Ящерка отца Марта

Брат Март давно заприметил эту ящерку, яркую, с длинным хвостиком. В первое время она приходила в его келью лишь изредка, затем все чаще и наконец поселилась у скромного ложа. Брат Март же, сперва воспринявший появление ящерки с подозрением, вскоре успокоился: она не уходила во время молитвы, а какой нечистый выдержит молящегося священника рядом, да еще и будет смотреть на него так внимательно, словно не желая упустить и слова? А если бессловесное создание хочет приникнуть к роднику мудрости матери Церкви нашей, кто такой брат Март, чтобы противиться этому? И в день, когда ящерка уснула, свернувшись, на Библии, брат Март почувствовал, что пришла пора как-то ящерку звать. – Скорда. Я буду звать тебя Скорда, – решил он. Странное имя само скользнуло на язык, а ящерка, услышав его, подняла голову и уставилась на монаха немигающим взглядом. Брат Март был готов поклясться, если б мог, что ящерка улыбнулась. Хоть длинны летние дни, да коротко само северное лето. Еще не осыпалась листва, как брат Март стал отцом Мартом. Ящерка продолжала жить у него, и смиренное внимание, с которым гад внимал службам, привело к закономерному результату: Скорда стала всеобщей любимицей. Однако ж к ночи она всегда приходила в келью отца Марта, а когда холода накрыли маленький монастырь ледяным дыханием ранней зимы, забиралась в постель, укладывалась на грудь священника и засыпала там, убаюканная то ли теплом, то ли ровным дыханием человека. А отцу Марту снились сказочные сны. Сперва они пугали его, но после разговора с отцом-настоятелем и долгих молитв отец Март стал принимать их как дар небес. Во снах он летел через пространство, всюду неся веру и руководствуясь любовью к ближним. Искал кого-то и спасал кого-то. Во снах же приходил к нему странный человек с не менее странной улыбкой, одетый ярко и непривычно, обнимал его и говорил что-то непонятное, но от всего этого становилось тепло и спокойно, словно в объятиях ангела. А ящерка по имени Скорда тем временем соскальзывала с груди отца Марта, ловко обвивалась вокруг его достоинства и, кажется, улыбалась. Да, совершенно точно. Она улыбалась. Весна пришла необычайно рано в том году, и послушники с кислыми лицами взялись за лопаты, пилы и грабли: где листву убрать, оставшуюся с осени, где вскопать грядки, где деревья обрезать. Отец Март выходил вместе с ними и засыпал вечером истинно сном праведника: словно проваливаясь в темноту, где единственной поддержкой были крылья его ангела, несущие их обоих меж звезд. Начался и закончился пост. Ящерка днем грелась на камнях под солнцем, но каждый вечер неизменно возвращалась к отцу Марту. Братие посмеивались над ним, по-доброму, конечно же, но отец Март лишь отшучивался в ответ и не рассказывал о снах, которые становились все ярче, живее. Ангел был горячим, словно раскаленная печка, но не обжигал своими прикосновениями: это ли не лучше всего свидетельствовало о его божественном происхождении? Он проснулся посреди ночи от странного чувства: не хватало воздуха, давило что-то на грудь и живот, прижимало к скромному ложу, словно грешника его деяния. Отец Март пошевелился было и замер: это что-то было живым. Оно дышало, чуть шевелилось и... лежало там, где обычно спала ящерка. – Скорда? – неуверенно позвал отец Март. – Март, ты зараза, – с чувством произнес невидимый в темноте человек и немедленно сгреб его в охапку, обнимая. – Я чуть с ума не сошел в этой чертовой шкуре, одна радость была подрочить тебе ночью, да и то боялся тебя разбудить. Ты б меня за хвост и о стенку, за непотребство. Эй... ты вообще меня помнишь? Это же я... Кедр... Скорда... Андре... Отец Март лежал неподвижно и только истово молился. Скорда был теплым и вселял неправедные мысли, которые пришлось усилием воли отгонять, чтобы подумать, как теперь быть. – Март... – мурлыкнул Скорда, и священнику пригрезился отчего-то звон браслетов. – Расслабься. Ну хочешь... хочешь, отвлеку? Отец Март стиснул зубы. – Братие... ночью случилось чудо! – отец-настоятель внимательно оглядел всех собравшихся. – Ящерка отца Марта... стала человеком и выразила желание присоединиться к нам в упорных трудах наших на благо Господа! Так как ящерка прожила с нами уже немало времени... – отец-настоятель продолжал вещать, и внимали ему с почтением. Новоиспеченный брат Андре смиренно улыбался.