Болезнь

      Мерлин шëл по сырой траве, стараясь как можно меньше пачкать обувь. Небольшие лужицы на размокшей грязи хлюпали под его ногами, вызывая раздражение. Серое небо казалось огромным покрывалом, повешенным для того, чтобы наказать людей, помешать им видеть целительную синеву и солнечные лучи.       Воздух был прохладным и лëгким, пахло сорняками, грибами и ацетоном. Агент успел полюбить кладбищенскую атмосферу. Прежде она казалась мрачной и неприятной, теперь же он с удивлением замечал, что возвращается сюда всякий раз едва ли не как домой.       Рядом с Гарри всегда было ощущение дома.       Мысли крутились и перескакивали в голове, но на удивление спокойно. Мерлин думал о том, что Гарри любил запах сирени и апельсиновый сок. Размышлял о собственной смерти и о том, что останется на земле после них. Волновался, что слишком сильно привязывается, не сумев отпустить прошлое.       Артур любил говорить о времени. Для него всегда всë происходило вовремя, в срок. Если агент погиб - значит, его время вышло, и живущим надо помнить об этом, осознавая ценность часов, которые им ещë предстоит прожить. "Всë проходит", "всë заканчивается". И в редкие моменты, когда глава "Kingsman" позволял себе расслабиться: "Время лечит".       Мерлин не знал, специально ли Артур повторял это в его присутствии, понимал ли его чувства.       Так или иначе, ему хотелось верить, что Артур прав. Что излечение наступит, что всë вернëтся на круги своя.       Однако коварное время, казалось, насмехалось над мужчиной, играло с ним в кошки-мышки. Оно и не думало лечить. Напротив, каждое утро обжигало всë больше. Мерлин открывал глаза и задыхался, будто вынырнув из воды, жадно глотая воздух. Иногда текли слëзы. Хотелось лечь на кровати ничком, забыв о работе, о долге, о целом мире. У Мерлина была только смерть, с которой многое оборвалось, и другая смерть, которая сможет оборвать остальное. Боль билась на дне сердца, мешая делать новый вдох. Боли было слишком много, и единственным выходом стали еженедельные визиты на кладбище. Они создавали иллюзию облегчения.       Остановившись у знакомой могилы, Мерлин задумался. Он положил одну руку на плиту; взгляд его был устремлëн куда-то в сторону.       Мужчина не знал, сколько времени он простоял так, погружëнный в раздумья. Но что-то вдруг отвлекло его.       В нескольких десятках метров стояла безмолвная группа людей. На их лицах читалась скорбь. Могила, вокруг которой они собрались, была совсем свежей. Ближе всех к плите стоял священник, уверенно и громко читающий проповедь. Как видно, этим он пытался одновременно исполнить свои непосредственные обязанности и утешить близких покойника, выглядевших уж очень несчастными.       "Сегодня мы потеряли ещë одного сына Церкви, верного и чистого душой. Станем же молиться об упокоении души его, не волнуясь понапрасну и веря во всемогущество Божие. Если смущение придëт к вам и вложит в сердца ваши семя неправды, ищите исцеление в справедливости, в надежде, в Церкви. Грех - это болезнь. Он исцеляется верой и молитвой, но когда его не лечат - болезнь не проходит, лишь укореняется в теле и духе человека, причиняя ему всë больше страданий...".       Мерлин перестал слушать. Последняя мысль будто въедалась в его мозг, отключая органы чувств и осознание реальности. Неизвестно, сколько времени в тот день мужчина пробыл на кладбище; но соседи говорили, что домой он вернулся необыкновенно поздно.