Однажды ночью

- Сэм! Сэм! Сильная рука трясет за плечо. - Да проснись ты, наконец! Сэм рывком садится на кровати, оглядываясь вокруг. Вокруг ночь, тьму которой разрывает дохлый свет ночника. Обшарпанный мотельный номер, в котором они остановились, в ночной краске не стал симпатичнее ни на йоту. За окном – тусклый свет фонаря с парковки, доносится чья-то пьяная ругань. А рядом с ним на кровати, на краю, сидит Дин, который и тряс его. - Дин?.. - Ты орал так, словно черти жарили тебя на сковородке, - Дин тревожно вглядывается в брата. – Снова твои видения? - Нет… - тяжело выдохнув, Сэм опускает голову и закрывает лицо ладонями, пытаясь успокоиться. – Просто кошмар… Дин внимательно наблюдает за ним, словно решая про себя, стоит ли докапываться до сути проблемы, и, как обычно, забирать всё на себя, или можно позволить младшему справляться с его ужасом самому. - И что это было? – спрашивает он, выбрав, очевидно, первое. - Мне снился отец, - глухо отзывается Сэм, не отрывая рук от лица. – И ад… Дин молча протягивает руку, и гладит его по плечу. - Сэм, отца не вернешь, - негромко напоминает он и без того известную Сэму истину. – Нам придется учиться жить без него, хотим мы этого или нет. - Я знаю… - голос неожиданно даже для самого его владельца вздрагивает. – Просто… - Что – просто? Хрипло вздохнув, Сэм замолкает, словно передумал. Но от Дина так просто не отвяжешься. - Начал, так говори, - протянув руку, он цепляет брата за подбородок и вынуждает поднять голову, заглянуть ему в глаза. – В чем дело? - Дин, я… - глаза у Сэма блестят, вот-вот по щекам хлынет неудержимый поток слез. Дин знает брата лучше, чем кто-либо другой на земле, лучше, чем сам Сэм; ему прекрасно известно, что именно так Сэм прикусывает губы, пытаясь удержать слезы – привычка с далекого-далекого детства; знает и то, что ни черта у Сэма не выйдет. – Я боюсь. - Чего можно бояться, если у тебя есть такой потрясный старший брат? Дин хохмит в своем репертуаре, пытаясь отвлечь Сэма, но того это не смешит. - Вот этого и боюсь, - отвечает он. Первая слеза прочерчивает ровную дорожку по его щеке. – Дин, все близкие и дорогие мне люди меня оставляют. И не просто оставляют – погибают. Сначала мама, потом Джессика, теперь отец… У меня остался только ты. И если я потеряю еще и тебя… - Эй, эй, что за минорный настрой? – перебивает Дин. – Я в ближайшие лет шестьдесят умирать не собираюсь! И уж чего я точно не собираюсь делать – это погибать от лап какой-нибудь демонической твари. Я умру красиво – например, прыгну с небоскреба с парашютом. Правда, мне будет лет девяносто, и парашют я, скорей всего, забуду дома… - Не смешно, Дин, - перебивает Сэм, по-прежнему вглядываясь в глаза брату. Слезы уже вовсю катятся по его щекам, но он даже не пытается их вытирать – просто смотрит своим щенячьим взглядом в знакомые с детства глаза, словно пытаясь найти что-то неизвестное ему в их каре-зеленой глубине. Дин негромко вздыхает и чуть улыбается, глядя на младшего. - Послушай, - произносит он. – С четырех лет отец твердил мне: «Заботься о Сэме, следи за Сэмом, береги Сэма». И я заботился, я следил, я берег. Всю свою жизнь я забочусь о тебе – и буду делать это и впредь. Никуда я от тебя не денусь, Сэмми – до тех пор, пока не буду стопроцентно уверен, что никакие беды тебе больше не грозят. Так что не волнуйся, я отвяжусь от тебя еще нескоро. Губы Сэма чуть вздрагивают в благодарной улыбке. Он шумно вздыхает и клонится вперед, утыкаясь лбом брату в плечо. Футболка у Дина на плече моментально намокает от его текущих слез, но он не отстраняется и даже, на удивление, никак не комментирует этот момент в своей обычной манере. Напротив, он подвигается ближе, и осторожно приобнимает брата, крепче притягивая его к себе. Сэм чуть слышно