Заплутавшие

      Плотный сырой туман вился меж крон продрогшего, почерневшего от сырости леса. Его зябкие призрачные клочья путались в голых ветвях деревьев, густых зарослях шиповника, поднятых парусах аравеля и растрепанных темных волосах Мерриль. Клубистая подрагивающая хмарь казалась ей огромным чревоугодным чудищем, безжалостно и безоглядно поглотившим пестрые шатры, повозки, спящих в них эльфов, руины храма и даже саму Стену Андруил, приютившую у своего подножия второй в ее жизни Арлатвен. Десять лет назад, во время предыдущего собрания кланов, ее, четырехлетнюю, отдали из родного дома под опеку Хранительницы Маретари. В памяти Мерриль сохранились пронзительно яркое солнце и снег, лежащий на не успевших дать урожай полях, обжигающе ледяные руки матери и теплая крепкая ладонь Маретари. С тех пор ее домом стал один из самых крупных долийских кланов, поселившийся в Бресилианском Лесу, клан Сабре. Когда несколько зим назад ей пришло известие о смерти матери, она не ощутила даже легкой печали, потому что, как ни силилась, так и не смогла полюбить ее далекий, год от года тающий образ, оставивший под конец лишь зыбкое воспоминание о безжизненно холодных руках и хриплом бесцветном голосе.       Студеный ветер свистел в ушах, вызывая в висках неприятный зуд и покалывание. Вытерев широким рукавом плаща повлажневшие от сырости щеки, Мерриль пониже надвинула капюшон и ускорила шаг. Туман обволакивал ее со всех сторон, усыпляя бдительность мягким свечением. Мерцающая и тонкая, как паутинка шелкопряда, вуаль нежно ложилась на плечи. Запнувшись о кочку, Мерриль поклялась себе поменьше смотреть по сторонам и побольше под ноги. Извилистая и узкая тропинка окончательно утонула в коварной дымке, на расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно. Тянущиеся по обеим сторонам дорожки кусты можжевельника, опутанные белесой пеленой, приобрели загадочный и зловещий вид. Тропинка становилась все более дикой, комки мерзлой грязи и гнилой валежник попадались теперь на каждом шагу. Ветер стих, и озябшей девочке подумалось, что она идет не в ту сторону. Три раза быстро прошептав молитву Гиланнайн, она свернула направо и через пару минут едва не уперлась лбом в расставленный накануне шатер Маретари. Мерриль вздохнула с облегчением. Злобному чудищу не удастся затащить ее в свой вечно морозный чертог, как бы оно не пыталось заманить ее драгоценной искристой вуалью. Она уже собиралась входить, как вдруг услышала голоса, слабо доносящиеся из-за стен шатра, сшитого из дубленой козлиной кожи, изрядно потертой и поизносившейся. - Значит, ты отдаешь Маханона в клан Вирнен из-за этой девочки? - Да, так и есть. - Но почему? Скоро будет десять лет, как ты обучаешь его, а она совсем еще дитя! Мерриль замерла у входа, прислушиваясь к голосам, первый определенно принадлежал ее Хранительнице, а второй, негромкий и чуть отстраненный, был совершенно ей незнаком. - Мне кажется, у нее большой потенциал. - Я слишком хорошо знаю тебя, Истиметориэль, думаешь, я поверю в эту отговорку? Услышав имя, девочка поняла, кем была гостья Маретари. Когда-то они обе росли в клане Сабре под руководством Хранителя Сариэля, а потом Истиметориэль отдали в клан Лавеллан, но эльфийки не забыли свою детскую дружбу, пронеся ее через долгие годы странствий по разным уголкам Тедаса. - Впрочем, если ты не желаешь мне ничего рассказывать, я не стану тебя заставлять говорить мне правду, - от голоса Хранительницы у Мерриль по спине пробежал холодок, если бы Маретари обратилась к ней таким тоном, она тотчас выложила бы все начистоту, попросив на всякий случай не превращать ее в лягушку. - Возможно, я