Шизая или Туда и Обратно

Лес. Поют птички. Шумят кронами деревья. Светит яркое солнце, с треском ломаются кусты. На весь лес раздается четырехэтажный мат. Сквозь дебри продираются двое парней - высокий с перекошенной злобой физиономией блондин в цветных очках от солнца, смолящий сигаретой, а за ним гюрзой скользит худой юркий брюнет. За первым оставалась настоящая колея поломанных стволов и в гневе выдернутых кустов, которой с удовольствием пользуется второй парень. - Шизу-чан! Шизу-чан, ты невероятен! Тебя можно вместо трактора, ледокола и бура одновременно использовать! Универсальная рабочая сила, - хихикнул брюнет. В ответ он получил полубезумный рык и заманчивое предложение "сдохнуть вооон под той осиной". Темноволосый парень со вздохом почти искреннего сожаления отказался. Тем не менее, отстать от друга он и не думал. - Шизу-чан! Я уста-ал! - захныкал он, издевательски поглядывая на блондина. - У меня уже ножки ноют. В доказательство брюнет задрал ногу, "абсолютно случайно" пнув спутника под зад. Тот тут же вызверился на друга. Блондина звали Хейваджима Шизуо, а его усталого друга и по совместительству главного мозговыносителя - Орихара Изая. Друг-другом, но чертово палящее солнце, вкупе с хлесткими листьями и торчащими из-под земли корнями настроения не прибавляли. Еще и треклятые птицы, устроившие концерт прямо над ними, издевательски треща, бесили до невозможности. К несчастью, набить морду пернатым, солнцу и природе Шизуо не мог. А вот сорваться на канючащем ехидном кровопийце... - Я тебе сейчас ноги повыдергиваю! Заодно и они, и ты ныть перестанут! - рявкнул Хейваджима, резко разворачиваясь и пытаясь сграбастать брюнета. Тот тут же отскочил в сторону с поистине блошиной прытью. К слову, Шизуо Изаю "блохой" и называл. Орихара, хихикая, тут же протарахтел, обеспокоенно размахивая руками: - Шизу-чан, успокойся, ты же недавно с курсов самоконтроля, помнишь? Не зря же ты столько в это вбухал. Соберись и возьми себя в руки. Давай, ручки в кулачки и считай до десяти. Видишь? Меня убивать не надо. Я твой друг, лапочка Изайка. - ...Из-за которого все эти курсы к черту летят, - пробурчал Шизуо. Но чуточку поостыл, вспомнив о том, что сейчас выкладывать деньги за очередную мозгопромывку накладно, поэтому дешевле побороть себя самостоятельно. Изая притворно обиделся. Пробурчав что-то себе под нос, брюнет вытащил из кармана телефон, собираясь запустить какую-то игрушку и посидеть на пенечке в гордом одиночестве, пока Хейваджима дозреет до мысли, что в одиночку ему не выбраться. Ждать не пришлось. Потому что на экране засветилась тоненькая полоска, знаменующая наличие сотовой связи. - Шизу-чан! - забыв все обидки, повис на блондине Орихара, радостно пихая ему под нос мобильник. - Мы сможем позвонить в Службу Спасения! Едва он договорил, как связь пропала. Упрямый брюнет укушенной за зад ланью скакал по полянке, лазал по деревьям, забирался под кусты, пытаясь отловить заветную "палочку" - без толку. Все это время Шизуо, прислонившись к дереву, нервно курил и глядел на метания Изаи, борясь с желанием стукнуть, чтоб не мельтешил. Но когда тот под предлогом "надо с высоты попробовать" взобрался на самого блондина, и без того довольно эфемерному терпению Хейваджимы пришел конец. Орихара оказался на земле. Его друг же, отбросив окурок, потянулся за следующей сигаретой. - Признай уже, Шизу-чан. Мы отстали от группы и заблудились, - недовольно фыркнул брюнет, вставая и