всхлипывает, спрятав лицо у него на плече – совсем как в детстве, когда ему снились какие-то ужасы, или когда он ссорился с отцом, обижаясь сперва, что тот не берет его на охоту, а потом – что из-за этой охоты у него совсем нет друзей… Прошло столько лет – а эти воспоминания до сих пор так ярко стоят у Дина перед глазами, словно это было пару часов назад. И он, как и раньше, прижимается щекой к взъерошенным волосам Сэма, и тихо начинает мурлыкать какую-то мелодию, сочиняя ее на ходу. Как давно это было… сколько времени прошло, с того момента, как такая ситуация была в последний раз? Дин этого не помнил. Последние несколько лет слились для него в сплошную линию – охота, мотели, «Импала», соль, ножи, пистолеты… И снова все по кругу, по замкнутому кругу, из которого ему не вырваться за всю его жизнь, что бы он ни делал... Оставалось лишь черпать утешение вот в таких вот маленьких эпизодах, заставляющих вспомнить, что все-таки он человек, а не бездушная машина для убийства нечисти. Сэм давно уже не всхлипывает, а негромко сопит, уткнувшись носом Дину в ключицу. Пригрелся в родных руках, успокоился, и заснул – словно бездомный котенок, наконец подобранный и обласканный добрым хозяином. Осторожно высвободившись из кольца его рук, Дин бережно опускает младшего брата обратно на его подушку. Сэм по-детски подсовывает ладонь под щеку, поворачиваясь на бок. Едва касаясь, Дин отводит с его глаз непослушную челку, чтоб не мешала, и, поднявшись с кровати, неслышно отходит. * * * Когда Сэм просыпается следующий раз, в номере по-прежнему темно. Найдя в темноте на столе светящийся экран часов, он понимает, что проспал всего пару часов. Повернув голову, он пытается разглядеть контуры соседней кровати. Через пару минут глаза привыкают к темноте, и ему удается разглядеть брата. Дин лежит на спине, в одежде, одна нога свешивается с постели – явно уснул, как упал. Повернувшись на бок, Сэм подсовывает руку под голову и вглядывается в спящего Дина. С самого детства он может по выражению лица брата угадать, что – или кто – ему снится. Хорошее что-то, или же плохое, во что стоило бы вмешаться, разбудив его, и вырвав из лап кошмара. Сейчас, судя по всему, Дину снится охота – он хмурится во сне, дышит быстрее, чем положено, и пальцы на руке то и дело сжимаются в кулак. Дин настоящий охотник… это у него в крови, и это уже ничем и никогда из него не вытравить. Не то, что Сэм… который вечно ищет путь к отступлению, пытаясь вырваться из этого мира и вернуться назад, к нормальной жизни… А была ли она, эта нормальная жизнь? Нет, никогда. Так с чего он взял, что сможет ею жить?.. Не шевелясь, Сэм по-прежнему наблюдает за старшим братом. Взгляд скользит по сильным рукам, покрытым шрамами и царапинами – каждый из них Сэм знает наизусть; по загорелому лицу с чуть нахмуренными бровями, прямому носу, обветренным губам – Дин действительно красивый, десятки девчонок из всех штатов Америки не могут ошибаться; задерживается на груди, на которой что-то тускло поблескивает – его амулет, который Сэм подарил ему Бог знает сколько лет назад. Дин его не снимает – даже когда Сэм бросил их с отцом, отправляясь в Стэнфорд, не снял, словно желая показать, что поступок младшего брата не изменил его отношения к нему. В груди отчего-то появляется странное чувство, словно кто-то внутри него крутит колок на гитаре, натягивая струну. Что это значит, Сэм не представляет – он просто лежит, не отрывая взгляда от Дина, и чего-то ждет. Дин неожиданно вздрагивает во сне и открывает глаза. Несколько секунд он вглядывается в темный потолок, а потом поворачивает голову к брату. - Ты спишь? – чуть слышным шепотом спрашивает он. - Нет, - так же тихо отзывается Сэм. Повисает тишина. Струна в груди у Сэма продолжает натягиваться, вызывая