чувствую себя виноватой перед ней, - немного помедлив, произнесла Истиметориэль. – Ее мать умерла в родах, а она появилась на свет очень слабой. Я была уверена, что девочка проживет недолго. Эльгар после смерти жены был сам не свой, он сильно любил ее и долго не мог смириться с ее уходом. Дочь стала для него спасением, новым смыслом жизни. Он души в ней не чаял и готов был горы свернуть, лишь бы она не хворала. А хворала она постоянно, и ему приходилось целыми днями находиться подле нее. Все бы ничего, но к этому времени он стал лучшим охотником моего клана, и я с тяжелым сердцем раз за разом позволяла ему оставаться с ней вместо того, чтобы идти добывать нам пропитание. Изредка ее самочувствие улучшалось, и тогда он брал ее с собой в лес и учил стрелять из лука. Эльгар гордился ее успехами и часто рассказывал по вечерам у костра, какая она ловкая и проворная. Он мечтал вырастить из нее охотницу. Но она росла настоящим заморышем и чахла с каждым прожитым годом. Мне стыдно признаться, но когда она начала кашлять кровью, я почувствовала облегчение. Тогда я думала, что ей недолго осталось, и надеялась, что ее смерть, наконец-то, сбросит с моего лучшего охотника это тяжкое бремя. Но все обернулось иначе. В наш клан пришла эпидемия. В первую же неделю количество заразившихся достигло двадцати, в основном это были дети, трое из них сгорели от лихорадки на четвертый день болезни… Маретари тяжело вздохнула, заставив Мерриль вздрогнуть, она хорошо представляла себе, что означает утрата троих подающих надежды молодых эльфов за столь короткое время, даже для их большого клана эта потеря стала бы серьезным ударом. - У нас закончились целебные травы, но из-за бурана и речи не было о том, чтобы пойти за ними в лес. Я не смыкала глаз почти целую неделю, бегая от одного заболевшего к другому, удивительно, как не свалилась сама. Конечно же, в этой суматохе мне было не до Элланы… Когда ее отец пришел ко мне, и я увидела его серое лицо, я в очередной раз решила, что девочка умирает или уже умерла, но, как ты понимаешь, снова ошиблась. Я пообещала ему, что навещу их вечером, но так захлопоталась, что забыла об этом. Рано утром я встретила его у аравеля нашей целительницы, и мы вдвоем направились в их шатер. Когда я открыла полог, я увидела пожар. Длинные трепетные языки пламени. Они вздымались до самого потолка. Сильные, яростные и жгучие. Ты ведь знаешь, Маретари, я никогда не любила огонь, но то пламя показалось мне невыразимо прекрасным, словно оно было олицетворением самой жизни, символом ее возрождения. А Эллана… она была здорова и, более того, перестала болеть с тех пор. - Девочка наколдовала тот огонь? - Да. Ее сила оказалась очень яркой и непредсказуемой, я надеюсь, что смогу направить ее в нужное русло. - Ты говорила, что Эльгар погиб… как это произошло? - Его нашли мертвым в лесу в начале нынешней зимы. Скорее всего, его убили шемлены. С той поры Эллана не проронила ни слова, хотя прошло уже почти два месяца. - Ты, должно быть, просто пожалела ее, Истиметориэль, - Мерриль подумалось, что Хранительница произнесла эти слова, качая головой и укоризненно глядя на свою подругу. - Отчасти, но дело все-таки не в жалости. Эллана оказалась очень одаренной ученицей. Она научилась читать на общем всего за неделю. А древний язык наших предков дается ей так легко, будто она просто вспоминает его, а не учит с чистого листа. - За неделю! – удивленно воскликнула Маретари. – Это же невероятно! У Мерриль на это ушло целых полгода. Ты и представить себе не можешь, до чего она несобранная и рассеянная. Однажды я битый час втолковывала ей, как научиться