Любовник

Мадара лохматый, в копоти, на ёкая похож. От него пахнет потом, мускусом, и Хикаку почти не сопротивляется, когда Мадара зажимает его у стены в коридоре. Хикаку теперь разве что против коридора: то, что бить в морду главе своего клана не следует, он уже уяснил, что ему самому это нужно – тоже понял. Мадара просто не сумел объяснить это всё словами. - Мадара-сама, - произнёс Хикаку, когда жёсткая тёплая ладонь полезла ему под одежду и сжала голый бок. Мадара, сопя, прижался ближе, ткнулся по очереди носом и губами в сонную артерию, по-животному шумно вдыхая. - Мадара-сама, - уверенней и громче. Мадара дёрнул за подвески у него на плече. Хикаку покачал головой и решительно оттолкнул его от себя. Взгляд у главы Учиха был бегающим, лихорадочным, надломленным. - Что случилось? – сохраняя меланхоличное спокойствие, спросил Хикаку. - Изуна… в плечо… - Ясно. У Мадары вечно сносило крышу даже при самых незначительных ранениях брата. Ловко увернувшись от его цепких пальцев, Хикаку оказался за его спиной и подтолкнул в направлении ванной. Глава Учиха рефлекторно упёрся. - Идите, идите, а то к вам доспехи приклеятся. Мадара был где-то не здесь, но слов послушался. К счастью, до ванной идти было не так уж и далеко, а в бадье горячая вода. Мадара огляделся с таким видом, как будто впервые видел помещение, а Хикаку уже осторожно выпутывал его волосы из креплений между пластинами доспехов. Через пару минут мужчина всё же ожил. Одежда полетела на пол к доспехам, и Хикаку пнул её ногой в сторону – грязная насквозь, в пятнах крови. Не ополаскиваясь, Мадара опустился в воду. Откинулся на бортик, закрыл глаза. Сейчас он хмурился, мысленно находясь с Изуной и панически за него боясь вопреки здравому смыслу. Это такая маленькая тайна, даже от самого Изуны, чтобы сохранилась его гордость. Хикаку подошёл ближе и, надеясь, что Мадара не забыл о его присутствии, осторожно разгладил пальцем складку на переносице Мадары. Мужчина приоткрыл глаза, запрокинул голову. От его кожи по воде растекались серые пятна. Хикаку набрал в ладони этой воды и вылил на голову Мадары. Тот зажмурился. Распутать копну смольных волос было непросто, но Хикаку почти привык, не впервой. Мадара шипел, огрызался, советовал взять кунай и просто обкорнать некоторые места, но Хикаку упрямо сражался с затерявшимися узелками в прядях. К моменту намыливания Мадара вновь расслабился, распарился. Пальцы Хикаку утопали в его шевелюре. Пахло крапивой и полынью. Но от натёкшей с волос серого мыла вода стала совсем плоха. - Мадара-сама…. Мадара сжал его запястье, крепко, до боли. Ещё чуть-чуть – и сломается кость. Или вывих в лучшем случае будет. Хикаку вовремя упёрся в борт ванной, что дало ему относительно безопасно рухнуть в воду от рывка Мадары. Но ориентацию в пространстве он всё же потерял и наглотался мыла. Вынырнув, он недовольно глянул на Мадару, но тут же забыл все недовольства, когда мужчина обхватил его лицо руками, погладил большими пальцами щёки и притянул ближе к себе. Хикаку кое-как устроился у него на коленях, одежда неприятно облепила тело. - Может здесь?.. - выдохнул глава Учиха, прижимаясь лбом к его лбу и выдыхая куда-то в переносицу. - Так нужно? – рассеянно. - Хах… Мадара зарылся всей пятёрней в его волосы, начисто убивая конструкцию из двух хвостиков, потянул и принялся отрывисто целовать шею Хикаку. Мужчина был ласков, и у Хикаку перехватило дыхание. - Нужно, - шёпотом. – Мне ты нужен. Хикаку сглотнул. А когда ему стал нужен Мадара? Не как глава клана, не как товарищ в бою, не как хотя бы друг, а… вот так? - Лучше не тут всё же, - оттолкнул его Хикаку. Мадара смотрел недовольно, но в ответ Хикаку только небрежно пожал плечами и выбрался из воды. Одежда отяжелела, и от неё хотелось поскорее избавиться. Но если он сделает это здесь, тогда непременно окажется на холодном и мокром полу ванной и проведёт там следующие минут двадцать минимум, то будучи прижатым к нему, то натирая колени и локти. За спиной раздалось раскатистое: «Брррр…» - прохладно в комнате. Хикаку тоже поёжился и фыркнул, но у него вышло