какие-то совершенно неизвестные ему доселе чувства. Дин молчит, только чуть слышно его дыхание – по-прежнему быстрое, словно он долго-долго куда-то бежал. - Что с тобой? – негромко спрашивает Сэм. - Все в порядке. - Неправда. Дин чуть помолчал. - Ну и что с того? Мне и соврать нельзя? - Можно, - соглашается Сэм. – Только не мне. Что с тобой? Дин не отвечает, молча глядя в потолок. - Дин?.. - Я просто подумал… Черт возьми, Сэм, мы с тобой ходим по канату над кипящим вулканом. Одно неверное движение – и рухнем вниз. Ладно я, из меня нормального человека уже не получится. Но ты… Ты ведь мог бы жить нормально, не рискуя собой каждую секунду. И я… я боюсь. Да, боюсь. Что ты оступишься, а я не успею тебя подхватить. Что с тобой случится что-то… ужасное, и я… - Дин, - перебивает его Сэм, ощущая, как струна внутри него натягивается еще сильнее. – Не думай об этом. - Я не могу. - И зря, - Сэм рывком садится на кровати, скидывая одеяло и опуская босые ноги на пол. Чуть помедлив, встает, и, подойдя к соседней кровати, опускается рядом с братом. – Хочешь, скажу тебе один секрет? - Ну? – Дин садится на кровати, так что они оказываются напротив друг друга. - Есть только одно место в этом мире, где я чувствую себя в полнейшей безопасности. Где уверен, что со мной ничего не случится. - И где же?.. Сэм чуть улыбается, опуская глаза. Потом поднимает их, и, глядя на Дина, отвечает: - У тебя за спиной. Дин улыбается в ответ. Протягивает руку, и отводит у Сэма с глаз вечно мешающую челку. Затем чуть подвигается, и Сэм залезает на его кровать с ногами, порядком замерзшими на холодном полу. Заметив, как поежился брат, Дин ерзает, вытаскивая из-под себя одеяло, на котором сидел, и, подвинувшись к Сэму, набрасывает его ему на плечи, укутывая. Сэм улыбается. Это так приятно… чувствовать его заботу, знать, что ты нужен, что тебя любят и защитят – всегда, что бы ты ни натворил… Дин и так слишком близко к нему, но, тем не менее, Сэм двигается еще ближе к брату – почти вплотную. Руки у Дина такие горячие, что хочется прижаться к нему, как к печке. Дин же, вопреки обыкновениям, не отпихивает младшего от себя, а наоборот – сидит, замерев, словно статуя, и будто ждет чего-то. Сэм вновь прижимается лбом к его плечу, утыкается носом ему в шею. Струна внутри него уже натянута до предела – она дрожит, словно вот-вот порвется, и вместе с ней дрожит и Сэм. Голова отчего-то кружится, он часто дышит, пытаясь прийти в себя – но не получается, ибо с каждым вздохом он вдыхает запах Дина – такой знакомый, всю жизнь известный. От Дина пахнет порохом и сталью, и чем-то еще; Сэм не знает этому названия, но именно это сейчас и сводит его с ума, заставляя думать о том, о чем он думать совершенно не должен. Это неправильно, это невозможно… надо выкинуть все мысли из головы и забыть, как страшный сон… И Сэму почти это удается, как вдруг над ухом раздается тихое: - Сэмми… Сэму никогда не нравилось это прозвище. Только Дину позволено так его называть. Только он умеет так произносить эту кошачью кличку, что внутри все сжимается, завязывается морским узлом. Вот и сейчас – струна, которую Сэм пытался ослабить, раскрутить обратно, со звонким хлопком порвалась, лопнула, отдачей ударив по всем внутренностям – словно что-то взорвалось внутри, после чего уже не будет так, как было раньше… И Сэм, вскинув голову, впивается губами брату в шею. Дин замирает, словно боясь пошевелиться, а Сэм, чуть прикусив солоноватую кожу, движется дальше, ведет губами по его шее, подбородку, опасно близко подбирается к губам. Сердце у Дина колотится так, что вот-вот, кажется, сломает ребра. Господи, что он делает?.. Надо остановить его, пока еще не поздно… ведь так нельзя, так неправильно… Но кто, кто такое сказал? Почему