Бумажные самолеты

- Роксана! Роксана, мать твою! В панике тушит сигарету о перила, спешно накидывает на голову голову капюшон, словно он сделает ее невидимым и скроет ото всех на свете привкус никотина на своих губах. - Роксана, где ты? Не стоило так глубоко уходить себя, когда находишься в квартире очень любопытной подруги и куришь, что тебе делать запрещают. Точно не стоило. - Господи Иисусе, вот ты! Чего ты прячешься здесь, Рокс? Девушка молчит. Немного вины, немного отчужденности, совсем капелька грусти и тонны безразличия. Зато какой красивый рассвет. - Небо такое красивое, Ками, не правда ли. - О, сейчас не время для твоего... - Не хватает музыки. Просто музыки, без слов. Я вообще очень люблю минусы песен, а ты? Люди нравятся мне больше, когда они молчат - так они кажутся умнее. Камила затыкается и, да, она чувствует запах сигарет, который доносит до ее носа легкие дуновения ветра, но она молчит. То есть, делает то, что сейчас больше всего нужно ее подруге. - Почему люди поют абсолютно бессмысленные песни, не написанные собой и включают их в свой дерьмо-альбом, в то время как ничерта не умеют петь? Почему делают музыку с помощью всякой дерьмо-техники, а не собственноручно? Почему обманывают миллионы людей? Почему ты, Камила, с ахуенно-потрясным голосом и талантом писать захватывающие дух песни, не записываешь альбом? Я знаю почему. Потому что ты бы ничего не заработала, так вложившись. Потому что ты искренняя и ты именно та, за кого себя выдаешь, а людям это не нравится. Ну и к черту их. К черту общество! Главное, я люблю тебя и твой голос, Ками, верно? Камилла кивает, хотя и не понимает к чему все это. Она любит наблюдать за Роксаной в такой момент. Такая отчужденная и в то же время открытая; растрепанная и не выспавшаяся, но так же необычно красивая; укуренная, но все еще безгранично мудрая. Она следит за ее губами, челкой, как всегда спадающей на правый глаз, за лицом, которого почти не видно за черным капюшоном. И улыбается ветру. - Иногда так хочется заснуть и не проснуться, Кам. Нет, не умереть, просто уснуть. Это было бы прекрасное утро. - Что хорошего в утре, длинною в вечность? - Ты не проснешься с этим, тянущим все твои внутренности вниз, ощущением безнадежности и одиночества. Они молчат Бог знает сколько. Ками помнит, как во время одной из таких вот посиделок у нее дома, подруга рассказала, что иногда разговаривает с Ним. Она не смотрит на небо или что-то вроде этого, она не думает, что Господь всегда Там, Наверху. Она уверена, Он не ставит себя выше других и Он - везде. «В дереве, что служит нам тенью в жару; в ветре, который играет с нашими волосами; в волнах, что создают ощущение покоя в душе. В искренних улыбках наших родных и в здоровье наших матерей. В отражении полной Луны в чистом озере и тишине ночи. В ангелах и демонах, живущих во всех нас.» Камила спрашивает, о чем Роксана может говорить с Господом, думает ли, что Он слышит ее. Роксана, как обычно, ухмыльнулась ей тогда. «Обо всем, чего я не в силах понять или полюбить. И не думаю, а знаю. Сильные порывы ветра служат мне ответом.» Камилла скептически к этому относится, но самое странное - тогда после слов подруги действительно подул сильный ветер, заставляя танцевать осенние листья. Но она игнорирует это, пусть и чувствует, как опять превратились губы Роксаны в ухмылку. И вот сейчас, в июле месяце, смотря на порозовевшее небо, стоя на балконе со своей лучшей подругой, Камила говорит: - Мы вместе 8 лет, слышишь? 