Crazed Brain

Я не понимаю, почему так происходит. Не понимаю, почему я нахожусь сейчас здесь, около твоей кровати, склонившись над тобой и вслушиваясь в твое неспокойное дыхание. Твои длинные темные волосы, слегка завивающиеся на концах, беспорядочно рассыпались по подушке, резко контрастируя с бледным, почти белым лицом. Ты выглядишь, как фарфоровая кукла. Даже блестящие дорожки слез, которые еще не успели высохнуть, выглядят искусственными. Твои длинные влажные ресницы иногда подрагивают. Губы, которые я при жизни так любил, сжаты. Тебя бьет мелкая дрожь, и я это вижу. Если бы мог, то я бы сейчас закрыл окно и укрыл тебя теплым одеялом. Зачем же ты спишь в такой холод с открытым настежь окном, да еще и в совсем тонкой короткой ночной рубашке? Я не понимаю тебя. И, сдается, не понимал никогда. Почему ты плачешь каждую ночь? Разве так сложно наконец забыть меня и все, что между нами было? Ты слишком юная, слишком привлекательная, слишком хорошая, чтобы поставить на своей жизни крест. Самое неприятное, что виноват в этом именно я. И никуда от чувства вины не деться, оно преследует меня с того самого дня, не покидая ни на секунду. - Что это? - Это лекарство. Тсузуку, пожалуйста, ты должен... - Я никому ничего не должен. Это был вечер. Красивый вечер. Я сидел рядом с закрытым окном, любуясь закатом. Руки сами потянулись к лежащим на подоконнике краскам. Я не помню, зачем ты их мне принесла, но убивать время и стены палаты они помогали. Кисть была всего одна, но она была широкой и удобной. Я пытался изобразить на неприветливой белой стене, так неприятно режущей глаза, то, что видел в окне. Но хорошим художником я никогда не был. И у меня ничего не вышло. Тогда я стал по привычке калякать пентаграммы, пачкая в краске руки и такую же до противного белую рубашку, радуясь хоть какому-то изменению. Ты вошла тихо, осторожно ставя какие-то пузырьки на тумбочку возле кровати. Я медленно повернулся в твою сторону, вопросительно глядя в твои глаза. Я знал, что ты принесла. Но все равно спросил. Ты знала, что я не стану пить эти лекарства. Но все равно пришла вновь уговаривать меня. Честно говоря, мне это уже осточертело. - Прошу тебя, выпей их... Тебе станет лучше, веришь? - Верю. Но мне и так неплохо. - Пожалуйста, Тсу! Хотя бы ради меня! Почему я должен был верить тебе? Ты согласилась с теми, кто посчитал меня сумасшедшим. Ты предала меня. Зачем что-то делать ради тебя, если ты веришь не мне, а чужим людям, которые гордо называют себя врачами и считают, что разбираются во мне лучше, чем я сам? - Ради тебя? - Да, ради меня... Пожалуйста, прислушайся, если любишь меня. В твоих глазах загорелся огонек надежды. Так веришь в то, что тебе удастся меня уговорить? Нет. Прости, но сдаваться я не намерен. Злишь меня своим отношением. Если это забота - почему ты не делаешь то, что мне нужно на самом деле? Почему поддерживаешь тех, кто запер меня здесь? На деле тебе было плевать на меня, не так ли? Ты лишь хотела показать всем, какая милая и хорошая. Это больно. Осознавать, что твой любимый человек против тебя - больно. Но теперь пришла моя очередь причинить тебе тоже самое. - С чего ты взяла, что я тебя люблю? - Ты ведь сам говорил... - Как ты можешь доверять моим словам, если считаешь меня безумцем? Тот огонек надежды, который появился сначала, стремительно угас. Ты боялась продолжения моих слов. Прижав руки к груди, ты опустила голову и с силой прикусила губу, чтобы не расплакаться прямо сейчас. Но тебя уже начинало потряхивать. Я это видел и не собирался останавливаться на достигнутом. - Уходи. За окном послышался шум дождя, капли забарабанили по стеклу. Одновременно с ним послышался