* * *
Десять дней спустя Рон прибывал в весьма бодром расположении духа. Свежий осенний ветер трепал его рыжие волосы, а впереди был квиддич. Рон в своей жизни любил многие вещи - вкусную еду, красивых девушек, теплую погоду, ничего не делать, - но самым любимым был квиддич. С его любовью к этой древней игре волшебников могло поспорить только одно чувство - ненависть к Слизерину и слизеринцам. А сегодня Гриффиндор встретится с этими самыми вонючими слизеринцами. И надерет им задницу! Должен надрать. Это первая игра в сезоне, но принципиальную важность матча никто не взялся бы отрицать. И сегодня на поле будут двое, один - лучший друг Рона, другой - его главный враг. Единственное, что беспокоило Рона - погода. Над Хогвартсом нависли свинцовые тучи, а далекий гром сулил ухудшение погоды. Конечно, погода для обеих команд одна и дождь будет мешать им в равной степени, но вот следить за игрой, когда в лицо хлещет, а из-за стены дождя ничего не видно - удовольствие сомнительное. Компания Гриффиндорцев шла по лугу в направлении школьного стадиона, когда впереди показались слизеринские болельщики. Как всегда, рожи этих ублюдков светились самодовольством и спесью, они ведь уверены, что победа достанется именно им. - Эй, блядота слизеринская! - заорал Рон, показывая неприличный жест в сторону болельщиков противной команды. - Эй, вы, слизни ебучие! Я ебал ваших матерей в их зеленые сраки! - Рон, знаешь, по-моему это неприлично, ну говорить так, - заметил Невилл, - моя бабушка... - К черту твою бабушку! Ой! - Рон пригнулся, а луч фиолетового света со свистом пролетел над его головой. Рон выхватил палочку: - Фурункулюс! Фурункулюс! - он старался пускать заклятия в слизеринских девчонок, он догадывался, что обнаружить у себя на роже огромные чирии для девочки более травматично, чем для парня. - Ах ты уебок! Забини-заебини, попробуй-ка вот это! Конфринго! - он выцелил и подбил заклинанием Забини, который до этого пытался достать его таким же. Некоторые товарищи поддержали Рона. Дин и Симус тоже начали осыпать заклятиями группу слизеринских болельщиков, многие старшекурсники присоединились к ним. - Что вы делаете, прекратите! - вскрикнула Гермиона. Изогнутая желто-зеленая молния ударила в нее и она повалилась на землю, прижимая руки к лицу. Из-под ее пальцев сочилась какая-то мерзкая желтоватая жидкость. - Наших бьют! - заорал Рон, посылая новые заклятия в слизеринцев. что-то ударило в землю под его ногами, подбросив его, он упал, а палочка вырвалась из его рук. - Бьют! - истерично завопил Невилл. Он развернулся и побежал, по пути наступив прямо на лицо Рона. Рон выругался и попытался встать, но прямо по нему пробежал кто-то еще. Похоже, ему сломали нос, а рот заполнила кровь. Он повернулся и сплюнул ее. Оглядевшись, он понял, что битва проиграна, а его товарищи, конечно, те, кто может, бегут. Но многие, такие, как Гермиона, не в состоянии встать. Проклятие, разрази их всех гром! - Сучьи выблядки! Пиздосы! куда вы? Сражайтесь, еб ваших матерей! - заорал рон, вставая на четвереньки и отплевываясь. Но товарищи не слушали его. Дневной свет померк, какая-то тень закрыла его. Рон с трудом повернул голову. Над ним склонилась слизеринка по имени Дафна Гринграсс. Со своими голубыми глазами и правильными, хоть и немного резкими, чертами лица, она была довольно привлекательной, даже несмотря на слизерин, но теперь, конечно, вспоминать об этом не время. - Пошла нахуй, слизеринская пиздорванка! - произнес Рон. Он пошарил в траве, ища палочку. Проклятие всем богам, и куда она делась? Губы девушки, между тем, сложились в некое подобие улыбки. Только веселья в ней вовсе не было. - Баубиллиус! - яркая вспышка ослепила Рона, он еще успел вскинуть руку, защищая лицо. Боль пронзила его, а потом все провалилось куда-то во тьму.* * *