неправильно, если внутри все словно огнем горит, и сердце замирает в страхе, что Сэм сейчас опомнится и прекратит это… Что это? А так ли это важно?.. Если они оба этого хотят – почему нужно останавливаться?.. Все эти мысли пролетают в голове у Дина за доли секунды, которые нужны Сэму, чтобы от его подбородка перейти к губам. Он касается их едва-едва, словно боясь, что Дин сейчас стряхнет его с себя и в лучшем случае просто сломает ему нос. Но Дин не шевелится, и это обнадеживает. Сэм чуть смелее прикасается к его губам, осторожно гладит ладонью по его шее, проведя пальцами от его уха к ключице. Дина словно прошибает электрический разряд от этого простого прикосновения. Ощутив, как вздрогнул брат, Сэм на секунду отстраняется, пытаясь заглянуть ему в глаза. Но глаза Дина закрыты, и Сэм вновь приникает к его губам, осторожно касается их языком, чуть раздвигает, ощущая их вкус – непривычный, но все же такой знакомый. - Сэмми… - неожиданно шепчет Дин, и Сэм замирает, отрываясь от него и замирая в нескольких сантиметрах. – Сэмми, что мы делаем?.. Мы не должны… Это неправильно… - Скажи одно слово, и я уйду, - тихо отзывается Сэм. – Я понимаю… - Я не хочу, чтобы ты уходил, - Дин открывает глаза и смотрит на брата. – Я хочу совсем другого, о чем не должен даже думать… Но все равно хочу. Давно хочу… Он сам подается вперед, приникая поцелуем к губам брата. Задохнувшись в первую секунду, Сэм приходит в себя, и, обхватив Дина обеими руками, тесно прижимается к нему, отвечая на поцелуй. Одеяло сваливается с его плеч, но ему уже все равно – теперь рядом Дин. Дин притягивает Сэма ближе, усаживая к себе на колени. Его руки торопливо скользят по телу младшего брата, через футболку оглаживая крепкие мышцы. Это кажется неправильным – Дина хочется ощущать каждой клеткой, и Сэм, разжав объятия, торопливо начинает стягивать с себя футболку. Он путается в руках, ткань трещит, и Дин приходит к нему на помощь – его руки цепляют задранную футболку и стягивают ее с Сэма. Из-за этого Сэму приходится оторваться от губ брата, но едва он выпутывается из одежды, как тут же вновь впивается в его губы, словно умирающий от жажды – приникает к роднику с водой. Сидя у брата на коленях, Сэм оказывается существенно выше, и Дину приходится запрокинуть голову, тянуться к его губам. Вот Сэмми… вымахал же, жираф долговязый… Дин гладит его по шее, заставляя наклонить голову. Сэм послушно тянется за ним, одновременно торопливо расстегивая пуговицы на его рубашке, едва не отрывая их с корнем. Наконец ему это удается – руки распахивают рубашку у Дина на груди, ложатся на его плечи и скользят вниз, высвобождая брата из рукавов. Дин опускает руки, стряхивает с себя рубашку, скидывая ее куда-то на пол. Пальцы Сэма тем временем уже нетерпеливо тянут его ремень, расстегивают пуговицу на джинсах. Джинсы отправляются вслед за рубашкой, туда же следуют и шорты Сэма. Сэм давит на плечи Дину, вынуждая того лечь, и сам бессовестно укладывается сверху, вжимая своим весом брата в кровать. Дин улыбается, не прекращая его целовать, и делает, наконец, то, о чем мечтал так долго – запускает обе руки в его взлохмаченные волосы. Сэм тихо мурлычет, словно большой кот, и принимается целовать его лицо, скользит губами по подбородку, спускается к шее. Он впивается в Дина губами, словно вампир в свою жертву, оставляя ему на шее багровые пятна – и тут же зализывает их, смягчая боль. Руки бессистемно блуждают по его телу, по гладкой загорелой коже, лаская, сводя с ума. - Сэмми… - шепчет Дин. Сэм приподнимается, нависает над ним, оперевшись на локти. – Сэмми, это… - Заткнись, Дин, - качает головой младший. – Все правильно… Он снова тянется к нему, но не целует, а проводит языком по его губам. Голова у Дина кружится, а внизу живота что-то