Помидоры с сахаром

Помидоры с сахаром. Элин была человеком на сто процентов, если могла есть подобную гадость. Спелые помидоры щедро посыпались соединением глюкозы и фруктозы, и уничтожались, причём в огромных количествах. Не нужно было иметь вкусовых рецепторов, чтобы понять, насколько ужасный у этого блюда вкус. Майкл любил травить своё тело алкоголем, причём, иногда делал это в таких количествах, что спирт отторгался измученным организмом и выходил обратно, проходя задом наперёд через желудок, глотку и ротовую полость. Сара безумно любила острые блюда, которые могла самозабвенно есть до боли в желудке. Зоуи с таким же энтузиазмом употребляла фаст-фуд, ну а у Билли была другая крайность – он мог не есть несколько дней подряд, запивая ощущение голода кофе, и возвращаться к привычному режиму питания только полностью истощившись. Люди, что окружали Китта, были нелогичны до крайности, и дело было не только в еде. Их мелкие грешки и пристрастия невозможно было пересчитать по пальцам, даже если пришлось бы одолжить их у всех ФЛАГовцев. Но, наверно, именно это и делало их живыми. Это делало их людьми. Иногда что-то внутри Китта вопрошало в пустоту его немых плат и схем сухим и трескучим голосом, больше напоминающий шорох многочисленных кулеров: «Я человек?» И это же самое отвечало ему, что нет. Иногда он вопрошал это у себя вслух, разными голосами, на разных языках, с разными интонациями, чередуя вопросы и утверждения. — Я человек? Но ответ был всегда один, причём он рождался даже до того, как с его динамиков срывался вопрос. — Нет. Глупо было бы думать, что за 6 лет жизни во ФЛАГе бок о бок с людьми он и сам наберётся той же человечности, чтобы считать себя живым. Конечно, он прогрессировал – внутри него царила устоявшаяся теплота по отношению к своей семье и своей любви – по крайне мере, он называл это так, хотел думать и верить, что это именно любовь и ни что другое. Его стремление походить на живых достигло апогея, когда он попробовал спать. И… и как же он удивился, что может это делать. На языке механизмов такое состояние называлось «режимом простоя» и на самом деле новинкой не было, но 64-ядерный рассудок Китта это как-то отбросил из виду за ненадобностью. Китт спал и видел сны. Там он ходил на ногах, и ноги его были длинные и худые, волосы чёрные, а глаза ярко-синие. Он не знал, навевался ли этот образ подсмотренными иллюстрациями в журналах, которые оставляла на сидениях Элин, или это его сознание выбрало облик. Во сне он мог ходить, смеяться, кивать, закатывать глаза вглубь черепной коробки, вздыхать, нервно расхаживать по комнате и даже петь. Иногда он напивался с Майком, иногда проводил время за столом с остальными членами ФЛАГа. Каждый раз всё было по-новому, каждый раз был намного ярче предыдущего, а возвращение всё болезненнее – настолько, насколько он вообще может чувствовать боль. Сны были его маленьким секретом, особенностью, которая помогала ему становиться человеком, но всё та же пустота, откуда к нему приходили мысли, по-прежнему отвечала на его вопрос отрицательно. — Я человек? — Нет. — Я человек, потому что я сплю? — Нет. — Я человек, потому что у меня есть особенность? — Нет. — Я… — Нет. Говорить кому-то о своих играх разума Китт намерен не был, хотя периодически ему безумно хотелось сказать, что, вообще-то, он тоже спит. Особенно в моменты, когда Майкл упрекал его в том, что он слишком рано его разбудил. Китт-человек тогда просто прикусывал язык, а Китт-искусственный-интеллект прекращал разговор. Помидоры с сахаром. Возможно, ему тоже стоило бы сделать что-то более странное, более человеческое, чтобы ощутить всю прелесть живого создания? Он хотел бы, да не мог – для любых человеческих поступков у него было четыре колеса и два пассажирских сиденья – не разживешься на подвиги с таким-то запасом. Китт смотрел на Элин. Когда она ела эти чёртовы помидоры, сок капал на пол, на стол, стекал по её рукам. Крупицы сахара оставались на лице, и ей приходилось их слизывать или стирать салфеткой. Она выглядела при этом очень комично, особенно когда пыталась отклониться от руки с овощем, чтобы сок не попадал на её рубашку. Китт считал это глупым занятием, но, впрочем, никогда её за это не осуждал. Люди часто ведут себя нелогично, но на то они, вероятно, и люди. Она замечает его взгляд постоянно - чувствует или что-то вроде того – и когда это происходит, Кларксон оборачивается к нему и тянет губы в улыбке. Светлой, мягкой, влюблённой, невероятной, неосознанной. Такой замечательной. Такой предназначенной-для-него. И сейчас она тоже косится в его сторону, и пытается увернуться от капель сока, и пытается улыбнуться. Всё вместе и сразу, так что в итоге у неё получается просто посмотреть ему прямо в центральную камеру, осознанно (или нет?) вкладывая в этот взгляд максимум тёплых чувств. «Я человек?» И когда его камера наружного наблюдения изловчалась, поворачивалась вокруг своей оси и чуть ли не вглубь корпуса, только для того, чтобы с любой точки пространства улавливать этот полный любви взгляд, что-то отвечало Китту из его механической пустоты внутри: «Да»