Зима. Пожалуй, самая суровая зима за последние годы: ветер своими порывами сносит с ног, поднимая за собой волны белоснежного снега, под которыми ты вынужден буквально тонуть, проваливаясь приямком в сугроб, застревая всем, чем возможно. А если ты смог устоять после жестокого смерча – тебе лишь повезло. Деревья склоняли свои кроны абсолютно зависимо от ветра, беспощадно ерзающего ими, не давая покоя; складывалось ощущение, будто те в любой миг могут потерять любую свою драгоценную деревянную конечность. Голубовато-белый океан. Это всё, что можно завидеть, если хотя бы попытаться разуть глаза. Они вмиг начинают пускать соленые капли ручьём, моля чтобы их поскорее защитили веками от злобной метели. Снег холодными и, даже, кажется, обжигающими хлопьями палит лицо, резко растворяясь от соприкосновения с тёплой кожей в воду.
Шмидт пытался пробиться сквозь немыслимую пургу. Тело, окутанное в целую кучу свитеров и чёрное осеннее пальтишко содрогалось от любого порыва ледяного ветра. Он держался тонкими пальцами за единственного спасителя своей шеи – рыжий шарф, что зимой не только прекрасно защищал горло от навязчивой болезни, но был и хорошей грелкой щёкам и носу, успевшим замерзнуть еще с самого начала нетерпимой прогулки.
Окоченевшее тело упирается в деревянную дверь, со вставленным стеклом, плотно налегая и оставляя размытый отпечаток руки на нём.
– Как же долго это будет продолжаться? Проклятая ты зима… – делая столь обычное обращение буквально в пустоту, сквозь потрескавшиеся губы говорит парень. Изо рта вырывается беловатый дымок, моментально растворяющийся в злобной метели матушки зимы.
Отпирается дверь, более не препятствуя входу в тёплое помещение. Да, он уговорил начальство на ночное отопление, временное, естественно, где-то с полуночи до двух утра. Ну, а далее уже успевают разгораться все возможные ласки, холод не пробивает столь крепкую бронь из страстных объятий, поцелуев… и свитеров. Но стоит копнуть глубже, как уже и одёжка не понадобится для спасения от посинения.
Но сегодня всё пошло на косяк, полный косяк.
Заходя в здание, юноша первым делом стиснул надоевший шарф с лица на шею, не спеша направляясь к сцене. В глазах всё было мутно, словно в тумане. Он шёл, опираясь на памятные заметки. Пройдя чуть дальше, Майкл начал замечать столы; все аниматроны снова находились в разных углах, но не очень далеко друг от друга.
Фредди, в ожидании паренька, сидел на одном из краев стола, прикрыв глаза. Заметив судорожно трясущиеся силуэт, на чьих плечах и волосах пластами расположился снег, он ехидно улыбнулся, показывая белоснежные и острые как лезвия клыки. Он буквально подскочил к Майклу, схватив его ледяные ручонки, так же ловко и точно словно кот, поймавший мышь, придерживав того за поясницу, дабы соприкасать тела.
Сказать, что каштановолосый изрядно удивился – ничего не сказать. Голубые глаза округлились и по форме начали напоминать два фарфоровых блюдца. Медведь потянул парня за собой, делая довольно большой шаг назад.
Он переставлял поочерёдно ноги, ведя Майкла за собой. Влево, влево, назад, вправо, смена ноги. Медведь придерживался этой поочерёдности. Раз, два, три. Юноша наступал на чёрные чистые туфли тёмноволосого, но тот особо не обращал на это внимания, пристально смотря в очи напарника. Парень, запыхавшись, поглядывал то на ноги то на Фредди, что в свою очередь странно улыбался и не смыкал своих искусственных глаз.
Остальная троица уже ничему не дивилась, лишь изредка поглядывая на странный танец пары. Лишь Фокси не сводил взора с красного лица человека.
В один прекрасный миг всё прекратилось. Солист освободил парня, что и без того еле чувствовал свои ноги.
– Тебе нужно было подвигать конечностями, – поправляя чёрный галстук-бабочку, сказал он, – и где же ты пропадал? – Шмидт с опаской глянул на часы, висевшие прямо над входом в пиццерию, зелёные циферки показывали первый час ночи.
– Ты обязан быть тут к полуночи, или твоя дурная головушка уже успела всё позабыть? – съязвив своим ледяным басом, медведь посмотрел на Майкла, опиравшегося на тёмную спинку стула.
– Но Фредди, я и без того еле добрался, – ответил голубоглазый, пыхтя, будто бы только что убежал от стаи диких псов.