тянет. Сэм повсюду: ласкает, прикусывает кожу, требовательно трется пахом ему о бедро – Господи, да такое невозможно выдержать и не свихнуться! Дин резко переворачивается, опрокидывая Сэма на подушку, подминая его под себя. В груди плещется горячая волна, которая вот-вот накроет его с головой. Пусть все это неправильно. Пускай. Если за это придется гореть в аду – будут гореть вместе. Его рука скользит по телу брата вниз, и замирает на животе. Дин наблюдает, как глаза у Сэма темнеют от наслаждения, и медленно продолжает движение. Дыхание Сэмми учащается, становится прерывистым, а в зрачках пляшут бесенята – ну же! Ну же, Дин!.. Но Дин лишь усмехается в ответ. Рука соскальзывает Сэму на бедро, и Дин опускает голову, касаясь губами его груди. Дин медленно, не спеша, движется вниз, оставляя за собой на его коже следы поцелуев. Сэм, всегда такой взбалмошный и непослушный, неожиданно становится таким покорным в его руках – откинув голову, что-то едва слышно шепчет, сжимая пальцами плечи брата. Дина это заставляет улыбнуться – оказывается, и Сэмми можно обуздать… если, конечно, знать как. Он спускается еще ниже, ведет языком по внутренней стороне бедра. Сэм тихо хнычет от неудержимого желания и выгибается ему навстречу, но план Дина – прежде довести его до безумия. Он кладет руки на его бедра, удерживая, и принимается целовать их, чуть прикусывая нежную кожу, и старательно игнорируя тихие всхлипы, срывающиеся у брата с губ. Наконец ему надоедает измываться над братом. Вскинув голову, Дин убеждается, что Сэм балансирует где-то на грани реальности, и быстро проводит языком по его члену, по всей длине. Сэм от неожиданности с хриплым стоном выгибается дугой, но руки Дина по-прежнему удерживают его на месте. Дин вновь опускает голову и касается губами его члена, облизывает головку. Сэм вцепляется пальцами в простынь так, что слышится треск, и хрипло дышит, словно только что пробежал сотню километров. Подразнив брата, Дин вдруг отпускает его бедра и ложится на него, целует в губы, ведет языком по зубам, гладит по шее. - Дин… - тихо хнычет Сэм, обнимая его за шею. – Дин… - Это тебе за то, что довел меня до сумасшествия. Дин легко качает бедрами, и Сэм давится всхлипом, ощущая каменную тяжесть внизу живота. Господи, ну и мерзавец его брат… Словно услышав его мысли, Дин ехидно усмехается и вновь двигает бедрами. Сэма подбрасывает, и он крепче вжимается в тело Дина, словно пытаясь раствориться в нем, стать единым целым. - Дин… Решив, что с Сэма достаточно, Дин скатывается с него и ложится рядом, тесно прижимаясь грудью к горячему боку брата. Опускает одну руку вниз, и, проведя по его животу, опускается к паху. Наблюдая, как меняется выражение лица брата, Дин начинает поглаживать его член, чуть сжимает пальцы, ласкает головку. Сэм тихо скулит, закрыв глаза, и Дин крепче обхватывает его, сжимая ладонь, и ускоряет темп, водя рукой по его напряженному члену. Сэм часто дышит и дрожит всем телом, закрыв глаза. Внутри у него словно бушует ураган, круша и сметая все в одну кучу. Перед глазами мелькают яркие круги, в ушах стоит странный звон. Все органы чувств будто отключились, и единственное, что он чувствует из реальности – это Дина, его сильную руку, его дыхание рядом. Ритм ускоряется, и Сэм ощущает, как внутри него откуда-то снизу идет волна. Она накрывает его, и Сэм со стоном подкидывается на кровати, даже не успевая сообразить, что кончает. Дин не отпускает его, продолжая движение, словно желая выжать из него все до последней капли, и Сэм падает обратно на подушку, балансируя где-то на краю сознания. Дин замедляет темп, поглаживает член брата и наконец отпускает. Поднеся руку к лицу, он облизывает ее, собирая языком тягучую белую жидкость. Приоткрывший глаза Сэм видит это, и с