Настойчивый звон вырвал его сознание из небытия, и первым, что он почувствовал, еще даже не открыв глаз, был ее потрясающий запах. Медленно он поднял тяжелые веки и обнаружил, что его глаза находятся как раз напротив ее ключиц. Она обнимала его и прижимала его голову к своей груди. Его губы под тонкой тканью расплылись в довольной ухмылке — этот сон войдет в число его самых любимых.
Он провел носом по линии, которую образовала ее сжатая грудь, мечтая, чтобы одежда просто рассыпалась на ее теле, как иногда случалось в его снах. Вырез ее воротника немного оставлял открытым, но, несмотря на это, он начал целовать все, до чего мог дотянуться. Он хотел бы стянуть свою маску, чтобы ощутить под губами текстуру ее кожи, но осознал, что одна его рука была зажата под ее телом, а другая покоилась на ее бедре — он не уберет ее оттуда даже под пыткой.
Ему становилось недостаточно быстрых поцелуев на треугольничке открытой кожи. Он чуть поднял голову, чтобы дотянуться до ее шеи и почувствовал, что она начала шевелиться. Это не сильно его заботило, в его снах она никогда не сопротивлялась. В его снах она всегда была такой, как ему хотелось.
Оставляя след из поцелуев на ее шее, он пробирался выше, постепенно переворачивая ее и нависая над ней. Знакомое чувство желания начало распространяться по его телу. Просыпаясь, она слегка извивалась под ним и сонно вздыхала, что только добавляло жара в его прикосновения.
Он знал, что больше не может терпеть, ему
необходимо было дотронуться до нее без помехи в виде ткани на его лице. Быстро дотянувшись свободной рукой, он стянул с себя маску в тот момент, когда распахнулись ее изумленные зеленые глаза. Любой звук, сорвавшийся с ее губ, был поглощен глубоким поцелуем, которым он накрыл ее рот.
Словно удар молота по наковальне, мгновенно и без предупреждения, к нему вернулась память.
Это был не сон.
Это была
реальность.
Более того, они находились на поле боя.
Какаши быстро поднял голову и осмотрелся, пытаясь оценить ситуацию. Вместе с памятью вернулась и сокрушающая головная боль. Он заметил небольшой кратер там, где противник взорвал себя, видимо надеясь забрать их жизни с собой. Он помнил, что схватил Сакуру в попытке закрыть ее своим телом. По-видимому она в свою очередь хотела спасти его, но судя по всему, ему все-таки удалось принять основной удар на себя. Беглый осмотр места сражения показал, что противников больше не осталось.
Какаши быстро переключил внимание с одной проблемы на другую. Сакура все еще лежала у него на руках и все еще смотрела на него расширенными от удивления, а может и от ужаса, глазами.
Объяснить.
Надо как-то объяснить.
Головная боль совсем не помогала придумать достойное объяснение произошедшему.
—
Ка… Какаши? — он видел, как шевельнулись ее губы, но звук так и не достиг его сознания.
Он нахмурился и дотронулся до своего уха. Что-то липкое попало на пальцы. Лопнули барабанные перепонки? А он думал, что ничего не слышит из-за этого проклятого звона.
Сакура тоже заметила кровь и быстро села, чтобы осмотреть повреждения. Какаши дернулся от ее резкого движения, но она поймала его за подбородок, чтобы обездвижить, и уже поднесла светящуюся целебной чакрой ладонь к его уху. Почувствовав ее прикосновение, Какаши понял, что забыл надеть маску, но это уже не казалось таким важным. По сравнению с тем, что он минуту назад с ней сделал, его открытое лицо было последним, о чем он сейчас беспокоился.
На самом деле больше всего его волновала ее реакция. Сакура была слишком спокойна. Какаши конечно чувствовал, как дрожали ее руки, но он-то ожидал апперкот с правой, который отправил бы его на Луну. Ну или как минимум пару сломанных костей. А она первым делом принялась его лечить. Это совершенно не соответствовало ее характеру. Мужчина представил на мгновение, как Сакура просыпается и обнаруживает, что ее лапает, ну скажем Наруто. Нет, это слишком легко, его она бьет не задумываясь и за меньшее. А если представить Ли? Тот же результат. Нет, надо взять кого-то более нейтрального, с кем у нее приятные дружеские отношения, наверное, Киба подойдет. Нет, разницы никакой, его она избила бы так же, как и любого другого.
