Шпионы

Стук в дверь раздался неожиданно: Камю как раз налил себе кофе и приготовился уютно засесть с книжкой. А так пришлось тащиться ко входу, отпирать замки... Да и Афродита был если не последним из тех, кого Камю хотелось видеть на пороге своего храма, то уж точно не в первом десятке. — Дорогой сосед... — начал он, переминаясь с ноги на ногу. — Мне очень неловко обращаться к тебе с такой просьбой, но не приютишь ли ты меня в своём храме на ночь? Несколько мгновений Камю тупо пялился на него, потом покачал головой. — Нет, у тебя свой есть, — и попытался закрыть дверь, но Афродита с неожиданной для такого изящного создания силой в неё вцепился. — Пожалуйста, Камю, не будь уродом! У меня в храме невозможно спать! Камю отпустил ручку, дверь дёрнулась вместе с повисшим на ней Афродитой, но тот умудрился устоять на ногах. — В каком смысле? — В прямом, — Афродита поёжился. — Третью ночь подряд из храма понтифика какие-то дикие звуки — лязг доспехов, вопли на разные голоса... А ты что, не слышишь? Камю задумался. Он не особо вслушивался в звуки ночного Святилища, но чего-то странного сверху вспомнить всё равно не мог — Афродита был тихим и беспроблемным соседом. Куда больше шума доставлял сосед снизу, Шура, со своими бесконечными тренировками с перерубанием чего ни попадя. — Нет, ни разу не слышал. — Значит, до тебя не долетает... А мне даже закрывать все окна и двери не помогает. Я в первую ночь даже подумал, что на него кто-то напал, но днём увидел, что с понтификом всё в порядке, и успокоился... Камю задумался. В сообщённом Афродитой было что-то странное и даже пугающее. Лязг доспехов? Крики на разные голоса? Звуки битвы? А если наутро понтифик такой же, как и раньше... Может, тренировка? Или же... ...или же утром Афродита видел совсем другого понтифика. Что, если ночью его убили, а его место занял самозванец? Но почему тогда три ночи подряд? Мило бы точно пошёл да посмотрел сам, что там в храме понтифика творится. Камю всегда считал, что он тем и отличается от Мило, что способен контролировать подобные порывы, но сейчас любопытство пересиливало. — По-моему, нам надо подняться и проверить самим, что там происходит, — решил он. Афродита недоуменно захлопал ресницами, а потом помотал головой. — А если нас засекут? — Засекут, так и скажем — волновались. Не убьёт же он нас за это? Афродита с сомнением покосился на него, но возражать не стал. Вдвоём они поднялись по лестнице к храму Рыб, а оттуда, обходными тропами, чтобы не соваться в сад ядовитых роз, двинулись к храму понтифика. По дороге Камю успел пожалеть, что не позвал с собой Мило — тот наверняка обиделся бы, узнав, на какое приключение — без него! — ходил друг, — но по мере подъёма мысли об этом забылись. Теперь и он чётко слышал то, о чём говорил Афродита — лязг доспехов и какие-то крики. Тоже заметивший это Афродита посмотрел на него с укоризной, дескать, вот, а ты мне не верил!.. По мере приближения к тринадцатому храму звуки становились громче, в воплях уже можно было разобрать отдельные слова, но Камю не вслушивался. Шедший первым Афродита тенью скользнул под единственное освещённое окно и помахал ему рукой. Камю подполз к нему, они ещё раз переглянулись и осторожно заглянули в храм. Увиденная картина ещё долго стояла перед глазами Камю, хоть он и пытался забыть её всеми возможными способами. Голый понтифик — а он оказался совсем молодым мужчиной, подтвердив этим кое-какие догадки Камю — стоял спиной к окну возле кровати, а перед ним на коленях стояла материя Близнецов. В разобранном виде; и надета она была на какую-то дымчатую, полупрозрачную фигуру. Камю присмотрелся к лицу, и, хоть прошло уже много лет, узнал его. — Близнецы Сага?.. — удивлённо произнёс он, но Афродита зашипел в ухо и проворно залепил ему ладонью рот. — Тебе недостаточно того, что ты захватил контроль над нашим телом, — произнёс один голос. — Ты хочешь унизить меня ещё больше?! — Куда уж больше, — сказал второй, более жёсткий и властный. — Ты и так ни на что не годишься. Без меня ты ничто, ноль, пустое место! Мы никогда не достигли бы таких высот власти, если бы не я! — Мне не нужны были такие высоты! Меня вполне устраивало моё положение, это Канон