8 гребанных лет я терплю твое самодовольство или же наоборот - твои бесконечные комплексы, твои вечные усмешки, твой острый язык, твой взрывной и необузданный характер и то, что ты во всем и всегда права. Терплю даже твое "Твоему парню лучше закрыть рот, Камила, так этот осел выглядит умнее" про человека, которого я люблю уже 4 года! Терплю все твои походы в директорскую, все твои слезы в трубку, когда на дворе 5 часов ночи, терпела эти "Не хочу", когда ходила с тобой к долбанному психиатору после того, как ты попыталась покончить с собой. И я буду терпеть столько же и столько и столько же, пока смерть не разлучит нас, хотя я знаю, что даже там, на небесах, ты будешь ухмыляться мне и смерти в лицо. Ты будешь всегда, везде и во всем, Роксана. И ты хотела лишить меня всего этого... Почему ты такая эгоистка? Почему ты заставила меня приходить к тебе каждый день в эту чертову больницу с этими долбанными апельсинами и фиалками, которые ты так любишь? Почему моя мама должна была плакать и упрекать меня в том, что я не уберегла тебя, потому что она любит тебя как родную дочь? Почему ты поступила так со своими родителями, почему заставила всех отныне напрягаться, если ты находишься в одной комнате с остроконечными вещами? Почему ты такая сложная, Роксана? - Одними словами, почему я - это я? И Камила замолкает. Девушке в капюшоне хочется курить, как рыбе, выловленной на суше, хочется в воду. Она плюет на все, достает пачку сигарет и зажигкалку, украденную у брата, и закуривает одну. Она кожей чувствует, как Камила хочет отрубить ей руки. - Все не так, как ты думаешь, Ми. Я люблю тебя. Люблю маму, папу, даже долбанного Генри люблю. Я сделала это не просто так, на это были причины... - Ты говоришь это каждый раз и хватит, блять, курить, ты даже уже не стесняешься меня! Девушка смеется. - Это та, кто я есть, а ты вроде говоришь, что любишь меня настоящую. Камилла чувствует, как начинает теплеть, но она готова поспорить на все свое имущество - Роксана этого не чувствует. - Почему ты не доверяешь мне? Ком подкатывает к ее горлу и кожа покрывается мурашками. Последнее, чего сейчас хочется - это плакать, но как тут сдержаться. Подруга поворачивает голову назад и увидев слезы, выкидывает сигарету. Где-то она читала, что для хорошего настроения человеку нужно в день 8 объятий. Чушь. Одно объятье с близким - вот, что нужно для счастья. Роксана холодная, но как ни странно, Камиллу это только греет. Она прижимается ближе, а слезы все льют по щекам. Языком чувствует их соль, становится не комфортно, но она все утыкается носом в шею курящей подруги. - Я доверяю тебе, как себе, Ками. Просто я не готова снова говорить об этом. Она отстраняется, вытирая глаза. - А с кем ты говорила об этом? - С Даной. Наверно она должна порадоваться, что в жизни Роксаны есть настолько близкий человек, как Дана. Камилла знает - она очень и очень дорога подруге, но Дана - это нечто большее для нее. «Я не знаю как объяснить. Она не друг мне, не сестра. С друзьями и сестрами у меня совсем другие отношения и я не думаю, что эти определения подходят ей. Просто не могу так называть ее. У тебя было такое, Камила? Вроде человек из плоти и крови, а вроде и душа твоя. Да, точно. Душа.» И Камила пытается игнорировать укол ревности. - И что Дана сказала? - Что при встрече сама отправит меня на тот свет. Они обе тихо смеются, глядя друг в другу глаза. Снова подходят к перилам и смотрят вниз. Люди начинают выходить на улицу, кто на работу, кто в школу, кто на встречу с другими такими же пустыми людьми. На другие неважные дела. И так каждый день. И тут из соседнего дома выходит не совсем обычная парочка - это два парня, которые недавно переехали сюда. Камила не была удивлена, когда ее папа громко сплюнул от отвращения, узнав о новых соседях. Она даже была готова поспорить, что и весь их район поступил так же - не зря ведь к новосельцам никто не зашел поздороваться. - Кто это? - впервые за пару недель она слышит интерес в голосе подруги. Роксана наблюдает за тем, как один парень (Камила знает, что его зовут Дин) ждет, пока другой завяжет шнурки на кедах и как только второй заканчивает, они направляются куда-то, держась за руки. - Недавно переехали сюда. Ты бы видела лица моих родителей, - они снова смеются. - Иногда я не понимаю, как ты живешь с такими гомофобами. - Ну, я вообще-то тоже не в восторге была. Роксана поворачивает голову в ее сторону, приподнимая одну бровь. У Камилы так не получалось. - Нет-нет, я ничего не имею против нетрадиционной ориентации.!