Какаши скосил взгляд на девушку, возвращающую ему слух. Она выглядела напряженной и сосредоточенной, как и всякий раз, когда использовала чакру для лечения. Ее глаза были плотно закрыты, а зубы впились в нижнюю губу. Может быть это просто шок? Сейчас она исправит его уши и наорет на него, и скажет, чтобы он никогда к ней больше не приближался. Какаши вздохнул. Так глупо. Один раз потерять контроль, чтобы годы дружбы полетели к чертям.
— Прости… — он чувствовал как двинулись его голосовые связки, но не знал, услышала ли она его. Да и как она могла простить его? Что она теперь о нем думала, очнувшись после взрыва, чтобы обнаружить, как ее бывший учитель, командир и друг, в конце концов, засовывает в ее рот свой язык.
— Это контузия, — попытался оправдаться он и с удивлением понял, что слышит свой голос.
Сакура встала и обошла его, чтобы заняться другим ухом.
Ее молчание тяжело давило на него, он не мог понять, о чем она думает, а ее лицо выражало только сосредоточенность медика.
— Я не осознавал, что это ты. Это просто был инстинкт, — он попытался придать голосу тот тон неоспоримости, который выработал за годы работы командиром подразделений.
— Ясно, — тихо произнесла девушка, и Какаши быстро поднял на нее глаза. Она улыбнулась.
Улыбнулась?
Теперь он по-настоящему испугался. Может, она тоже ударилась головой? А если нет, то… что означает ее поведение?
— Еще что-нибудь болит? — спросила она, осматривая его в поисках других ран.
Он сглотнул.
— Голова только немного.
Она нахмурилась:
— Это тебе придется потерпеть до возвращения в деревню — в полевых условиях мозгом я занимаюсь только в критических ситуациях.
Он кивнул, понимая, что ему следовало бы предвидеть ее ответ, но его замешательство мешало логически мыслить.
Сакура встала и начала отряхивать свою одежду. Как ни в чем не бывало.
— Пойдем? — спросила она, осмотрев себя на предмет мелких ран, которые могла не заметить раньше.
Какаши поднялся и пошел вслед за ней, на ходу натягивая маску, про которую только сейчас вспомнил.
Он шел, рассматривая ее стройную фигуру, словно пытаясь из ее походки вычислить, о чем она сейчас думала. За все годы, что он ее знал, а это количество уже перевалило за десять лет, Сакура еще никогда не вела себя так странно. Так несоответствующе своему характеру. Конечно, он не имел права судить, потому что
так он тоже себя раньше не вел, но все же…
У него была длинная история примирения с собственными чувствами, он прошел через ненависть и отвращение к самому себе, попытки забыться в работе, алкоголе и других женщинах, попытки отдалиться от нее, заставить ее ненавидеть его, чтобы он наконец мог ее отпустить, но ничего не действовало. Эта молодая зеленоглазая женщина сумела пустить корни глубоко в его сердце и, в конце концов, он устал бороться с собой.
С годами их отношения переросли в крепкую дружбу — слишком многое они преодолели вместе, чтобы стать простыми знакомыми. Конечно, ему хотелось большего, ему
всегда хотелось большего, но он был профессионалом в том, что касается сокрытия чувств. Ему всегда удавалось сохранять маску друга, точно так же, как он всегда сохранял маску на лице. Он слишком сильно дорожил их отношениями, чтобы разрушить их в попытке добиться чего-то большего. Тем более, что он видел, как она завязывает отношения с другими мужчинами. Какаши знал, что он навсегда останется для Сакуры только другом. Его великодушное желание быть счастливым, если она будет счастлива, пусть и не с ним, сильно страдало, когда он сжимал от ревности кулаки при виде ее очередной пассии.
Но в последнее время Сакура полностью погрузилась в работу и уже давно ни с кем не встречалась. Какаши позволял себе быть счастливым, зная, что это может измениться в любой момент. А пока он на правах друга проводил с ней львиную долю свободного времени, иногда просто находясь в одной комнате и не разговаривая часами. Он оккупировал и большинство ее миссий, решив однажды, что лучше быть уверенным в ее безопасности, будучи рядом, чем пытаться отдалиться от нее, в страхе сорваться однажды под влиянием своих чувств.
Что ж, случилось то, чего он боялся. Что теперь?
Сакура шла впереди, не оборачиваясь на него, не пытаясь завязать разговор. Значит, она давала понять, что что-то не так. С его точки зрения все было очень и очень
не так. Ее необъяснимое спокойствие сводило его с ума. Неужели она поверила ему? Простила его? Так просто?