потирая отшибленное. - У нас есть один шанс выбраться - идти, ориентируясь, как дети в сказке по хлебным крошкам, по твоим окуркам. Впервые жалею, что ты одомашненный, культивированный монстр. Так бы мы вышли на огонек пожара от непотушенной тобой сигареты. - Эй, между прочим, с походом была твоя идея! - заметил Шизуо. - Да, но я же не ожидал, что ты меня будешь по всему лесу гонять, оставляя за собой просеки! И вообще, эта гора, благодаря тебе, из "Кудрявой" теперь Плешивой стала! - Заткнись! Я тебя ненавижу. - В такие моменты это взаимно, Шизу-чан. И вообще, я рад, что передумал ехать в Аокигихара, а ведь мне начальство путевку именно туда выделили сперва. Стоп. А что это там за хижина? - Тебе голову напекло и начались галлюцинации? Какая тут нахер хижина? - зло сплюнув, фыркнул Шизуо. Мгновенно подскочив к недалекому другу, Изая повернул его голову ладонями в нужном направлении. - Убери щупальца, уродец! Вижу я твой шалаш, отвянь! - Мы сейчас идем спрашивать дорогу, Шизу-чан. Будь любезен, притворись нормальным. Ладно, в твоем случае это невозможно... Значит просто помолчи. Изая бодренько, будто не он только что стонал об усталости, двинул в сторону жилища. Хейваджима, выплюнув очередной окурок и поджав губы, пошел следом. **** Хижина оказалась полузасыпанной листьями землянкой. Перед ней на привязанной к столбикам веревке висели, сушась на солнце развеселые панталоны нежно-голубого цвета с оборочками, а над самой землянкой развевался яркий радужный флаг. Шизуо с первого взгляда возненавидел это место. Распахнулась дверь, и из жилища выскочил маленький толстенький старичок. В одной ночной сорочке с голубями, босиком, но зато в кепке в виде морды пса Гуфи из диснеевского мультика, из-под которой тонкими паутинками торчали седые волосенки. Лицом же старикан напоминал помесь сморчка и печеной луковицы. Собрав свои морщины в приветливой полубеззубой улыбке, тот воскликнул: - Ждраааштвуйте, молодые люди! Неишповедимы пути вщемогущей любви, приведшие ваш ко мне! Мне даже отщюда видно, какая вы чудешная пара! Вы жа благошловением, голубочки? - Здравствуйте, дедушка! Нет, мы бы хотели, - начал было Изая, но был перебит. - Какая нахрен "пара", старый?! - рявкнул и без того раздраженный Шизуо, найдя наконец на ком сорваться. Тычок в бок локтем от друга он даже не заметил. - Ну как же? - изумился старикан, покачивая длинными ушами кепки. - Крепкая мужшшкая ШтРаШть! (П.А. Именно, прям так, заборчегом) ЛЮБОВЬ, что шоединяет щердца, ЛЮБОВЬ, которая ломает штереотипы, ЛЮБОВЬ, которой пол - не преграда. - ...а потолок - не предел, - философски протянул Изая. - Оооо!!!! - экстатически закатил глаза дедок, уши Гуфи согласно двинулись. - Вижу, молодой человек, в ваш говорит ЛЮБОВЬ. Та шамая, которой не вредит рашштояние, та ЛЮБОВЬ, что побеждает шмерть. ЛЮБОВЬ, во имя которой шлагают вирши и шовершают подвиги. - Не, замшелый пенек, у тебя устаревшие какие-то понятия о любви. "Вирши" про любовь слагать не модно и не прибыльно, - фыркнул Шизуо. - А как же эта, пещенка-то! Кращивая такая, ее еще мальчик-недодевочка поет... А, во! "Бэйбии, бэйби, бэйбии, уууааа!". Или такую "Оо, воу, оо, о, о! Айл гет хим хот, шов хим вот ай гот!!!". "Ра-ра-ра-ра! Рома-рома-м-ма! Гага, оля-ля! Вонт ё бэд ромээээнс!". Тоже не жнаете? Ну ладно, шут с вами. Про подвиги то не отрицаете? - Не, подвиги во имя любви совершают. Например, шлюхе чаевых накидывают за хороший отсос. - Охохо, молодежшшшь... Ой, дурные