твой первый всхлип. Дрожащими руками ты поспешила размазать слезы вместе со своими нежно-розовыми тенями. Они мне, кстати, никогда не нравились. Равно как и остальной макияж. Я любил твое лицо только тогда, когда на нем не было ни капли косметики. - Я сказал, уходи. Мне было жалко тебя. Я чувствовал, что тебе плохо от моих слов. И мне самому было больно видеть твои слезы. Но остановиться я не мог, понимая, что если сейчас дам слабину, то ты одержишь верх. А это было совершенно ни к чему. - Прекрати, Тсузуку... Зачем ты так со мной? Я не знал. И сейчас понятия не имею. Я потерял себя. У меня больше не было цели в жизни. Не к чему стремиться тому, кого общество считает сумасшедшим. Я не понимал, что такого они нашли во мне безумного. - Убирайся. Раздражаешь меня. Перестань со мной носиться, только хуже делаешь нам обоим. Тебе уже давно пора начать нормальную жизнь и найти другого человека, с которым... - Нет! Я не могу! И не хочу! Ты все же разревелась и выбежала из моей палаты. Мне тоже было плохо, ты и не представляешь насколько. Я не мог так больше жить. Не мог более зависеть от чего-то и заставлять тебя ухаживать за собой. Я чувствовал себя настолько паршиво, что хотелось сдохнуть. И тогда это не казалось плохой идеей. Делая шаг навстречу к окну я запоздало вспомнил, что ты мне однажды сказала. Ты клялась, что я у тебя первый и последний. Я не поверил твоим словам тогда. Да и не до того мне было. Я был слишком увлечен созерцанием твоего обнаженного тела и пережитыми ощущениями. Я до сих пор помню, как ты прогибалась подо мной, как отзывалось на все мои прикосновения твое податливое тело впервые. Сначала ты боялась. Но я пообещал, что не сделаю тебе больно. И ты доверилась мне. С кем я только не был в постели за свою недолгую жизнь. Я спал и с мужчинами, и с женщинами, и с малознакомыми по непонятным причинам, и с близкими друзьями ради эксперимента. Я не мог определить, что мне нравится больше - обладать кем-то или быть в чьей-то власти, поэтому я активно пробовал все, что предлагали. Хотел найти то самое. Ты закрывала глаза на все, что я творил. Не стесняясь, я при тебе втягивал в поцелуй Коичи, обвивая его торс руками и заставляя его прижимать меня к себе. Ты терпеливо отводила глаза, ожидая, пока я прекращу паясничать и соизволю взять тебя за руку и довести до машины. Ты безропотно принимала тот факт, что мы с моим старым другом Регой не боялись и не стеснялись говорить о своих отношениях и частенько вести себя совсем уж пошло у тебя на глазах. Ты знала, что если меня нет дома в ночь - я у него. Прекрасно знала, чем мы занимаемся, но ничего не говорила. Все надеялась, что я нагуляюсь? Глупая. Это уже стало моим образом жизни на тот момент. Я попытался повернуть ручку. Окно не открылось. Я знал, что так и будет. Но на этот счет у меня уже были идеи. Я посмотрел вниз. С высоты десятого этажа я прекрасно видел тебя, рыдающую под дождем. Потерпи, не плачь. Я скоро спущусь к тебе. Так странно было вспоминать все мои прегрешения. Но я прекрасно понимал, почему ко мне никто кроме тебя не приходит. Я стал попросту не нужен никому из тех, кого считал своими самыми близкими друзьями, как только они узнали, что со мной что-то не так. Все любили меня, пока я был другим. А сейчас на меня и без слез не взглянешь, наверное, хотя я до сих пор провожу не меньше часа в ванной. Я немного похудел, но совсем всех сил не растратил. Поднять тумбочку и с размаху бросить ее в окно, чтобы оно разбилось мне мочи хватило. Ловко забравшись на подоконник, я выглянул на улицу. Там, ошарашенная звоном и вылетевшим предметом мебели из окна, ты задрала голову вверх, видимо, пытаясь найти источник