Какаши пытался вообразить ее чувства, но единственный, кто приходил ему на ум, был Саске. Только ему Сакура могла простить поцелуй на поле боя. Когда ей было двенадцать. С тех пор она набрала немалый багаж профессионализма и не допустила бы такое поведение даже со стороны одного из ее бывших (если бы они все еще встречались). Но Сакура не может иметь к нему такие же чувства. Когда они разговаривали о Саске, она призналась, что сама придумала свою любовь. Она придумала прекрасный образ загадочного рыцаря, и долгое время жила иллюзиями. Позже она увидела его настоящее лицо, но продолжала любить его, хотя на самом деле она просто не хотела признавать, что обманывала себя все это время. После того, как Саске вернулся в деревню, они снова стали друзьями, но она поняла, что давно уже не испытывает к нему былых чувств.
Ее любовь к нему была выдумкой. Какаши не мог себе представить, чтобы Сакура снова начала переживать подобное. Не сейчас — она уже была слишком умна, чтобы попасться на эту удочку дважды. Не к нему — она слишком хорошо его знала, чтобы обманываться на его счет.
Но других вариантов он не видел. Оставалось только временное помешательство. Ключевое слово — временное.
Какаши кашлянул, чтобы привлечь ее внимание и спросил, стараясь звучать небрежно:
— Сакура, ты в порядке?
Девушка не оборачиваясь ответила:
— Хм? Конечно.
Конечно?
Конечно?
Какаши захотелось срочно овладеть джутсу перемещения во времени, чтобы отпинать самого себя до того, как ему в голову придет мысль, что все происходящее — всего-лишь его очередной эротический сон.
Они уже подходили к деревне, когда Сакура обернулась и спросила:
— Как твоя голова?
Какаши пожал плечом:
— Нормально, — он действительно успел забыть о головной боли и не заметил, как она стихла.
Несмотря на бушующие в нем эмоции, он сохранял внешнее спокойствие, это было его кредо, он умел это лучше всего остального — сохранять спокойный или даже скучающий вид, когда с неба падают камни. Был ли он рожден с этой чертой или выработал ее, чтобы противники не могли прочесть его эмоций, он не знал, но лишь немногие могли понять, что происходит под маской безразличия. И Сакура была одной из них.
«О чем она думает?» — этот вопрос терзал бедного шиноби всю дорогу до деревни.
Уже к вечеру они добрались до Конохи, так и не завязав нормального разговора, лишь иногда перекидываясь короткими фразами.
Отрапортовав Наруто об успешном выполнении миссии, Какаши и Сакура выходили из башни Хокаге, когда мужчина произнес:
— Сакура, я думаю, нам надо поговорить, — он внимательно следил за ее реакцией, но ее лицо выражало лишь легкую заинтересованность. — Я не хочу, чтобы произошедшее сегодня испортило наши отношения.
Девушка кивнула и ответила:
— Хорошо, но давай немного отложим разговор, а то прямо сейчас я больше всего на свете мечтаю о душе, — она проследила глазами, как Какаши медленно кивнул и добавила: — Тогда я зайду к тебе где-то через час.
Сакура махнула ему рукой, с улыбкой сказала «До скорого» и убежала в направлении своего дома.
Он еще некоторое время постоял на одном месте, а потом развернулся и на деревянных ногах побрел домой.
***
Какаши со вздохом включил свой старенький электрический чайник, который ему подарили соседи на тридцать первый день рождения — он частенько забывал о поставленной кипятиться воде, и его соседи уже пару раз врывались в его квартиру, опасаясь начала пожара. Он совсем не был уверен, что у Сакуры будет настроение для чаепития, но надежда, как известно, умирает последней.
Он почувствовал ее приближение, но не спешил открывать дверь, когда услышал стук. Собрав всю свою волю в кулак, Какаши отворил вошедшей девушке, которая поприветствовала его улыбкой и восклицанием:
— А я принесла еду и выпивку!
Он заметил два больших полиэтиленовых пакета в ее руках:
— Эээ… Здорово.
Его глаза следили за тем, как Сакура выгружает покупки на обеденный стол. Она улыбалась. Нет, она
сияла.
Какаши сделал неуверенный шаг в ее сторону, но остановился — его однокомнатная квартира теперь казалась совсем крошечной, когда он старался сохранить между ними уважительное расстояние. Несмотря на то, что Сакура уже много раз видела его без маски, он решил оставить ее на месте, чтобы не напоминать девушке о некоторых частях его лица.
— Сакура, то, что произошло сегодня… — начал Какаши, но она его перебила:
— Да, насчет того поцелуя…
Он сжал зубы и ждал, что она скажет дальше.