длиннее. Мадара обнял его со спины. Кажется, одеться не потрудился, хотя Хикаку заранее притащил для него чистую одежду. - Мой, мой… - забормотал он, вновь касаясь губами шеи. Хикаку вздохнул, сдался и запрокинул голову. Мадаре не хватило терпения надолго, развернул, обжигая касаниями щёки и подбородок, нашёл его губы. Удерживая, Хикаку положил ладонь ему на плечо. А когда-то Хикаку искренне считал, что у него в любовниках не будет мужчины. Но война, женщины хрупки, а Мадара так захотел – люблю, хочу любить кого-то, кроме брата, люблю тебя трогать, любовник. Сейчас Хикаку уже тоже хотелось любить и трогать. Приятное чувство, одна из первых причин не умереть в бою. В слепую протянув руку, Хикаку сумел нашарить юкату, накинуть её на плечи Мадаре, чтобы тот не светился голым в коридоре и потянул его прочь. Целовался Мадара почти отчаянно, жадно, выпивая до дна и отдавая что-то важное в ответ. Хикаку спотыкался, идя спиной вперёд, и Мадара то и дело прижимал его к стенам коридора, гладя и сжимая. Да где ж эта чёртова дверь! Эту «чёртову дверь» Мадара почти выломал. Хикаку дотянулся обратно, захлопнул и отпустил ткань на плечах Мадары. Юката упала на пол. Хикаку укусил любовника за губу и толкнул в плечи. Мадара шагнул назад и уставился на него мутным взглядом. Хикаку молча раздевался. Мадара мотнул головой и сел на край футона. Без одежды стало холоднее. Хикаку поспешил шагнуть к Мадаре, сесть на колени вплотную и оказаться в его тёплых руках. Мужчина притянул его вплотную и прижался губами к плечу. На несколько секунд оба замерли, отсчитывая удары сердца. Затем Хикаку толкнул Мадару назад на футон. Удерживая за волосы, Мадара не целовался – вылизывал его губы, размашисто и мокро. Хикаку затрясло от этой нехитрой грубоватой ласки, а внизу живота сжалась пружина. Ноги подкашивались, и он налёг на Мадару, который был шире в плечах; потёрся бёдрами, животом, полутвёрдым членом. Мадара торопливо провёл ладонями по его пояснице и знакомым жестом облапал за зад. Сегодня Мадаре не хотелось тянуть и думать – сегодня ему нужно было избавиться от тревоги и забыть о трупах. Хикаку поцеловал его в щёку и потёрся носом, после чего коснулся губами уголка рта, ловя прерывистое дыхание. Сейчас они были как суетящиеся подростки, сжимающие друг друга в объятьях, но не знающие, что надо делать, поэтому Хикаку выпрямился и оседлал живот Мадары, чуть подался назад, ощущая чужой член. Зрачки Мадары расширились, из-за чего его глаза казались совсем бездонными. Хикаку качнул головой, чтобы завязки совсем с волос слетели. - Ты так на девушку похож, - тихо выдохнул глава Учиха. – Красивый. - Неужели?.. В голосе Мадары было слишком много восхищения, чтобы обижаться. Его руки приятно грели бёдра. Хикаку провёл ладонями по его животу, поднялся к соскам, как бы случайно их задев, и навис сверху. Упавшие на лицо волосы немного мешали, но разрывать зрительный контакт Хикаку не смел. Не мог. Его засасывало в этот смертельный омут. Взгляд Мадары смягчился. Внезапно мужчина резко сел, обхватил Хикаку за пояс и, перевернувшись, поменялся с ним местами. От быстрой смены положения и волны жара Хикаку вцепился в руки Мадары и жадно вдохнул ртом. Мадара всё понял правильно. Взяв его ладонь, мужчина поцеловал каждую костяшку на пальцах, внимательно следя за реакцией. Хикаку не таился и не видел в этом смысла: дыхание окончательно сбилось, в паху сладко потянуло. - Вам уже легче… - пробормотал он и облизнул сухие губы. - Легче, - хрипло. – Где у тебя... - Справа. Мадара отпустил его пальцы и потянулся за смазкой. Хикаку запрокинул голову и закрыл глаза. Руки дрожали от предвкушения – пока растягивал, Мадара обожал вылизывать его плечи и торс, проходясь по чувствительным соскам. Мужчина налёг на него. Хикаку постарался шире развести ноги. Мокрые и скользкие пальцы Мадары задели его бедро, и по коже сразу же побежали мурашки. Но Мадара не позволил на это отвлекаться: мягкий, влажный и тёплый язык уже заскользил по кадыку, чужое дыхание и чумная близость обжигали. Хикаку судорожно всхлипнул и вцепился в его плечи. Ему хотелось