки чищеный таз, довольно сообщил Чен. - Серьезно?- удивленно спросил Ёль, который только и слышал, как Крис поливает все работы фотографа отборным дерьмом, не скупясь на эпитеты и метафоры, некоторые из которых Чанёль даже заносил в записную книжку, все время удивляясь, как это иностранец так хорошо владеет чужим языком.- И с чего бы это вдруг? После этого вопроса Чен как-то сконфуженно уткнулся взглядом в пол, а щеки друга приобрели пунцовый окрас. - В общем, э, как бы сказать,- неуверенно мямля, начал Ким,- короче, кто-то в полных красках донес Крису, что я о нем думаю и он решил, что я и мой длинный язык достойны того, что бы компосировать мозги начинающим дарованиям. - Я бы предположил, что с этого дня твой язык окажется в другом месте и, скорее всего, это будет задница Бёна, но да черт с ним,- махнув рукой, произносит Ёль, на самом деле, искренне радуясь за друга. - Ну, тебя,- смеясь, отвечает Чен, тут же умолкая, потому что в комнату возвращается переодевшийся Сехун. Сейчас на нем джинсовая рубашка, темно-синие бриджи, а взъерошенные волосы стильно уложены. Смотря на него в данный момент, весьма тяжело назвать его милым мальчиком. Скорее уж молодой человек, хотя Пак искренне не любил этот эпитет. В извращенном понимании Чанёля это слово никак не ассоциировалось с общепринятым прославленным человеком с большой буквы, а вот с кожаным мешком, в котором сотня-другая костей и мышц, пять литров крови - это пожалуйста, это да. Молодое мясо, не подскажете ли вы, сколько времени? Молодые кости, помогите бабушке перейти дорогу, ну, и так далее. Пока Чанёль пребывал в прострации, относительно таких важных философских идей, Чен уже начал щелкать пробные фотографии. Яркая вспышка импульсной лампы напомнила задумавшемуся Ёлю, по какому, собственно, делу это братство кольца собралось, быстро фокусируя отключившийся лук. Пардон, камеру. Всполохи света, синхронизированные с нажатием кнопки на фотоаппарате, четкие и быстрые команды Чена и Чанёль смотрит на то, как Сехун позирует, стараясь поймать каждую эмоцию модели в объектив. Почему-то Паку кажется, что ему непременно нужно это сделать. Записать как можно больше материала, что бы потом, ночью, трахаясь с Sony Vegas-ом, матерясь и монтируя видео по второму десятку, путаясь в дорожках и обрезая не там где надо нужный кадр, Чанель понял для себя - нравится ли ему это белое, словно вывалянное в белой штукатурке, лицо или нет. Вопрос был весьма риторическим, потому,что если бы даже Се был не в брендовой одежде, с едва заметным макияжем и красивой укладкой, а в сельской грязи, только что вылезший из рисовых полей, Чанёль все-равно бы сказал, что О - красивый. Красивый как чертов Бог, со страниц манги для девчонок, вот только Ёль далеко не представительница прекрасного пола и если с дорогим лидером Чунменом номер аля "сделай из меня леди" прокатывал, то кривые ноги и большой хер все равно выдавали в Паке самца человека. Чанёль - хуев романтик и это отвратительно. Отвратительно по той причине, что мужчина не может контролировать время, вернуть его назад, отмотать пленку, все обдумать, и навсегда остаться в этой временной петле, жить одним единственным днем сурка, потому что Сехун слишком быстро идет в никуда, а в его глазах лишь обрывки фраз, о том, что мы живем так, словно уже сейчас готовы умереть. И этот маленький волчонок чертовски прав, вот только принять эту правду не всем по силам. Сехун смотрит с ленивым вызовом и прощающей усмешкой на губах, когда они выходят на улицу, что бы записать последние кадры для портфолио. Ему все равно. Он делает то, что ему нравится. Именно поэтому он приглашает Чанёля в свой извращённый и поломанный мирок, конечно же, с точки зрения "нормального" человека, и ждет, когда Пак решится. Ждет, когда они едут обратно в Сеул на Ёлевской машине, ждет, объясняя при этом, как нужно доехать до квартиры Сехуна. Вот только добравшись, до высотки, Сехун понимает, что его немое предложение вежливо отвергнуто, а Чанёль принимает для себя решение, схожее больше не на инстинкт самосохранения, а на мысли самоубийцы. Рано или поздно О уйдет, у Чена с Бекхеном все будет отлично, Чунмен будет также отказывать Паку в отпуске и череда свадеб и чужих дней рождений круговоротом лиц затянет Чанёля, как вода уносит сбритые с подмышек волоски в канализацию. Потому что, в отличи от Сехуна, которого несет на руках ветер, Ёль слишком земной и камера ему была дана не для того, что бы снимать прекрасное...