разбудил тебя!.. — Заебал, — произнёс второй со скучающей интонацией. — К сожалению, не в прямом смысле. Давай, соси, хоть какой-то прок от тебя будет! С этими словами понтифик схватил призрачного Сагу за волосы и засунул член ему в рот. Камю протестующе замычал и сделал попытку укусить Афродиту за ладонь, но тот держал крепко, и поэтому приходилось смотреть дальше. Камю уже понял, что понтифик имеет дело с какой-то разновидностью иллюзии, но иллюзия, похоже, была достаточно материальной, чтобы секс с ней доставлял удовольствие. От окна всё ещё не было видно лица понтифика, но по тому, что его бедра двигались всё быстрее и быстрее, было ясно — трахать в рот иллюзию, возможно, даже лучше, чем живого человека — она, по крайней мере, не могла подавиться или поперхнуться, как часто случалось с девушками, с которыми занимался сексом сам Камю. — Давай, лучше языком работай, — командовал второй, жёсткий голос, в котором прорезались нетерпеливые нотки. — Неужели я даже отсосать себе самому прилично не могу? А, к Аиду! Понтифик резко оттолкнул от себя призрачного Сагу, потом взял его за шкирку — золотая Материя Близнецов жалобно звякнула, а затем оглушительно загремела — когда понтифик швырнул иллюзию на кровать, заставив встать на четвереньки. — Ты поплатишься за это, — произнёс первый голос. — Когда-нибудь появится кто-то, кто победит тебя, и тогда… — И тогда подохнем мы оба. А пока ты передо мной раком стоишь, а не я. Камю снова брыкнулся — он посчитал, что видел достаточно, но Афродита не собирался его отпускать. — Тихо, — прошипел он в ухо, — он нас засечёт! Камю помотал головой, показывая, где он видел Афродиту с его конспирацией, и крепко зажмурился. Но даже закрыв глаза, он слышал доносившиеся из комнаты вздохи, а вот оценивать обстановку уже не мог, поэтому снова пришлось смотреть. Иллюзорный Сага лежал лицом в матрас, волосы разметались по кровати. Понтифик, удерживая его за плечо, размеренно трахал, и Камю не хотелось думать, как он разобрался с наверняка мешавшей Материей. Понтифик тяжело дышал, явно получая от процесса наслаждение, иллюзия же — если первый голос принадлежал ей — молчала, безучастно ему поддаваясь. Наконец понтифик зарычал, сжимая плечо призрачного Саги, его ягодицы напряглись — и в этот самый момент Афродита отпустил Камю, тут же подсунув ему под нос красную розу. Не успевший ничего понять Камю вдохнул приятный сладковатый аромат — и потерял сознание. Камю пришёл в себя, вися вниз головой. Пара секунд понадобилась ему, чтобы оценить: его, перекинув через плечо, куда-то тащил Афродита. Второй раз за день Камю удивился такой его силе, но потом мысли кончились: в глазах резко потемнело, из глубин тела поднялась отвратительная тошнота. Камю пошевелился. — Пришёл в себя? — спросил Афродита. — Прости за розу, но если бы я тебя не вырубил, ты бы заорал и нас выдал. — Поставь меня на землю, — прохрипел Камю. — Ещё чего. Ты на ногах не устоишь. — Поставь, или я заблюю все твои длинные шикарные волосы. Аргумент, похоже, показался Афродите весомым: он остановился и осторожно опустил Камю на землю. Тот, шатаясь и даже не пытаясь встать, отполз на обочину, где его и вырвало. — Прости ещё раз, — виновато сказал Афродита за спиной. — Это от розы, скоро пройдёт. Но я не думал, что тебя так шокирует эта сцена. Ты разве не спишь с Мило? — Что? — удивился Камю. Голова всё ещё кружилась, и перед глазами было темно, но тошнота немного отступила. — Конечно, нет! Мы оба гетеросексуальны! Если мы и делаем вместе что-то, связанное с сексом — то только девок снимаем! — Странно, а всё Святилище уверено… — растерянно пробормотал Афродита. Камю помотал головой и сразу же об этом пожалел — стало только хуже. — Забудь о нас с Мило. Ты что, не понял, что мы узнали? — Ээээ, нет, — отозвался тот. — А что мы узнали? — Что понтифик — это Сага. Мало того, что он наговорил — так ещё и то, что только святой Близнецов может создавать такие, — Камю передёрнулся, — материальные иллюзии. — То есть хочешь сказать, что у меня не получится? — Афродита разочарованно вздохнул. — Жаль, а я только решил, что нашёл неплохой способ разнообразить свою сексуальную жизнь… Камю икнул и отполз от него как можно дальше.