вы, парни, ой дурные! Ихихи! - хихикнул старичок, проходя в дом. Изая и Шизуо, переглянувшись, зашли следом. Маленькая хибарка и внутри оказалась маленькой. Большую ее часть занимала огромная печка, у окна был небольшой стол с парой стульев. На столе валялись стопками диски с хентаем, а из-под стола кокетливо выглядывала головкой штуковина, подозрительно напоминающая вибратор. - Жначит, ищчо не поняли, што любите, да? Ну нищего, я вам подшоблю, - прошамкал старикашечка. Он подошел к навесной полке у двери, достал из стоящего на ней стакана вставную челюсть и с чвокающим звуком вставил ее в рот. Немного пожевал воздух, облизал языком пластиковые зубы и широко улыбнулся парням. - Сейчас-сейчас, я только заклинание произведу, - пробурчал старичок, отклячив зад нагибаяясь к печке. - Дедушка, нам бы просто на дорогу выйти - а там уже доберемся, - немного жалобно протянул Изая. Шизуо, скрипя зубами, прислушался к напевам дедка и понял, что заклинание какое-то ну очень ужасное. - Гуттаперчивой походкой мы заходим, ви ар фоур! В самой удобной одежде, чтобы разорвать дансьфлер. Разорвать дансьфлер! Разорвать даньсьфлер! Руками, ногами пляшем, парни смотрят так жадно. Стробоскопы, опа-опа, делают вечер нарядным. Делают вечер нарядным. Де-делают вечер нарядным! Ма-ма-мало мне-мне звука, ра-а-скачаем ногами, руками клубы. Ма-ма-мало мне-мне звука, ра-а-скачаем ногами, руками клубы. Ногами, руками клубы! Ногами, руками клубы! Покажи мне, что ты можешь. Можешь ли ты показать, Что ты, как и мы — модный. Сможешь ли меня украсть? Меня украсть! Меня украсть! Ломаными битами пропитаны мышцы мои. Поддержи меня в ритме, мне нужны руки твои. Руки твои! Руки твои! Ма-ма-мало мне-мне звука, ра-а-скачаем ногами, руками клубы. Ма-ма-мало мне-мне звука, ра-а-скачаем ногами, руками клубы. Ногами, руками клубы! Ногами, руками клубы! Ноги, руки раздают огня ага, Эти звуки качают меня еще раз. Ноги руки раздают огня ага, Эти звуки качают меня. Ма-ма-мало мне-мне звука, ра-а-скачаем ногами, руками клубы. Ма-ма-мало мне-мне звука, ра-а-скачаем ногами, руками клубы. Ма-ма-мало мне-мне звука, ра-а-скачаем ногами, руками клубы. Ногами, руками клубы! Ногами, руками клубы! Ногами, руками клубы! Ногами, руками клубы!* Мурлыча себе под нос, старичок покачивал задницей в такт. Изая хихикнул - тонкая ткань ночнушки дедули просвечивала надетые под ней красные стринги. Шизуо вышел из себя. Видимо, красный цвет на него как на быка действовал. - Да пошел ты нахер, старый пидор! - рыкнул он, пинком под зад отправляя старикана в жерло печи, прямиком на холодные угли, хватая за локоть Изаю и шустро покидая землянку. Он несся, не разбирая дороги, не замечая возмущенного писка Изаи, которому больно сдавил руку. Вскоре тактика бега напролом принесла плоды. Шизуо вылетел из леса на дорогу, чуть ли не под колеса фуры. Дедок, отплевываясь от сажи и пепла, вынул голову из печки. Уши Гуфи зловеще покачались из стороны в сторону. Старый дед Аой обид не прощал. *** - Аааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!- раздался душераздирающий крик. (П.А. Блин, как это прикольно - по одной клавише бить!) - Бляяяяяяяяяяаааааааааааааааааааааа!!!!!! - вторили ему в другом районе города. Поспать сегодня ни жителям Икебукуро, ни обитателям Синдзюку не удалось. Токийцам помешали два буйнопомешанных, внезапно проснувшихся не в своих телах. ___________________________ * Гугл говорит, что это Бьянка - Ногами руками