И эти оба довольно милые и на вид нормальные парни. Просто.. ну, понимаешь, для меня это все довольно странно. Я чувствую небольшой некомфорт, глядя на них или на таких, как они. Хотя и не понимаю тех, кто считает это грехом, клянусь. - А если бы я была лесбиянкой? Она молчит. Не хочет признавать, что постепенно начала бы отдаляться. - Понятно. Девушка с капюшоном вновь достает сигарету и Камила ничего не говорит на это. - Прости, что сделала тебе неприятно. Я люблю тебя, ты знаешь. И ты любишь меня. И я всегда буду держать твою руку. Прости, но я выросла в такой семье - я точно знаю, что мое отношение к тебе изменилось бы. Но в то же время, я думаю, что ты бы не сдалась и доказала мне, что ты все та же и мы бы вновь стали теми, кем являемся с 8 лет. - Ничего. - Как ты отнеслась к этому, когда Дана сказала... что ей нравятся не только мальчики? - Удивилась сильно. Даже слишком. А она испугалась, думала, что мне противно. - И что ты ответила? - Не помню. Но я уверила ее, что мне поссать - мальчиков она целует или девочек. Потому что так и есть. Рот немного приоткрылся от удивления. Камила была уверена, что они прошли долгий путь прежде чем Роксана свыклась с этой мыслью, но они справились. Да, она никогда не перестанет удивлять ее. Они никогда не перестанут. Обе чувствуют голод и скорее всего, стоит сходить в магазин. Но она думает, что лучше отвести подругу в то маленькое уютное кафе, которое недавно открылось за углом. Может это станет какого-то рода "своим" местом, но для начала она хотела бы кое-что сделать: - Мама говорит: добро, сделанное тобой, о чем никогда не узнают люди - самое искреннее и чистое из всех. Давай сделаем приятно окружающим людям, Рокс? Просто так. Они все такие серые и гнилые в душе, такие безнадежные. Но даже они заслуживают улыбки. Роксана только щурит глаза и не понимает о чем идет речь. Ей не хочется делать никакого добра, ей хочется курить. - Что ты предлагаешь? - Сейчас приду. Камила развернулась и зашла в квартиру, оставив девушку одну. Роксана привыкла к одиночеству, окруженная десятками людей, и это начинает пугать. Каждый день ей выносят мозг ее родная мать, даже родной отец, который был для нее единственной опорой с самого рождения. В ней разочаровался старший брат Генри, когда узнал о том, что она курит. Ее родственники даже не в курсе, что она лежала не так давно в реанимационной, а тем, кому известно - да срать они хотели. Никто даже не спросил почему она сделала это, что ею руководило, почему она выпила это долбанное снотворное. Никто из них не узнает, как она боялась тогда. Никто не узнает, как дрожала рука со стаканом в руках. Никто не узнает как ужасна и отвратительна на вкус была жидкость цвета виски и как бешено стучалось сердце. Как размывалось ее собственное отражение в вспотевшем зеркале. Никто не узнает, как опух язык, как горело горло, как закружилась голова и лились слезы. Говорят, когда находишься на волоске от смерти, перед глазами проносится вся жизнь. Чушь собачья. Перед ее глазами тогда пронеслось возможное (а на тот момент утраченное) будущее. Вот, она прилетает в другой город к Дане. Вот, они обе поступают в университет. Вот, она встречает любовь всей своей жизни и в 23 года они играют свадьбу. Вот, ее дети - она родила близнецов, о чем всегда мечтала. Вот она - взрослая, счастливая, живая. Кто спросит, жалела ли она? Кто спросит, как подкосились ноги? Кто спросит, как стали тяжелыми веки? Кто спросит, как в голове молотком стучала одна и та же мысль «это мой конец»? Кто спросит, было ли ей стыдно перед матерью, которая влетела в комнату, чуть не опоздав? Роксана знает - если бы судьба распорядилась так, что сестренка побежала рассказывать о том, что старшая сестра что-то выпила и теперь задыхается на кровати, на пару минут позже, она бы сейчас не стояла на этом балконе. Кому-нибудь придет в голову спросить, было ли ей стыдно перед отцом, который вез ее в госпиталь? Кому-нибудь придет в голову спросить, было ли ей противно от всех тех мерзких никудышных врачей, которые как вороны на мертвую тушу слетались посмотреть на подростка, пытавшегося покончить с собой? Кому-нибудь придет в голову спросить, как больно