– Фредди, ну не бубни на ребёнка, – вступил-таки Фокси в незначительное, но быстро разгоревшееся пламя непонимания медведя, предварительно окинув того взглядом золотистых глаз.
Фазбир замолчал, либо думая над ответом, либо тому было нечего сказать в адрес пирата.
– Эй! Ребят, что за звук снаружи? – воскликнул Чика, решившись развеять тяжёлую обстановку, после столь напряжённого молчания, смотря на дверь, ведущую в коридор, а далее уже и на улицу. Он вслушивался в дикий вой вьюги, что смогла привлечь воистину детское внимание цыплёнка.
– Это обыкновенная метель, Чика, – сказал, было, Майкл, переведя взгляд на паренька. Тем временем, жуткий свист продолжал сжимать здание со всех сторон своей силой.
– Метель? А…что это? – неуверенно, запинаясь, промолвил он.
– Ну… – однако, договорить охраннику, было не суждено. Чика уже вовсю скакал вокруг батюшки-медведя, вскликивая его имя каждый раз, иногда добавляя мол: хочет разузнать, изведать, попробовать «на вкус» это самое странное и неясное явление – метель.
– Хм… Решено, – начал он, потирая гладкий подбородок. – Все отправляются вон из здания. Или как для простолюдинов – гуляем. Майкли, ты наш проводник, – парня начало знобить лишь об одном упоминании о том, что ему придётся куда-то идти. Не говоря уже, что ему придётся продержаться в ледяном аду несколько часов и того больше. Ему хотелось забиться куда-нибудь и к чертям всё, но через власть и волю Фазбира, то не прокатит. А вот Чика уже начинал светиться от счастья.
– Но, стоп. Фредди, нет! – громкий крик Шмидта привлёк всех присутствующих в зале, даже непоколебимо радостного цыплёнка, в чьих фиолетовых глазах уже блистал азартный огонёк. – Я там, скорее, от холода окоченею, нежели смогу хоть куда двинуться! – Майкла внутри начинало распирать от столь публичного спокойствия тёмноволосого. От его безразличия в его сторону.
– Ну не бойся, жирафёнок, – протянул он, обращаясь к парню по прозвищу выданным лично им же, из-за довольно тонкой и длинной шеи охранника. – Ты не подведёшь нас, я уверен, – успев зарыться рукой в волосах Майкла, прошептал он тому на ухо.
Через некоторое время неловкого молчания, студент продолжил:
– А если мы не успеем вернуться к шести? – с тревожной ноткой протянул он.
– Успеем, – со спокойным лицом, поглаживая мочку уха студента, ответил Фазбир.
Как не крути. Отказывать – отказываешься, а если «хорошо уговорить» пойдёшь на край света.
– Но шляпу… – медведь резко вздрогнул, страшно вылупив глаза-фонарики на парнишку, тот же в свою очередь съёжился от подобного взгляда солиста, – … лучше оставить тут, – в полутон, запинаясь продолжил он. Фазбир лишь хмыкнул в ответ, направляясь в сторону выхода из вечного, но столь любимого некоторыми ада, всё же сняв свой головной убор.
Ветер притих. Снег всё ещё валил из огромного небесного дна кучей, кружась в бешеном танце по пути на белоснежную землю. Тёмные тени вокруг, они пытаются достать тебя и утащить за собой из светлого круга под большим фонарём, но всё безуспешно. Шмидт, смешно пошмыгивая носом, убрав ладони в прохладные карманы пальтишка, стоит и наблюдает за мало что понимающими артистами. Для цыплёнка, лиса и зайца – подобное зрелище было впервые.
Фокси постоянно оттряхивал снег с зелёного плаща, но как бы долго не пытался очиститься, назойливые снежинки постоянно плелись в небольшие кучки на твидную ткань.
Они долго стояли, поражённые первым выходом за стены. Рассматривали падающий снег, пялились на тёмное небо, широко разинув рты. Шокированные роботы не могли пошевелиться, настолько заворожило их сие зрелище. Лишь один ненаглядный Чика оклемался быстрее своих «братьев по работе».
– Покатай меня, о Старый Пират! – золотоволосый лёгким прыжком вскочил на спину рыжего. Ахнув, тот оказался не особо доволен. Но подгоняемый весёлыми подножками Бонни, он не сумел сдержаться, и выбора не оставалось, как скрыться в дальней черноте, с желанием догнать и прибить к чертям поганца зайца, а после расправиться с чёртовым цыплёнком. Ненормальные близнецы, но только не капли не близнецы. Пожалуй, только так можно охарактеризовать эту двоицу.