То, что происходило на лужайке перед замком, было просто чудовищно. Конечно, молодые волшебники всегда сражались на дуэлях, что уж говорить, даже молодые волшебницы время от времени делали это. Если быть до конца честной, то в молодости и профессор Минерва Макгонагалл, когда она еще и не помышляла о карьере преподавателя, однажды подралась с другой девицей из-за одного юноши. Только вот имени своей противницы, как и парня, ставшего причиной такого опрометчивого поведения, она теперь не помнила. Хотя волшебникам отведен более долгий век, чем маглам, но, рано или поздно, время берет над ними верх. Но сейчас Макгонагалл не особенно стремилась вспоминать прошлое. Массовое побоище было большой редкостью, последнее случилось двадцать семь лет назад и тот случай до сих пор на памяти у многих. Тогда дело дошло до крупных неприятностей с Советом Попечителей, главным образом, потому что два пятикурсника не пережили те события. Но еще хуже, чем сам факт массовой драки было то, что ученики ее факультета в настоящий момент с позором покидали поле боя, а серебристо-зеленая волна слизеринцев накатывала на них сзади. К тому же они побросали раненых товарищей, а кое-кому хватило дурости еще и топтать их. особенно, как обычно, отличился Долгопупс. Обычно медлительный телепень, сейчас он носился как угорелый, наступая на корчащихся на земле учеников, сбивая других и вообще создавая хаос. Макгонагалл хотела было прицелиться в него да оглушить, но он перемещался с такой скоростью, что попасть в него было положительно невозможно. С палочкой в руке она устремилась к ученикам через отделявший ее от них кусок лужайки. На бегу она выкрикивала что-то грозное и грозила им палочкой, но, похоже, мало кто слышал ее. Вдруг с темного от туч неба ударила ослепительная молния. Она попала в профессора Макгонагалл прямо на бегу. Раздался оглушительный гром, который заглушил крики испуганных студентов.* * *
Рону Уизли снилась какая-то дрянь. Обычные сны о еде, красивых женщинах, квиддиче и хорошей погоде были странным образом искажены и вывернуты. К тому же в них вплелась какая-то вовсе непонятная дич. Там были и его друзья, братья, преподаватели, вопящие слизеринцы, огромные пауки и даже этот Саммаэль, который все-таки оказался мужчиной, а с ним еще куча незнакомых типов. Все в этих снах виделось ему словно через закопченное стекло и даже во сне он ощущал себя бесконечно уставшим. Но, как и всему на свете, этим диким видениям пришел конец и Рон очнулся. Как это обычно бывает с книжными героями, сознание возвращалось к нему постепенно. Но, когда он наконец смог осознать себя и окружающее, он обнаружил, что лежит на мягкой кровати в больничном крыле. Все его тело болело и странно подергивалось, к тому же он ощущал просто неимоверную слабость. - Бля-я-ядь! - прошептал он чуть слышно. Губы ссохлись, так что просто разлепить их было трудно. Да и во рту пересохло, будто он не пил целую вечность. - Рон! - над ним склонился Гарри, лицо встревожено-усталое. - Ты как, дружище? - Хуево, просто пиздец! - честно признался Рон. - Какого хуя вообще случилось? - он попытался припомнить, как здесь оказался, но мысли странным образом разбегались. Он вроде помнил, как сражался со слизеринцами, пуская в них сглазы, но вот было ли то на самом деле? - Я сам не знаю. Мы были в раздевалке, а потом пришел Колин и сказал, что начались какие-то беспорядки. Знаешь, Рон, Макгонагалл убили! - Гарри произнес эти слова с видимым усилием. - Да ладно? - Рон был потрясен. Он просто не мог осознать того, что сказал Гарри. - Макгонагалл? но как? - Никто не знает. Кто-то наколдовал молнию. Она погибла на месте, Рон. - Ебануться - туфли гнутся! - прошептал Рон. - Но того, кто это сделал, нашли? Господи, это точно слизеринская сволота! Знаешь, эта шмара, как ее, Гринграсс. Она мне прямо в рожу Баубиллиусом въебала, прикинь! - И