тихим всхлипом тянется к брату. Дин обнимает его и вновь укладывается сверху, приникая губами к его. Сэм что-то придушенно мычит, обхватывая брата обеими руками, и крепче прижимается к нему, кусая и облизывая его губы. Руки блуждают по телу Дина, притягивая его еще ближе, гладят по груди, на контрасте царапая спину. - Это мне вместо «спасибо»? – интересуется Дин, на мгновение отрываясь от губ Сэма. Тот не отвечает, сразу притягивая его обратно, и вновь целует. - Ну и маньяк же ты, Сэмми… Сэм коротко улыбается и вновь тянется к его губам, словно ему мало Дина, и времени тоже мало, и нужно успеть насладиться им, забрать как можно больше. Дину это нравится. Оказывается, его младший брат не такой уж зануда, каким он привык его считать. Губы Сэма соскальзывают ему на шею и снова до боли впиваются в кожу. Завтра он будет похож на леопарда… но Дин и не думает останавливать брата. Пусть делает все, что ему заблагорассудится… Сэм прижимается к нему всем телом, льнет, как котенок к хозяину, осыпает поцелуями, ерошит Дину короткие темные волосы, проводит носом ему по щеке. От этого всего у Дина начинает кружиться голова и сильно тянет в паху – в конце-то концов, Сэм свою порцию удовольствия получил, а он еще нет! Сэм, похоже, думает о том же самом. Его руки плавно движутся вниз, но Дин перехватывает их и возвращает к себе на шею. Сэм подчиняется ему, послушно обнимая, и заглядывает в глаза, пытаясь понять, что задумал его брат. Дин усмехается, и, чмокнув брата в нос, приподнимается, ведет ладонями по его телу, и неожиданно переворачивает его на живот. Сэм плюхается носом в подушку, едва успев вздохнуть. Его мгновенно прошибает дрожь, стоит лишь почувствовать, как Дин проводит кончиками пальцев по его спине, касается губами гладкой кожи. - Дин… - тихо шепчет он, сам не зная, зачем это делает. Дин склоняется над ним, ложится горячей грудью на спину и так же тихо отвечает: - Не волнуйся, Сэмми… Все хорошо… Услышав любимое обращение, Сэм моментально успокаивается. Когда Дин зовет его «Сэмми», все страхи моментально отступают. Он с детства знает, что это значит – Дин здесь, Дин рядом, Дин никому и никогда не даст его в обиду. Потому что он – его Сэмми. Дин укладывает его на бок и касается губами его плеча, ведет рукой по позвоночнику. Сэм закрывает глаза и часто дышит, отдаваясь на волю ощущений. Дин прижимается к его спине, обнимает, проведя рукой по его груди, потом по боку, и целует его за ухом. Сэм выдыхает, расслабляясь. Дин гладит его по бедру, потом подносит руку к губам, облизывая пальцы. Затем его рука вновь ложится Сэму на бедро, гладит по ягодицам, осторожно раздвигая их. Сэм тихо стонет, ощущая, как палец Дина медленно проникает в него, и Дин тут же замирает. - Все хорошо… - шепчет Сэм в ответ на невысказанный вопрос. – Просто… непривычно… продолжай… Дин целует брата в шею, отвлекая, прикусывает кожу, вызывая сдавленный стон, и осторожно двигает пальцем в тугом отверстии, расслабляя его. Когда Дин добавляет второй палец, Сэм не стонет, а негромко всхлипывает, дрожа всем телом. Таких ощущений он еще никогда не испытывал – Дин скользит в нем, поглаживает, растягивает. Это так странно… приятно, до мучительного сладко, и в то же время с терпким привкусом боли – но, может быть, именно поэтому и выходит так безумно хорошо?.. Додумать Сэм не успевает. С громким стоном он выгибается, подаваясь назад, крепче насаживаясь на ласкающие его пальцы, когда Дин задевает что-то внутри него, отчего по телу словно рассыпается сноп искр. Сэм не может видеть, как улыбается Дин, ощущая прильнувшее к нему тело. Второй рукой он отводит темные пряди волос брата и целует его в ухо. - Готов? – тихо спрашивает он, и Сэм, не в силах ответить, просто кивает. Пальцы исчезают, сменяясь ощущением