— Знаешь, я ведь почти поверила, что всему виной контузия и ты действительно себя не контролировал — она заправила прядь волос за ухо и взглянула в его глаза. — Пока ты мне не соврал.
— Соврал? — сорвалось с его языка.
Она начала подходить к нему, не опуская взгляда:
— Да. Когда сказал, что не осознавал, кого держишь в руках.
Его сердце ухнуло в пропасть. А Сакура уже подошла к нему так близко, что их тела почти соприкасались:
— Ты видимо забыл… — ее голос опустился до шепота. — Ты называл меня по имени, пока целовал.
Глаза Какаши расширились в изумлении, но гораздо больше его удивляло ее поведение. Девушка смотрела на него так, словно хотела соблазнить. Но ей не нужно было так стараться: от такой близости их тел его дыхание уже становилось тяжелым. А ее взгляд и тембр голоса заставлял отключаться те участки мозга, которые отвечали за самоконтроль.
— Но это не все, — произнесла Сакура, а Какаши весь напрягся. Что
еще он мог сболтнуть?
Девушка вдруг дотронулась до его груди и провела ладонью до плеча. Она встала на цыпочки, чтобы шепнуть ему в ухо:
— Если бы я только знала, что нужно тебя контузить, чтобы услышать признание в любви, я бы давно уже стукнула тебя чем-нибудь тяжелым.
Какаши застыл. Все мысли вдруг испарились из его головы, а значения ее слов никак не хотели складываться в осмысленную картину.
Но…
— И я пришла сказать, что тоже люблю тебя.
Его мозг, казалось, совершенно не способен был осознать сказанное, но его тело уже реагировало на ее слова. Какаши прижал Сакуру к себе и поцеловал так, как всегда мечтал. Кто-то из них стянул его маску во время разговора, и он теперь в полной мере ощущал вкус ее губ. Им быстро стало недостаточно одного поцелуя, и, когда Какаши переключил внимание на ее шею, Сакура пробормотала в тщетных попытках восстановить дыхание:
— Кровать.
Он был более чем счастлив исполнить ее просьбу.
***
— Так вот зачем ты принесла еду, — Какаши ухмыльнулся, наслаждаясь видом Сакуры, сидящей у него на коленях и одетой только в его тапочки для гостей.
— Ну, я подумала, нам не помешает завтрак, — она выудила палочками креветку из картонной коробки и отправила ему в рот, попутно хорошенько измазав его губы и подбородок в соусе.
— Эй, — он попытался от нее увернуться.
— Сейчас исправлю, — пообещала она и начала сцеловывать соус с его лица.
Они половину ночи пролежали в кровати, рассказывая друг другу о том, как поняли, что влюбились и что делали, чтобы избежать этих чувств. Теперь, когда выяснилось, что все это время чувства были взаимными, все их усилия казались такими глупыми, смешными и грустными одновременно. Но оба не жалели о прошедшем времени. Какаши осознавал, что если бы он узнал о ее любви раньше, то ему гораздо сложнее было бы впустить ее в свою жизнь и начать строить с ней отношения. А Сакура в свою очередь понимала, что ей нужно было повзрослеть до этой любви и этих отношений, набраться жизненного опыта.
— И все-таки, — вдруг произнесла она, — почему ты начал целовать меня тогда? Конечно, контузия — это серьезно, но мне не верится, что ты мог настолько потерять чувство реальности.
— Хмм… — он почесал подбородок, раздумывая как лучше преподнести информацию. — Я думал, что это сон.
Брови Сакуры взметнулись:
— Правда? — она рассмеялась. — Вот это да! Представляешь, я ведь тоже так думала, пока очухивалась! Твои поцелуи, скрытые маской, и то, как ты шепчешь мое имя — мне это снилось множество раз! А потом ты вдруг сказал, что любишь и поцеловал в губы. Я тогда только поняла, что не сплю, — она запустила пальцы в его волосы, еще больше взлохмачивая их. — Я была в шоке, совершенно не понимала, что происходит. Только когда ты начал оправдываться, все более менее встало на свои места.
Он нахмурился:
— А почему ты не сказала мне тогда?
— Как? Я просто не могла поверить в такое! Я до самой Конохи шла, словно зомби. Не каждый день узнаешь, что любовь всей твоей жизни на самом деле взаимна! — мягко улыбнувшись, она тихонько добавила: — Я до сих пор не могу поверить, что все это не сон. Боюсь, что сейчас проснусь в своей кровати, а ты снова окажешься только другом.
Он коснулся ее лба своим и прошептал:
— Я докажу, что ты не спишь.
