Безразличие

58 экспедиция за Стены стала последней для многих членов Разведкорпуса. Многие погибли за Стеной, другие же умерли в пути. Некоторые были настолько сильно ранены, что отказались возвращаться домой в таком состоянии и остались доживать свои последние часы за Стенами. Для Леви эта экспедиция также стала роковой. Нет, он не погиб и не остался скитаться по лесам и полям за Стенами. Он, не способный напрячь ни единую мышцу на своём теле, лежал в повозке и смотрел в плывущее перед глазами пасмурное небо. После, когда они прибыли в город, он пытался спрятаться от взглядов жителей, как обычно, бранящих Легион Разведки за их проваленные миссии, но не мог. Леви, лучший воин человечества, покоился на руках у капитана Ирвина, неподвижный и беззащитный. Кто думал, что когда-нибудь всё обернётся так? Все, прохожие и солдаты, сражавшиеся с капралом бок о бок, были шокированы и удручены новостью, что его парализовало. Сам же Леви не мог ничего сделать, кроме как попытаться спрятать лицо, повернув голову, что у него с горем пополам получилось, и издать жалобный стон. Впервые он чувствовал себя настолько жалким и немощным. Он равнодушно смотрел на врачей, осматривающих его, на товарищей, суетящихся вокруг. Ему всё стало безразлично. Дело всей его жизни - истреблять титанов - накрылось медным тазом, да и вряд ли капрал снова начнет хотя бы ходить. Каковы шансы? Один из ста? Леви сдался. Краем глаза он замечал серьёзные лица врачей, слышал их озабоченные переговоры, но не вслушивался. Ему было до лампочки всё, окружающее его, он просто жалел себя, одновременно жалел и ненавидел. Его немощное неподвижное тело: руки, которыми больше ни разу не удастся взять лезвия и отрубить голову титану, обтянутые ремнями мускулистые ноги, которые больше не будут помогать спасти Аккерману его зад в случае погони. Он больше не испытает те эмоции, которые возникают только тогда, когда паришь между деревьями на приводе, ветер бьет тебе в лицо и развевает зеленый плащ с символикой Легиона Разведки за твоей спиной, а на хвосте - титан, так и жаждущий положить лакомого капрала в рот. У всех людей есть цели. Маленькие или большие, осуществимые или нет, они мотивируют человека жить дальше. У Леви же такой не имелось, жизнь его потеряла смысл. Раньше он жил только ради Разведкорпуса, ради цели - избавиться от титанов. А сейчас... Какое удовольствие ты получил бы от каши на воде, без соли и сахара после недели питания одними шоколадками? Жизнь обычного человека казалась ему обыденной, пресной, слишком скучной, чтобы ради этого жить. Если бы мог, Аккерман сразу же повесился бы, но ему оставалось неподвижно лежать на кровати, окруженному суетящимися врачами, которые не понимали, что все их старания - впустую. Капрал уже разочаровался в жизни, и ничто не поможет ему выбраться из кокона безразличия. - Я поставил ему капельницу, этот препарат должен восстановить его нервные окончания, а дальше Леви сможет выкарабкаться только сам,- отчетливо услышал Аккерман и с трудом повернул голову в сторону беседующих,- всё зависит от его воли и желания выздороветь. - Я знаю его, он целеустремлённый и волевой человек... Но всё же, какой точно процент того, что он снова сможет двигаться?- по капитану было видно, что он беспокоился за своего товарища. - Пятьдесят на пятьдесят. Как я сказал, все зависит только от него самого,- доктор собрал свои вещи в белый чемоданчик и покинул комнату, бросив сочувствующий взгляд на капрала. Ирвин рассеянно провел пальцами по катетеру, тянущемуся к предплечью лежащего пластом солдата, и присел на табуретку, стоящую у его кровати. - Сейчас за тобой нужен особый уход, а твоя главная миссия - выздороветь. Надо бы приставить к тебе пару солдат, будут следить за тобой, кормить, развлекать разговорами... - Нет, нет, не надо, Ирвин, прошу. Это будет мне только напоминать, что я больше не такой молодой и подвижный, как они,- Аккерман попытался повернуть в