было очищать желудок раз за разом? Кому-нибудь придет в голову спросить, какое отвращение у нее теперь вызывают белые помещения и медсестры? Нет. Никто из них не узнает, как пахнет отчаяние, как стыдно раздеваться до гола перед десятками людей, половина которых даже не принимает участие в спасении твоей жизни. Никто не узнает как раздражает до жути это «Только дыши. Только оставайся с нами. Давай, вдох-выдох, дыши». И она не забудет, как потерялась во времени, потому что лишь отключалась и снова просыпалась на недолгое время. Не забудет, как рука от систем болела настолько, что пошевелить нельзя было. Не забудет, как тупые врачи один за другим спрашивали «Зачем это сделала?» и смеялись прямо на всю палату над чем-то, забыв о том, что это, мать их, реанимационная. И уж точно она не забудет тот потерянный взгляд отца и его «Как же ты так.» И как все это рассказать Камиле, если даже при одних воспоминаниях в ее груди будто образуется черная и ноющая зияющая дыра, а на глаза наворачиваются слезы? Она быстро вытирает их черным рукавом. Ты не в больнице. Ты на балконе, ты не в палате. Их нет рядом. С тобой все хорошо. С тобой сигареты и ты не там. Это все прошло. Ты не там. Она глубоко вдыхает и выдыхает. Что там Камилла говорила? Делать добро надо так, чтобы об этом никто не узнал? Роксана долго думает прежде чем выкидывает пачку Marlboro. Это за все искренние улыбки и смех; за то, как держишь меня за руку в огромной толпе, потому что я начинаю паниковать; это за фиалки и апельсины; это за все теплые слова, что грели меня даже в наши холодные зимы; за то, что ты всегда умела слушать и ждать и просто за то, что ты сейчас со мной и что-то там ищешь. - Нашла! Это Майя сделала неделю назад, им в школе дали задание научиться делать бумажные самолетики. Она так увлеклась, что сделала ровно 23, ха. Камила снова внезапно появляется за ее спиной с коробкой в руках. В ней 23 бумажных самолетика и Роксана не знает, что с ними делать. Она снова приподнимает одну бровь, без слов спрашивая, что опять взбрело в голову этой ненормальной. Но Камила только улыбается и ставит коробку на перила. - Еще я принесла фломастеры. Давай напишем что-нибудь приятное на самолетиках и запустим их, а? Не знаю как тебе, а мне было бы приятно. Роксана только прыскает от смеха. Она же не в серьез? - И что ты предлагаешь написать? - Что душе угодно. Камила берет первый самолетик и зеленый фломастер. «Улыбнись, ты красивая.» - О боже. - Замолчи и бери фломастер! Девушка с капюшоном закатывает глаза, но фиолетовый фломастер и одну бумажную поделку берет. Камила уже исписала 7 таких самолетиков, а Роксана все не знает, что написать на своем. Надо же, она еще безнадежней, чем думала. Подруга смотрит на нее с грустной уловкой на губах. - Ну же, Рокс. Ты не хочешь? Просто напиши, что сама бы хотела услышать. Она закусывает губу. Играет с фломастером в руках и тут в голову приходит одна мысль. «You make my heart smile» Камила читает это на крыле самолетика ее сестренки и широко-широко улыбается. Так они и стоят, исписывая самолетики. Ради чего? А нужна ли причина, чтобы заставлять улыбаться людей, даже тех, кто этого может не заслуживает? Когда все готово, обе поднимают головы и видят, что солнце уже яро освещает их маленький городок. Они голодные, уставшие и замерзшие, но они улыбаются новому дню, прекрасно зная, что он тоже выдастся не из легких. - На счет три. - Раз. - Два. - Три. И они запускают бумажные самолетики один за другим. Кто-то быстро летит на землю, кто-то еще делает пару пируэтов в воздухе. Но все они красивые, свободные и предназначены делать кого-то счастливыми. Роксана смеется, а ведь в кармане даже нет любимых ментоловых. Проходит еще немного времени, они все так же стоят и наблюдают за тем, как пару детей уже нашли два бумажных самолетика. - Роксана? - Да, Камила? - Как ты чувствуешь себя? - Свободно. - А у тебя бывает такое? Ощущение свободы, когда ты с Даной? - Лучше спроси, когда я его не было. - И ты правда веришь, что вам предначертана одна дорога? И дует сильный ветер.