– Я вас двоих в земле заживо похороню! – размахивая руками, прорычал кицуне.
Фредди, не сумевший оставаться равнодушным к резкому бунту «подчинённых», резко рванул к чёрту на куличики за ними же. Позабыв обо всём на свете.
Вновь поднялся ветер.
Майкл, только сообразивши тугодумным мозгом, понял, что остался абсолютно один. Совсем один. Он кое-как сумел разглядеть рыхлые следы аниматронов на снегу, по-тихому плетясь по ним, в надежде отыскать пропавших. Он так же переживал за то, что ему хорошенько так влетит, если четвёрка в идельнейшем виде не будет находится на сцене вовремя.
***
Чем дальше шёл парень, тем больше запутывался и терял следы. Ветер трепал пышные волосы студента; снежинки застревали на ресницах бусинками, а их собратья намеревались залететь в глаза да выжечь точно пламенем.
А Майклу в тот момент было страшно, безумно страшно и безумно холодно из-за всевластной стихии.
Сквозь необъятный холодный огонь нельзя было увидеть буквально ничего. Шмидт заблудился в столь большом городе. Но вдруг, под ногами очутился не ледяной снег, из-за которого промокли все ноги, а твёрдый асфальт, побитый, старый, и на удивление сухой. Падающие снежинки таяли, не оставляя за собой следов. Аномалия? Но стоило Шмидту прикоснуться к нему, как он понял, что нет. Самая обыкновенная холодная дорога, проведённая среди заброшенных пятиэтажек, своим видом нагоняющих величайшую человеческую тоску, некое уныние и капельку неизведанного страха.
Уставший охранник шёл через силу и черту обязанности. В тихой шумихе он беспомощен, словно новорождённый щенок: закрытые глаза, невинный писк, и смешные попытки что-то предпринять.
Опустив взгляд на сероватый асфальт, он начал вдумываться, куда всё же угадил. А стихия не стала ждать, мелкий снежок, падающий грибным дождиком с неба, превратился в очередной ледяной тайфун. Его вновь сносило с ног, он шел, прижавшись к буквально чёрной стене здания, защищая лицо руками. Но поднявши взгляд вверх на секунду и того меньше, он заметил неплохое временное укрытие. Узкий переулок должен был стать для него временным спасением.
Быстро укрывшись за кирпичную стену, юноша уже хотел было вздохнуть с облегчением, как вдруг послышался резвый треск от костра. Он в ужасе повернул голову на источник звука, как заметил не очень приятных на вид персон, в общем счёте которых было пятеро. Все стояли вокруг бочки, дышащей огнём, и многих разбросанных по бокам бутылок спиртного.
– А это ещё чё? – заявил низкорослый мужичек, чья фигура напоминала шарик, а лицо поросло пышной и давно не бритой щетиной, засунув руки в карманы грязного плаща.
– Нам лишний скот не нужен, убирайся нахер, блять, – съязвил более высокий, на морде которого красовалась пара-тройка длинных шрамов.
Майкл не собирался даже, и дёргаться, он вылупил голубые глаза словно окаменелый. Губы не разжимались хоть что-то сказать, и лишь больше сжимались в тонкую полоску, невидимой за шарфом. Паника накрыла его полностью.
– Ты, сука, не понял?! – шрамированный подбежал к тому моментально, зарядив кулаком прямо в щёку. Студент упал на белое покрывало, почувствовав металлический вкус во рту. Он выплюнул зуб, отвалившийся из-за удара пьяного и агрессивного бедняка. На губе Шмидта застряла алая капелька.
– Да погоди, братан, – остановил его некий. – Я понять не могу, это баба или хер очередной? – он наклонился над упавшим телом.
– Сисек нет, вроде. Пацан, наверное, – с сомнением ответил пухлый.
– Да просто трахните эту блядь, и проблем нет! Вот и узнаем, – послышался незнакомый голос.
– Я всё быстрее разрешу, – высокий достал из кармана куртки перочинный ножик, лезвие которого на вид было весьма остро.
Парня прижали к стене, тот пытался как-нибудь вывернуться, дабы ускользнуть, но ничего не выходило. Лишь краткие и непонятные звуки вырывались из его уст.
Расправившись с пуговицами пальтишка, маньяк начал безумно дерзко разрезать жёлтую кофту вместе с футболкой, оставляя на теле неглубокие порезы. Охранник ёрзал, но чем больше он предпринимал шансов на побег, тем больнее наносились ранения на корпус.
– Э-ге-ге. Брат, может полегче?..
Майкл тяжело дышал; сердцебиение участилось. Он не мог поверить, что всё кончится вот так вот.
