Дело было в Эреборе

Дело было в Эреборе. Гномы-братья нажрались. Не сдержав накала в споре, Меж собою подрались. «Щас! Мечтай!» — орал чернявый — «Ты мне вовсе не указ!» Слово вставил златоглавый: «В ухо дам тебе сейчас! Эко виданное дело — Водит шашни с эльфом гном! Это глупо, а не смело, По углам с ним жмётся днём. Имя-то еще какое! Свих мозгам — Та-у-ри-эль. Заковыристо-смешное. «Влезь-на-башню-выпей-эль» Жалок ты, мой братец Кили. Выше эльф на две башки! Как же ты её отшпилишь? Ох, не выдержат кишки!» Златовласого чернявый, Что есть дури, треснул в лоб. Уклонился Фили вправо, Избежать удара чтоб. «Из-за бабы лупишь брата?! Это, Килька, чересчур! Всё эльфийка виновата! Все проблемы из-за дур!» Златовласый, чуть не плача, Сплюнул горько и пошёл. Кили в шоке: «А где сдача? Филька, ты с ума сошёл? А подраться? А побиться?! А заехать в ухо? В глаз? Что ж ты так из-за девицы?! Эй, братишка! Вот те раз!» Мают Кили непонятки — Не срастается ответ. Полетел, сверкают пятки: «Может Смауг даст совет? Золотой крылан великий, Огнедышащий дракон. Надобно его покликать. Всех мудрей на свете он». То лишь в книге Смауг страшный — В жизни он милей кота: Сердцем добрый, рылом няшный, Но от «славы» маета. Кличет Смасю злобным гадом Всяк дурак, кому не лень. Он вздыхает, с грустным взглядом Уползая тихо в тень. Любит Смася побрякушки, От того их стережёт. Всё перебирает, душка. Пуще глаза бережёт. Вот, прибёг чернявый к змею: По хвосту ногою — хрясь! «Что-то я не разумею, Дрыхнешь, Смауг, что ли? Ась? Смауг! Смася! Есть загадка! Вот, крылатая глухня… Так бессовестно и сладко Кто ж сопит средь бела дня?!» «Чё орёшь? Покоя нету. Всех мышей мне распугал. Хочешь камушек? Монету?» «Не хочу» — «А чё орал?» «Мне совет твой, Смауг, нужен. Ты ж у нас мудрее всех?» «Что-то гном совсем загружен» — Змей издал беззвучный смех. «Есть такое — всех мудрее. Я, конечно, очень рад… Как совет — ко мне скорее. Как чуть что, так — злобный гад…» «Не ворчи. Забудь былое. А не то, ведь, око вон? В общем, Смауг, тут такое…» — Гном издал протяжный стон. «Что-то с Филькой приключилось. С братом, явно, не лады. Гнев ко мне сменил на милость. Так не долго до беды». Суть поведал Кили вкратце. Щурясь, выслушал дракон. «Помоги мне разобраться. Подойти со всех сторон…» Гном закончил. Давит лыбу С хитрой мордою дракон: «То песчинка, а не глыба. Притяжения закон. Да, ревнует тебя Филька. Неужели не понЯл? Ты такой наивный, Килька» — Гнома змей хвостом обнял. «Как ревнует? Я ж не баба…» «Ну… Бывают чудеса. По твоей он части слабый». Кили выпучил глаза: «Смася, объясни нормально. Не грузи мой слабый мозг!» «Любит он тебя, буквально. Тает от тебя, как воск Мягко плавится от света Ярких отблесков свечи. Как от солнца жарким летом…» «Ты опять стихи учил?» «Да, стихи это прекрасно! Одиноко мне в ночи… Счастья хочется ужасно…» «Бабу хочешь? Подрочи». «Что за пошлые манеры?! У драконов нету баб. Нет ни святости, ни веры… Лучше сбегай, Килька, в паб — Принеси по пинте пива. Столько золота кругом! Посидим с тобой красиво, Пива пенного попьём…» «Вон, вернулись твои мыши. Вместе с ними и сиди. С вами вовсе съедешь крышей…» «Хам ты, Килька» — «Не гунди! Ладно, за совет, спасибо. Пинта выпивки за мной. Поищу я брата, ибо Он не дружит с головой». Брата Кили ищет-свищет. Подустал. Не чует ног. Глядь, над полюшком дымище — Явно Филькин табачок. Тот лежит, в кудрях ромашки. В небеса уставил взор. «Ишь, припух! Раскинул ляжки! Тут орёшь, как целый хор. Чай оглох ты?» — «Чё те надо? Топай к эльфам, ловелас. Будет мне душе отрада, Коль отлупит Леголас, Чтоб не лез к его бабёнке. Вот, тогда и поглядим, Я-то постою в сторонке, Будешь цел ли, невредим?» «А я знаю, чё ты злился. Смася брякнул, в чём подвох. Филька, ты в меня влюбился!» «Гад крылатый! Чтоб он сдох! Вечно мелет, чё попало. Ну, а ты и слушать рад. Верить гадам не пристало. А дракон — всё тот же гад». «Гад, не гад, но чешет верно. Что ж ты мордой покраснел? Ну-к, колись, мой брат примерный?» — Брат на брата сверху сел. В брюках Фили затвердело. Глаз небесных томен взгляд. Смотрит Кили косо: «Дело… Это что ж такое, брат?» «Что такое? Щас, узнаешь! Ты всё начал. Я не лез. Это ты со мной играешь. Что, проснулся интерес?!» Навык есть и есть сноровка: Филька Кильку ухватил, И одним движеньем, ловко, На лопатки уложил. Под себя подмял умело. Смотрит глаз нахальных синь. Шепчет Кили ошалело: «Эй… охальник. Ну-ка… сгинь… Быстро слез… Чё воду мутишь… Я же воин… Я ж мужик… Филька, ты ведь, верно, шутишь?» Брат к устам его приник. Поцелуй! Великий Дурин! Губы жаром обожгло! «Ты попал, мой милый дурень…» Дышит Фили тяжело. «Филька! Эй… не тронь пи… письку…» «Сам ты — писька. Это член». «Отпусти его… Не тискай…» Пальцев брата сладок плен. Закусил губу чернявый, Колошматит тело дрожь. «Я ж мужик… Я ж воин бравый… Чё творит… Ядрена вошь…» «Чё творю? А чё сумею! Ты ж любви моей предмет. Что ж ты, братка, бегал к змею, Ежель рядом твой ответ?» В губы стоны. Телу ласки. Шквал бесстыдных страстных слов. Закатил гном Кили глазки: «Всё… Я быть твоим готов…» …Дело было в Эреборе. Гном познал любовный хмель. Полюбил он брата, вскоре Позабыв Тауриэль.