не только она, - сказал Гарри, - когда подоспел Дамблдор и другие, ты... Ну ты уже не был на себя похож. Мадам Помфри сказала, что в тебя пустили больше трех десятков разных проклятий, некоторые из которых несовместимы и ты, скорее всего, не выживешь. - Нихуя себе! - Рон уже устал удивляться. - Ну, в таком в рот ебаном случае, мне просто неебически повезло, что я не помер. - Да уж, повезло. Профессор Элроной помогла тебя вылечить. Сначала она просто явилась сюда, похоже, ей это все показалось очень забавным, особенно произошедшее с тобой. Но я спросил ее, может ли она помочь вылечить тебя и она сказала, что поможет, хотя вид у нее при этом был такой, будто она хотела содрать с кого-нибудь кожу живьем, пожалуй, что и с меня. И они с Помфри занимались тобой почти целый час. И потом Мадам Помфри сказала, что одна бы точно не справилась. - Вот проклятие! А остальные? Надеюсь, никого не убили? - Да нет, только Макгонагалл, больше никого. Ты здесь уже три дня лежишь, кстати. Помфри уже начала странно смотреть на тебя, по-моему, еще пара дней и она бы тебя просто выкинула. С Гермионой тоже не все было хорошо, но ее сразу вылечили. Кто-то ударил ее особо гадостным сглазом, от которого из носа и ушей лезет зеленый гной. - Да, помню что-то такое, - Рон ухмыльнулся, но, спохватившись, вернул лицу серьезное выражение. - Дину тоже крепко досталось, - Гарри указал направо и Рон, приподнявшись на локтях, увидел лежащего без движения на соседней кровати парня, - он пару дней назад пришел в себя, но Мадам Помфри что-то ему дала и он вновь отключился. - Отлить бы! - сказал Рон. - Ссать охото просто елдец. - Она все время вливала в тебя какие-то зелья через воронку. Ты сможешь дойти до сартира? - Конечно нет! - с раздражением ответил Рон. - Я говорить-то не могу! - Слушай, тогда я скажу Мадам Помфри, она что-нибудь придумает. - Ну уж нет! Я потерплю лучше, не хватало еще грузить ее такими вопросами. - Хорошо, - согласился Гарри, спорить не было смысла, на месте Рона он поступил бы также, - тогда я пойду. Знаешь, я почти все время тут сидел, пока ты... Ну пока ты был без сознания. - Да иди уже, - разрешил Рон, - мне все равно так хреново, что я не могу разговаривать. Гарри ушел, а Рон уставился в потолок. Лежал он, наверное, долго, и силы начали потихоньку возвращаться к нему. На тумбочке он нашел стакан воды и выпил ее. Даже протянуть руку за стаканом было трудно, каждое движение было замедленным, как на зажеванной кассете. Рон кое-как скатился с кровати и уселся на пол. Достав из мягких пижамных штанов хрен, он приладился и начал ссать в стакан. Но сучий сосуд оказался слишком маленьким, потому Рон приподнял простынку, достававшую почти до пола и неуклюже выплеснул содержимое под кровать. Так он сделал три или четыре раза, после чего отправил и сам стакан туда. Рон с наслаждением забрался обратно на кровать, вслушиваясь в звуки, производимые катающимся по полу под кроватью стаканом. И по мере того, как они затихали, он засыпал, а когда стакан все-таки перестал кататься, Рон вновь спал, но сны ему снились уже нормальные. А где-то далеко, за много сотен миль, три человека, которых Гарри Джеймс Поттер мог бы назвать семьей, наконец умерли от руки злодея. Саммаэль решил не просто убить их, он хотел убить их зверски, чтобы после отправить Льюсу Тэрину изображения его мертвых родственников. Саммаэль не мог понять, почему Льюс Тэрин не явился за ними. Это было так непохоже на него, конечно, он мог забыть себя, но и в этом мире он был сторонником Света. И у него были могущественные покровители, он мог бы попробовать привлечь их. Да и вообще, как мог человек не попробовать спасти своих родственников, даже не все приверженцы Тьмы спокойно отнеслись бы к такому. Что же, пусть Льюс Тэрин пожинает плоды своей глупости. Небось решил, что Саммаэль шутит с ним.