food is love, food is life

Нет, никто не говорит, что Джин двинулся. Нет, вы что, бросьте. Если что, во всём виноват Чонгук. Первокурсник, зелень неопытная, таких только и строить надо, чтобы жизнь мёдом не казалась. Но в случае Сокджина всё совсем наоборот. Доживший до четвёртого курса, умудрённый жизнью парень где-то качественно проебался и теперь фактически ходил у мальца в рабах. «Джин-хён, помоги», «Джин-хён, покорми», «Джин то, Джин это», «Джин, Джин, Джин» - и так каждый день. Слова «отказать» Джин не знал. Вообще. Хоть снаружи он выглядел суровым мужчиной, за чьими широкими плечами можно было упрятать целый батальон хрупких беззащитных девушек, внутри него жило большое пушистое существо, бесплатно раздающее добро направо-налево. Больше всех об этом знал как раз таки Чонгук, чем бессовестно пользовался. Для старшего Чонгук был чем-то вроде фетиша. Во-первых, у малого обнаружилась куча татуировок – фетиш номер раз, от которого Джин по ночам тихо тёк в одеяло. Во-вторых, как бы странно это ни звучало, все, абсолютно все татуировки были в виде… еды – фетиша номер два. Сокджин был кулинаром от бога и фанатично блестел глазами всякий раз, когда слышал это заветное слово. Чонгук что-то бурно объяснял, размахивая руками, а Сокджин раз за разом проглатывал слюни, поедая глазами то кексик на запястье, то вишенки на шее. Дабл-фетиш, не иначе. Можно даже не угадывать, где они познакомились. Столовая, священное место для студентов, где можно прогулять пары и поесть, например, вон тех великолепных заварных пирожных. Джин как раз наслаждался таким, когда в двери ввалилась целая толпа шумных первокурсников. Ребята толкались, смеялись и с интересом оглядывались по сторонам. Особенно Джина заинтересовал парень в серой борцовке. Он стоял чуть поодаль и хмуро взирал на одногруппников. Вроде обычный такой паренёк, но стоило старшему скользнуть взглядом ниже, как он чуть не подавился пирожным: на руках, на плечах, на груди и шее у малого были набиты различные вкусности, в том числе и пару пирожных возле ключиц. Такого Сокджин за всю свою честную и сознательную жизнь ещё не видел. Парень – ходячая кулинарная книга, и было бы неудивительно, найдись там где-нибудь на ноге изображение тарелки с борщом и пельменей. Джин, открыв рот, бездумно залипал на мальца. До тех пор, пока не осознал, что тот почему-то сидит напротив него и вопросительно смотрит на застывшего хёна. - Привет, я Чонгук. Хён, а для кого это второе пирожное? – вот где-то с этих слов Джин и проебался. Капитально и насовсем. Как-то всё само собой и куда-то не туда. И уже нормально покупать два гамбургера вместо одного, потакать капризам младшего и позволять звать себя Джинни (пока никто не слышит). Всё бы ничего, но после сессии грянуло нежданно-негаданно Великое Переселение студентов; и угадайте, кого Джин обнаружил валяющимся в куче неразобранных вещей, когда зашёл в комнату? Сокджин точно не помнил, когда в нём успело прочно укорениться это до чёртиков странное желание: когда он впервые увидел необычные татуировки малого или когда Чонгука к нему подселили, предоставив старшему возможность наблюдать расписанное тело 24/7. Дело в том, что у Джина язык чесался попробовать татуировки на вкус. Хотя бы губами дотронуться до кусочка сыра на бархатной (Джин знает, Джин трогал) коже или до апельсиновой дольки. Желание мало-помалу превращалось в навязчивую идею. Ему никак не давал покоя кусок пиццы, недавно обнаруженный сзади на шее, и рожок мороженного сбоку. А во всех сокджиновых снах Чонгук водил хороводы с наггетсами и картошкой фри, и на фоне всего этого играла приставучая песня со словами «еда, еда, иди ко мне сюда, иди сюда, ко мне, еда, тебя я съем сейчас». Так не могло продолжаться вечно, Джин решил прекратить все эти пищевые вакханалии во сне и воплотить мечту в реальность именно сегодня. Ночью. Чтобы никто ничего не узнал. …И вот он сидит на корточках перед чонгуковской кроватью. Малой сопит, повернувшись на бок и откинув одеяло наполовину. А у Сокджина глаза разбегаются от обилия вкусностей. «Только попробовать, и всё», - строго сказал он сам себе и, разглядев в темноте маленький кусочек арбуза на лопатке (ещё одно открытие), собрался с духом и лизнул. Вкусно. Действительно вкусно. Правда, арбузом тут и не пахнет, просто кожа оказалась необыкновенно сладкой. Или у Джина сбой вкусовых рецепторов. Он задержался, смакуя момент, но потом опомнился, быстро встал и подошёл к своей кровати, а внутри сердце салюты запускало. «Надо же, провернуть такую авантюру и не попасться», - радовался сам себе парень. На соседней кровати победно ухмылялся Чонгук. Ну наконец-то его хён созрел. А то всё только пялился и пялился. Теперь можно поспать и завтра обо всём поговорить. Но Чонгук будет не Чонгук, если упустит такой великолепный момент, поэтому спустя пару секунд тишину нарушает ехидный вопрос: - Вкусно, Джин-хён?