голову в сторону своего капитана, чтоб было удобнее с ним разговаривать. - Леви, это будет мотивация к твоему скорейшему выздоровлению! Ты будешь равняться на них, чтобы снова начать двигаться! - Какой смысл мне вставать на ноги? Я стану каким-нибудь торговцем, или ты меня здесь устроишь уборщицей работать. После того, что я пережил, будучи членом Разведотряда, вся моя остальная жизнь будет мне казаться серой и пустой, бессмысленной. - А ты можешь найти себе другую жизненную цель? Когда дует ветер перемен, одни ставят стены, а другие ветряные мельницы. Поступи по-умному, просто найди себе другую мечту. - Не думаю, что в жизни будет что-то лучше тех времён, проведённых в Разведотряде. - Ты это сейчас так думаешь. После ты втянешься, найдёшь себе новое занятие, забудешь про свои убеждения насчёт лучших моментов своей жизни. Я могу приставить к тебе человека, который будет тебе читать любую книгу, которую ты пожелаешь. После, когда ты разработаешь руки, сможешь читать сам, писать, рисовать... - Ирвин, ты пойми, это не моё. Я должен всё время находиться в движении: бегать, прыгать, летать. Даже тогда, до поступления в Разведотряд, когда я был простым бандитом, я из кожи вон лез, чтоб выбраться на поверхность, где не было ограничений в пространстве и движении. - Вот именно!- капитан вскочил с табуретки.- Тогда ты был целенаправленным, стремился достигнуть своей цели любыми способами, а сейчас что? Лежишь, как овощ, ноешь, что ты бедный и несчастненький, вместо того, чтоб приложить силы к своему выздоровлению! Прости, но тот Леви мне нравится больше того, что сейчас торчит у меня перед глазами! Аккерман ничего не сказал, лишь стыдливо отвёл глаза. Слова Смита вызвали у него когнитивный диссонанс. С одной стороны он не хотел изменять свою точку зрения, а с другой, то, что сказал капитан, тоже было верно. - Леви, слушай,- Ирвин сел на краешек кровати, смотря на друга свысока,- я понимаю, что тебе тяжело принимать себя таким, каким ты стал, но попробуй настроиться на положительный лад. В Разведотряде тебя в любом случае будут помнить как лучшего воина, для меня, Ханджи, других солдат ты останешься другом. Сейчас ты должен быть оптимистичнее и верить в лучшее больше, чем за всю свою жизнь! - Ладно, я постараюсь,- капрал сдался, вздохнул и повернул голову к стене,- спасибо за поддержку. - Не за что,- Ирвин ободряюще улыбнулся и взял своего подчинённого за руку, на что Леви отреагировал очень удивлённо, почти незаметно дёрнув рукой. - Вот видишь, не так уж ты безнадёжно болен, раз чувствуешь и ещё дрыгаться как-то можешь,- с лица Смита не сходила весёлая усмешка. - Это не я, это всё рефлексы,- фыркнул капрал. - Ага, ага,- Ирвин взял руку своего подчинённого и стал разминать его запястье и пальцы,- врачи говорили, что каждый день надо делать тебе массаж, сгибать руки, ноги. Я возьмусь за это, ладно? - Ты не должен, Ирвин. Такая забота о своих подчинённых уже излишняя. - Я не только твой главнокомандующий, но и друг. Да и выздоровление пойдёт быстрее, если ты будешь понимать, что о тебе заботятся и любят,- капитан встал и, наклонившись, поцеловал Леви в щёку и ретировался, кинув на прощание: - Скоро приду, у меня есть несколько важных дел. Расправлюсь с ними и приду, а пока пришлю к тебе Армина, пусть почитает тебе книжку и покормит, если ты голоден,- игриво подмигнув, Ирвин покинул комнату капрала. Сам же Леви лежал, поалевший, то ли от смущения, то ли от раздражения, которое вызвал Смит своим исчезовением, не объяснив своё странное поведение. Он поцеловал его в щёку? Зачем? Из-за жалости к подчинённому или по собственному желанию? Или он так хотел мотивировать Аккермана к выздоровлению, притворившись влюблённым в него? Леви тихо рыкнул. Он никогда не любил, когда люди увиливали от ответов. Но капитану не избежать объяснений и маленькой взбучки от капрала, напридумавшего себе чёрт знает чего по этому поводу. Ой, не повезло Ирвину с возлюбленным...