не лежать бревном, а гладить, ласкать в ответ, но глава Учиха крепко пригвоздил к постели. Поэтому Хикаку фантазировал, как собрал бы волосы Мадары в тяжёлый хвост, чтобы отвести в сторону, и припадал бы губами, как сейчас впивался Мадара ему в плечо. От этой двойственности Хикаку даже охнул. Два пальца Мадары вовремя и легко проскользнули внутрь – Хикаку почти не заметил этого. Он всхлипнул от сомкнувшихся на соске зубов, выгнулся, невольно насаживаясь на пальцы. Мадара знал, как сделать ему хорошо, ему и думать для этого не надо. А Хикаку льстило, что прямо сейчас мысли главы Учиха перетекают с рассечённого плеча Изуны и горы трупов на его плечи, грудь, живот, кожу, тесноту вокруг пальцев. Хикаку раньше не знал, насколько приятно, когда тебя по-настоящему желают и выражают так свою любовь. - Ох…м… осторожней… - вырвалось, но Хикаку хотел сказать не это: «Не торопитесь, мне так хорошо, да, ещё». Пальцы задвигались в нём аккуратней. Мадара развёл их в стороны, подготавливая под себя; они давно не виделись, ещё дольше не делили ложе. Первым сорвался Хикаку. Стиснув зубы и заставив себя перестать плавиться и растекаться по простыни, он упёрся ладонью Мадаре в грудь и надавил. Глава Учиха поднялся на руках, вставая на четвереньки и нависая сверху. Взгляд у него горел, волосы укрывали их обоих вместе. Хикаку коленом задел напряжённый горячий член, и по лицу Мадары пронеслась тень вместе с коротким стоном, который завершился опасно-глухо. Терпения уже ни у кого не оставалось. Хикаку извернулся под любовником, перевернулся на живот и, встав на колени, выпятил зад. Мадара прижался пахом и поцеловал за ухом. - Ха…ах… - Тише-тише. Мадара вошёл плавно, но не дал привыкнуть. Хикаку, жмурясь, ощущал погружающийся в него на всю длину член, и локти дрожали от сладкой щемящей смеси болезненного удовольствия и сумасшедшей, бьющей по вискам в ритме сердца, нежности. Мадара навалился, присваивая его себе, и Хикаку послушно рухнул на локти. - Н-н-н… - сдавленно; Мадаре нравилось стискивать его за пояс. Хикаку развёл как можно шире ноги, волосы из-за пота липли ко лбу. - Мада..аа…ра… - надрывно. Как же Хикаку его любил, так любил… Часто у них выходило хорошо – ритмично и слаженно, как механизм. Но сейчас Мадара не держал одного темпа: вбивался глубоко, часто, сбивчиво шептал что-то, касаясь губами плеча любовника. Его ладони держали железной хваткой, и правильно делали – Хикаку метался, комкал пальцами простынь, срывался со стонов на жалобный скулёж. - А…аах..нн..оо..оох… да! Ещё..аах… я скучал…ещё! – бормотал чей-то сиплый голос, в котором Хикаку с запозданием узнавал свой. Мысли растекались, как желе на солнце, он покорно прогибался и насаживался. Волосы Мадары щекотали его бока, а сам Мадара всё сильнее вжимал в футон, добившись того, что Хикаку почти распластался на матрасе. Оргазм обрушился на него, когда Хикаку ощутил властную ладонь Мадары в своих волосах. Мужчина собрал их в кулаке, потянул на себя, и Хикаку, закатывая глаза от наслаждения, вскрикнул, изливаясь и инстинктивно пытаясь отползти. Любовник лёг на него всем весом, сжал зубы на загривке и рыкнул. По бёдрам потекло белое и липкое. Хикаку обессиленно уткнулся в подушку: чёрт, ему даже трогать себя не понадобилось. Мадара скатился с него, но из рук не вырвался. Первым пришёл в себя не Хикаку. - Ты снова вырывался, - глухо сказал Мадара ему в затылок. Хикаку не ответил. Мышцы превратились в кисель, и было бы титанически трудно раскрыть рот и что-то сказать. - И ты сказал, что меня любишь, - осторожней. Хикаку немного очнулся от неги и забытья. Он не помнил, как говорил этого. - Да? – неуверенно переспросил он. - Да. Крикнул, когда кончал. Нет-нет, совсем не помнил. Но раз сказал – чего уж отрицать? - А это плохо? – тихо. - Нет, - спокойно отозвался Мадара, и Хикаку понадеялся, что он думает не о брате. – Ты же мне нужен. Я рад, что ты этого не отрицаешь. Мадара уснул быстро. Хикаку чуть менее осторожно, чем обычно, повернулся к нему лицом и уткнулся в грудь. Проснувшись в одиночестве, он вспомнил, что всё же ничего не говорил.