Моя навязчивая иллюзия

Она всегда была белой вороной. Днем носила цветастые тряпки и вязаные шали, нахлобучивала на пожженные перекисью волосы соломенные шляпы и говорила, что это сегодня модно. Вечером примеряла на себя тонкие кардиганы и кашемировые шарфы, свисающие до дырок на коленях узких джинсов – для «выхода в свет». Всегда невозможно яркая, ослепляющая и ветреная, словно… Словно ее и не было вовсе. Она не цепляла. Она заставляла цепляться за нее в пьяном ночном тумане, когда последний виски безжалостно выпит, а угли кальяна давно остыли до состояния льда. Заставляла шептать несусветный бред, разрываясь на части от безысходности и беспомощности. Бессильно сжимать кулаки, хватать задымленный ментолом и вишней воздух, сглатывать горечь в попытках поймать несуществующий силуэт. И только когда становилось невыносимо держать все внутри, она приходила ко мне настоящая. Она никогда не разговаривала, не предупреждала. Чувствовала. Усталой рукой стирала с моего лица пустые слезы, снимала свой кашемировый шарф и с этим жестом будто раздевалась передо мной целиком. И улыбалась так широко-широко… Бутылка – первая попавшаяся. Она – смеется, осыпает колкостями и дышит мне прямо в губы. У нее кружится голова, и она утягивает меня за собой на подушки. От злости хочется на нее кричать, только голос предательски садится, или связки просто не желают смыкаться. Мне остается только впиваться ногтями в тонкую кожу, на которой точно под утро останутся синяки, и взрываться рядом с ней, абсолютно не существующей, но живой. И каждый раз она доводит меня до края, когда уже не бывает мыслей, и в голове остается только бешено отдающееся сердце. Отдающееся в чужие руки без остатка и надежды на возвращение. Алкоголь допит, бутылка валяется где-то на другом краю нашей сегодняшней вселенной. И мыслей – ноль. Ни с чем не сравнимая пустота. Она греет в своей руке мои пальцы, постепенно переплетая их со своими, и докуривает последнюю сигарету из чьей-то пачки. Выдыхает мне в лицо сизый дым, и меня сдавливает кашель. Я же не курю… Но мне всегда нравится запах ее сигарет. Случайных, подобранных с искусственно состаренных тумбочек и зажженных от ближайшей свечи. Абсурд, чистый абсурд в том, как она морщится от противного холода и сильнее сжимает мою руку, как улыбается потрескавшимися губами и постепенно растворяется в ворохе совершенно нефункциональной мебели. Она всегда уходит как-то так, превращаясь в мою навязчивую иллюзию… Она больше не носит чудовищных шляп, а ее кашемировый шарф лежит у меня на полке. Вязаные шали были розданы всем любимым, дорогим и не очень, а кардиганы отправлены на помойку. Я сижу на потрепанной кухне и верчу в руках большую кружку, наполненную до края. Она научила меня готовить шикарный кофе для того чтобы уехать за тысячу километров на запад. Может быть, на восток, на север, да какая к черту разница?!.. Теперь я все больше убеждаюсь в мысли, что она была ненастоящей. Только избавиться от нее не получается. Потому что по ночам меня донимает запах дешевого алкоголя и ее немного издевательская улыбка. И каждый раз я просыпаюсь от запаха случайных сигарет и кальянного табака и с тайной надеждой иду заваривать новый кофе. И каждый раз мне кажется, что она все-таки приходит на ночь, преодолевая тысячи километров. Она ведь всегда была… невозможной.