шума. - Не надо, Тсузуку, умоляю тебя! Не делай этого! Твой истерический крик долетал до моих ушей, заставляя слабо улыбнуться. Ты волновалась за меня. Ты понимала, что я собираюсь сделать. Но и я понимал, на что иду. И я хотел этого. Освободить тебя от груза в виде моего существования. Все ради тебя, милая, все ради тебя. Заодно и сам избавлюсь от ненужным воспоминаний, которые так сильно давят на душу. В тот день я все же сделал шаг навстречу неизвестности, почти не чувствуя, что поранился осколками оконного стекла. Несколько секунд невесомости, ощущения капель дождя на лице - и вот, я уже рядом с тобой. У тебя была жуткая истерика. Наверное, ты бы тоже сошла с ума, если бы врачи не отпоили тебя какой-то противнопахнущей жидкостью. Я был благодарен им только за то, что они не сделали из тебя то, что сделали из меня. Но мне не давала покоя одна мысль - почему я все еще продолжаю наблюдать за тобой, за твоей жизнью? Я же умер. Изо дня в день, вот уже второй год, ты плачешь по вечерам, после чего засыпаешь в комнате с открытым окном. Рядом с кроватью стоит тумбочка, на которой красуется наша совместная фотография. Какие же мы там счастливые и улыбчивые, никогда не думал, что мне настолько чуждо станет понятие радости. На стене напротив висит фотография побольше, куда вместились помимо нас еще чуть меньше половины всех моих друзей. Ты не считаешь их виноватыми. Ты веришь, что они желали мне только лучшего по доброте душевной. Все такая же глупая и наивная. Я рад только одному другу из всех тех, кто так широко улыбается, обнимая меня на той фотографии. Единственный, кого мне ни разу не удалось совратить. Единственный, который воспринимал тебя, как собеседника, а не как мое украшение. Миа. Только он пытается навещать тебя, как можно чаще, памятуя о тех днях, когда мы с ним еще были в одной группе. Он дарит тебе цветы, приглашает на разные мероприятия, пытается поднять настроение. Я искренне благодарен ему за то, что он есть, за то, что он не бросает тебя. Если бы ты наконец начала встречаться с ним и переехала жить в его квартиру, я бы успокоился окончательно. Для меня теперь самым большим счастьем станет тот момент, когда ты перестанешь страдать из-за моих глупостей и прекратишь превращать свою жизнь в ад. Только тогда я смогу себе простить каждый вечер наблюдений за твоими слезами. Почему ты отказываешь всем из-за меня? Это я сломал тебе жизнь? Почему мне так больно? Почему я хочу плакать, видя, как ты мучаешь себя? Почему я не могу просто исчезнуть? Все это - моя вина. Кроме меня некого в этом обвинить. Я только и могу, что призрачной рукой пытаться утереть твои слезы. Тебе лучше бы жилось, если бы ты не встретила меня никогда. Или же ради того недолгого времени, что мы провели вместе, ты готова страдать вечность? Одиночество - это ужасно. В моем нынешнем состоянии это чувствуется более чем сильно. Я не понимаю, почему так происходит. Я надеялся обрести покой хотя бы после смерти. Но теперь я точно не смогу ничего с этим поделать. Мне никогда не забыть тебя и твою нежность, грохнись я с крыши хоть сто раз. Я не могу выбросить воспоминаний, слишком тяжело. Я лишь хочу, чтобы ты жила нормально, хоть и понимаю, что сам же довел тебя до такой жизни. Каждую секунду в моем сознании прокручиваются все моменты из прошлого. Обрывками, вытесняя один другой, все эпизоды стремятся напомнить мне о том, сколько кошмарных вещей я успел натворить, будучи живым человеком. И этих воспоминаний слишком много, настолько, что мне кажется, будто мой и без того несуществующий физически сумасшедший мозг вот-вот взорвется, не выдержав всех гнездящихся в нем мыслей. Это ли не истинное мое безумие?