Чудовища

Гарри помнит, что он тогда сказал: "Я убил их всех. Я хотел этого". Валентайн, кажется, ничего не понял. Гарри ведь удивился вовсе не силе того устройства, он был поражен, сколько дикого, отчаянного, яростного жило в нём, как долго оно в нём таилось. Он думал, что умеет выпускать пар; это оказался не пар, а дым. Гарри всю жизнь посвятил сражениям с чужими чудовищами, а о своих забыл. Гарри уходит в надежде на отдых и одиночество. Гарри возвращается – уставшим и одиноким. Эггси приучил себя к четкому, армейскому распорядку и ложится спать всегда ровно в десять вечера. Иначе – бессонница, смятые, омерзительно теплые простыни, нудящая головная боль. Запал, азарт, все эти искрящие ощущения от победы – это всё исчезает на следующий же день, и в его распоряжение поступают отголоски прошлого, тяжелая работа и чужая кровать. Эггси снится липкая кровь у него на ладонях, снится опустошенное, мертвое лицо, и он просыпается в холодном поту, шумно вдыхая, – это как крик наоборот. Гарри, пусть и джентльмен, но отчего-то не отличается особенной пунктуальностью, и звонок в дверь раздается уже в одиннадцатом часу вечера и почти два месяца спустя. Эггси в полной растерянности. Гарри молча ступает на порог собственного, вообще-то, дома, принимается медленно расшнуровывать ботинки. Эггси взъерошивает себе волосы, потирает лоб пальцами – он, естественно, ждал, но, наверное, не такого, а чего – конечно же, сам не знает. Гарри справляется с ботинками, встает в полный рост: у него какие-то странные, будто заострившиеся черты лица, так кажется Эггси, и он бездумно, бесцельно тянется к пуговицам на пиджаке Гарри, неожиданно долго возится с ними, расстегивая. Гарри стоит, замерев, кажется, будто бы не дышит, а вот тяжелое, непонятно отчего сбившееся дыхание Эггси слышно, кажется, в каждом углу дома. – Я... не знаю. Где ты ляжешь, – это первое, что говорит Эггси. – В своей комнате, конечно же. В свою кровать, – отвечает Гарри. Он проходит в дом, а Эггси хватает с вешалки пальто, выскакивает на улицу прямо в домашней обуви. Пальто он даже не удосуживается накинуть себе на плечи, только роется по карманам в поисках сигарет. Он покупает всё те же, что и раньше, горькие и дешевые. Раньше Гарри злился, если чувствовал, что от Эггси пахнет табаком ("Тем более таким плохим"). Гарри зовет его сам: уже переодевшись, он выходит на крыльцо и говорит: "Я думал, ты тоже вернешься". Эггси поднимает наверх, он видит на кровати две подушки, замечает, что Гарри успел сменить бельё. - Мне нужно почистить зубы. - Конечно. Эггси каким-то образом преодолевает желание простоять полчаса, не шевелясь и тупо пялясь на себя в зеркало – по-быстрому чистит зубы, зачем-то вытирает полотенцем сухое лицо. Эггси возвращается в постель и, подумав с секунду, ложится лицом к Гарри; от него исходит тепло. Шторы в спальне плотно задернуты, и Эггси удается рассмотреть лицо Гарри только минуту спустя, когда глаза начинают различать оттенки темноты. Сейчас Гарри кажется удивительно молодым. – Знаешь, у меня бессонница, – сейчас не тот случай, когда следует поддерживать и уж тем более начинать беседу, но Эггси всё ещё плохо разбирается в подходящих случаях. – У меня тоже, – отвечает Гарри. Эггси хочется одновременно врезать ему изо всех сил, обнять за плечи, уткнувшись лицом в шею, или вовсе уйти из этого дома навсегда. – Я не хотел этого, Эггси, – Гарри говорит тихо, едва шевелит губами, но Эггси всё слышит. – Не извиняйся, – отвечает он. – Я этого и не делал, – уже громче произносит Гарри. – Да. Конечно, – Эггси смотрит, как блестят в темноте глаза Гарри. – Я понимаю. Эггси понимает – Гарри вернулся к нему. Они лежат тихо, буквально не шевелясь. В последнее время Эггси никак не мог уснуть, не извертевшись перед этим, словно в нем с десяток пружин, словно в постели песок, словно ещё одно движение, и он наконец поймает лежащего с ним на одной кровати призрака. Гарри находит ладонь Эггси под одеялом и сжимает в своей – и это как в первый раз. – Не думай, пожалуйста, что я злюсь на тебя. Нет, – говорит Эггси, придвигась ближе. – Я просто... тоже устал. Гарри переплетает их пальцы, тянет к лицу – прикрыв глаза, утыкается носом, не целует, а лишь касается губами, Эгсси чувствует его улыбку. У Эггси начинают слипаться глаза; он и сам улыбается. Этой ночью Гарри снятся чудовища. Он хочет выстрелить в них со спины, но потом подходит и закрывает им глаза ладонью. Чудовища засыпают.