– Я же говорил, это мужик. Ну его нахер, – отстранившись, вновь сказал щетинистый.
– Но согреться с ним можно, – произнёс кто-то из тройки долбанутых.
– Я не пидарас, – воскликнул мужичок в плащике. – Делайте с ним, что хотите. Мне надо отлить, – махнув рукой, он побрёл за стену.
Но не успел тот, и уйти далеко, как за поворотом его настигла верная смерть. Фиолетоволосый возник перед ним так же неожиданно, как и в ясный день пробивает молния. Не было и крика. Полное тело упало с головой, развёрнутой на сто восемьдесят градусов. Ох, эти глаза, полные непонимания, выпученные, пустые. Так и уходят жизни, - незаметно. Он остался разлагаться на сыром снегу.
Заяц успел незаметно прошмыгнуть к бочке, из которой полыхало пламя, словно из девятого круга ада. Обронив её, стоящие пришли в шок, они сразу же принялись за кулаки, как вдруг один из них был опущен головой в полыхающее пламя. Чика, явившийся так же из неоткуда, как и Бонни, принялся за второго клиента на тот свет. Пока в неистовых криках догорала голова, пока плавилось всё внутри черепной коробки маньяка, цыплёнок нашёл себе развлечение с внутренностями. Он запустил когтистую руку в живот, разрывая желудок, нащупывая мягкие лёгкие, спускаясь к непрактичному кишечнику и вновь поднимаясь к бьющемуся сердцу. Воплей было, сколько и крови, - немыслимое количество. Снег в ближайших трёх метрах полностью окрасился красной жидкостью жизни.
Убийца нервно смеялся, смотря на корчащуюся мину жертвы. Доставая, и вылизывая свои пальцы от алой краски.
Бонни выбрал путь банальнее и быстрее, найдя способ в уничтожении головного мозга. Он расколол череп, рукой проникая и начиная сжимать важнейший орган. Но произойти ничего толком и не успело. Живое очень быстро обратилось в мёртвое.
Тонкий наблюдал за всем происходящим с ужасом и отвращением. Как вдруг за его спиной послышался ехидный шипящий голос:
– Нет, нет, нет… Тобой, я займусь лично, – сняв перчатки, Фредди прижал его к кирпичной стене, из-за чего в той даже появилась вмятина. Ещё живой умолял о пощаде, орал, что оставалось в силах. Медведь специально медлил, выдавливая глаза. Они кровоточили, словно два водопада, маньяк терял контакт с внешним миром навсегда. Остановившись, он переломал ему руки. Те покорно отламывались, как сухие ветки, с привычным хрустом вместе с мышцами.
Бонни, подбежавший к Шмидту, закрыл его глазёнки рукой, дабы тот не видел ничего лишнего, ничего ужасающего.
– Тебе не стоило этого видеть… – тихо прошептал красноглазый ему на ухо.
– Я не одолжу тебе этой услуги. Знай, каково прикасаться к
моему имуществу, – медведь оставил того на мучительную смерть. Но в любом случае, протянул он не долго, кинув краткое и прерывистое «Д..дее..м..мо..ны..». Безжизненное тело скатилось к остальной горстке трупов.
– Фредди… – промямлил Майкл, ползком пробираясь к солисту.
– Все хорошо, жирафёнок, – артист, надев сероватые перчатки, сел на колени, притянув в объятия своего возлюбленного. Майкл с удовольствием жался к столь родному и тёплому телу, прикрыв глаза, из которых бежали солёные капельки. Он чувствовал себя защищённым.
– Они сделали тебе больно - они поплатились, – тихо и уверенно произнёс медведь, смотря на тёмную макушку охранника, что этой ночью сам нуждался в защите.
– Ещё бы, оставили б мы без присмотра пассию лидера, – съязвил Бонни, ехидно улыбнувшись.
– И после этого нам охрана нужна? Серьёзно? – неодобрительно хмыкнул цыплёнок.
***
Путь назад оказался не столь сложным. Юноша находился всё это время на руках артиста–солиста, на случай чего.
Они шагали по лилейному снегу, подгоняемые резвым ветерком. Волосы четвёрки развивались по ветру. И вот на горизонте уже виднелась всем столь знакомая пиццерия, её столь родные очертания. Всё та же темнота вокруг, и вот под лампой стоит очень знакомый силуэт с лисьими ушами.
– Хей! Я что-то пропустил? – спросил рыжий, пристально смотря на прижимающуюся тушу паренька к тёмноволосому, после чего ему стало как-то не по себе.
– Нет, Фокси, – лишь холодно ответил Фазбир.
А метель всё бушевала…
