Облачно

Сацуки прилетает облаком, легкая и воздушная. Осторожно ступает босыми ногами на самый краешек перил — и падает в объятия невысокого парня уже совершенно обычной, очень красивой девицей. Звонко хохочет и скользит мягкими пухлыми губами по его бледной щеке: — Я скучала, Тецу! Тецуя подхватывает ее на руки, кружит в воздухе, наблюдая, как розовые волосы волной развеваются следом за веселящейся девушкой, а затем опускает ее на плиты пола настолько бережно, словно через мгновение она снова ускользнет от него, совсем как облако — воздушное и неосязаемое. Миражно-прекрасное. Сацуки едва заметно морщится от прикосновения к ногам холодных плит и не выпускает из рук ладонь парня, будто и сама боится сию же минуту улететь, испариться — как только отпустит его. Тецу пропадает каждый раз, когда смотрит в ее вишневые глаза. Она любуется своим отражением в льдисто-голубом взгляде. Они обожают друг друга. Ветер гоняет облака по свету, и Тецуя знает: ветер — его единственная возможность поймать своевольную, свободолюбивую богиню облаков, которая не умеет — не может — держаться подолгу на одном месте. Хотя и очень бы хотела однажды быть рядом с ним, Куроко, всегда. Каждое прожитое мгновение. Делить с ним каждый свой вдох и выдох. Но ветер гонит облака, и ей остается лишь лететь следом, чтобы когда-нибудь эти ветра снова привели ее к нему. Тецуя это понимает и поэтому не выпускает ее руку из своей, удерживает. Сацуки тоже понимает — и намеренно не прерывает эту почти случайную близость. Богиня и полубог. Облако и повелитель ветров. Они просто не могли рано или поздно не встретиться друг с другом, поэтому они встречались постоянно — так часто, как только это было для них возможно. Они любили друг друга. Настолько полно, что им казалось — разорвутся от этих слишком сильных чувств. Любили. Всецело. Глобально. Однако Сацуки улетала воздушным облаком, плывя по свету, а Тецуя гнал ее облако подвластными ему ветрами обратно. И так постоянно. Бесконечно. Она превращается в облачко и снова покидает его, а он провожает ее, стоя все на том же балконе с низкими перилами и каменными плитами на полу, и безмолвно наблюдает за тем, как белое облако неспешно плывет к линии горизонта. И скрывается в рассвете. Тецуя постоянно ждет ее, живет от свидания к новой возможности увидеть ее. Ждет. Потому что знает о неизбежности следующих встреч. Знает и она — потому исчезает после каждого минутного свидания на мучительно знакомом балконе. — Прощай, Сацуки. — Скоро увидимся снова, да? Пожелай мне удачи! Я скучаю. Мне тебя так не хватает! — Хорошей дороги, любимая. Сацуки никогда не говорит ему о том, что небо напоминает его, такого же далекого и холодного. Смотрящего на нее своими светло-голубыми глазами с необыкновенной — неземной — нежностью. А он никогда не говорит, что выращивает в саду японскую вишню, потому что во время цветения она похожа на его вечно странствующую подругу. — Хороших ветров, Тецу. Так и живут, храня воспоминания друг о друге: в небесных, заоблачных высотах и в раскинувшемся в саду вишневом саде. Возвращайся скорее.