медленного, настойчивого давления на его тело. Дин входит в него не спеша, отвлекая брата поцелуями в шею, а рукой поглаживая его член. Он входит в него полностью, и замирает, давая Сэму свыкнуться с ощущениями. Сэм медленно выдыхает. Так непривычно… ощущать Дина не просто рядом, а в себе, чувствовать себя с ним одним целым… ничего лучше и придумать невозможно… Дин обнимает его, ведет рукой по груди. Сэм ловит его руку и сплетает пальцы, сжимая его ладонь. - Продолжай… - хрипло шепчет он, не открывая глаз. Дин вновь целует его за ухом и осторожно двигает бедрами, выходя из него и снова входя. Сэм тихо стонет, но не от боли, а от удовольствия, и подается ему навстречу. Дин улыбается, крепче прижимает брата к себе и неторопливо начинает двигаться, постепенно увеличивая скорость. Его губы так и блуждают по шее младшего брата, а рука поглаживает его член в такт движению. Сэм стонет и всхлипывает, сперва едва слышно, а потом все громче и громче. Прижимая к себе брата, Дин чувствует, как внутри него словно закипает лава, которая горячей волной плещется в нем, обжигая, сводя с ума. Стоны Сэма лишь подливают масла в огонь – Дин и сам уже тихо постанывает, уткнувшись лицом в лохматую гриву волос брата. Сэм дышит как-то рвано, едва успевая вдыхать воздух между толчками Дина и собственными стонами. Он вскрикивает каждый раз, когда Дин задевает что-то у него внутри, и в ответ качает бедрами, подаваясь назад. Сжимая в кулаке простыню, он тонет в ощущениях – Дин в нем, его губы ласкают его шею, его рука сжимает его член, двигаясь в одном ритме с ними, и в голове у Сэма пульсирует лишь одна мысль – только не останавливайся… - И не собираюсь, - шепчет Дин ему на ухо, и Сэм понимает, что высказал это вслух. Но это уже безразлично – он чувствует, как по коже пробегают электрические разряды, и понимает, что финал близок. Сэм так и не открывает глаз, сжимая кулаки. Он втягивает воздух, но не успевает – под ним внезапно разверзается бездна, и с протяжным «Ди-иин…» Сэм кончает в ладонь брата. Этот его стон становится для Дина последней каплей. Он рывком входит в содрогающееся тело брата, заставляя его изогнуться, и неожиданно задыхается. Перед глазами все темнеет, и Дин, прильнув к Сэму, кончает вместе с ним. Когда он приходит в себя, голова у него дико кружится. Дин открывает глаза и видит затылок Сэма. - Сэмми… - шепчет Дин. Голос едва слышен, но брат отзывается: - Все хорошо, Дин… Дин с трудом приподнимается на локте и склоняется над ним, отводя с виска влажные пряди волос. Наклоняется и проводит губами по его шее, собирая горькие капли. Сэм ерзает и переворачивается на другой бок, повернувшись к брату лицом. Дин заглядывает в его глаза – довольные, полные томного наслаждения, видит усталую улыбку на его губах, и улыбается тоже. - Со мной никогда такого не было, - тихо шепчет Сэм, и Дин ему верит. Он и сам впервые настолько ярко все ощущал. Сэм тянется к нему, и Дин послушно склоняется к брату, приникает к губам теплым поцелуем. Сэм улыбается, отрываясь от него, и устало плюхается на подушку. Дин вытирает его краем чудом не изодранной простыни, отводит с лица извечно мешающую челку. Сэм обнимает его, притягивает к себе, и Дин ложится рядом, подвигая его ближе к себе, чтобы тот не свалился с кровати. Сэм приподнимается, и, перегнувшись через Дина, поднимает с пола давно сброшенное одеяло. Накрывает их обоих, и снова укладывается на постель, устраиваясь головой на откинутой руке Дина. Дин подвигается к нему вплотную, утыкается носом ему в висок, обнимает второй рукой поперек груди. Сэм чуть улыбается, уже наполовину провалившись в сон. Как хорошо, когда Дин рядом… Дин касается губами виска тихо сопящего Сэма, и закрывает глаза, тихо шепнув напоследок: - Спокойной ночи, Сэмми…