понимать язык деревьев, а потом оказалось, что она все пропустила мимо ушей, потому что наблюдала за вылезающей из кокона бабочкой. Мерриль гневно дернула шнурок своего капюшона, она бежала к Маретари, ни свет ни заря, рискуя подвернуть ногу или, упаси Митал, угодить в лапы ужасному монстру, затаившемуся в светящемся тумане, чтобы порадовать Хранительницу известием, что свитки, которые та считала потерянными при переезде, неожиданно отыскались среди хлама в аравели ее Первой. А Маретари, как обычно, совершенно не ценит ее, высмеивая перед незнакомой эльфийкой. - И я не вижу в этом ничего забавного! – услышала Мерриль возмущенный возглас своей Хранительницы. - Ты слишком строга к ней, Маретари. В далеком детстве я знавала девочку, которая убежала в лес за бельчонком, когда ей рассказывали легенду о матери галл. - И почему ты считаешь своим долгом напоминать мне об этом каждую нашу встречу? - Наверное потому, что воспоминания о тех днях навсегда останутся для меня самыми счастливыми… Твоя Мерриль, она ведь тоже перешла к вам из другого клана? - Да. Ее родной клан - Алерион. Говорят, их там не больше сорока пяти, но у каждой третьей женщины рождается ребенок с магическими способностями. - Я слышала, что их уже около ста лет называют кланом магов. Вот только живут они очень уединенно и посещают далеко не каждый Арлатвен. - Наш клан второй по численности после Ралаферина, - продолжала Маретари, - прошлой весной нас стало сто двенадцать, но последними рожденными в нем магами были мы с тобой, а ведь с той поры минуло сорок с лишним лет. - Все не так плохо, - услышала Мерриль тихий голос Истиметориэль. – До эпидемии нас было восемьдесят семь, и Эллана стала третьим магом за десять лет, такими темпами мы скоро догоним Алерион. - А сколько вас сейчас? - Семьдесят три и еще одно дитя в утробе у матери. Мерриль снова невольно вздрогнула, Хранительницы называли точное количество эльфов в своих кланах, прекрасно зная, что стоит за этими цифрами. Сто двенадцать – сказала Маретари, но Первая знала, что лишь шестьдесят из них могут охотиться, работать и сражаться, чтобы прокормить и защитить не только себя, но и другую половину: стариков, детей и тяжелобольных. Еще неизвестно, какому клану живется лучше, большому, в котором на каждого работоспособного члена приходится по одному ребенку и старику или малочисленному, но состоящему из молодых и крепких эльфов. - Кто у вас теперь главный охотник? - Их осталось одиннадцать, двое еще совсем дети, а трое перешагнули пятидесятилетний рубеж. Главного пока не выбрали, такие, как Эльгар, большая редкость. Не знаю, правильно ли я поступаю, но его лук, тот самый, что зачаровал много зим назад мастер Гарриэль, остался у Элланы. Возможно, когда-нибудь родится da'len, достойный этого оружия. - Я буду молиться за вас, Истиметориэль. - Ma serannas, lethallan, и знай, что я тоже никогда не забуду ту девочку, которая увидев, как мне страшно уходить из родного клана, вызвалась нести уготованную мне ношу. - Той девочке было нечего терять. - Как и твоей Эллане. - Ты права. Иногда я вижу в ней саму себя. Маханону не хватает терпения и такта, надеюсь, другая Хранительница сможет дать ему то, чего не смогла дать я. Но погляди, уже рассвет, Арлатвен начнется совсем скоро. Мерриль отпрянула от входа в шатер, как раз в тот момент, когда Хранительница клана Лавеллан одернула полог. Она оказалась невысокой и худощавой, с бледной кожей и темными, сильно тронутыми сединой волосами, от нее веяло холодом за несколько шагов. - Что ты здесь делаешь, da'len? Неужели ты подслушивала наш разговор? – подозрительно глядя на свою ученицу, недовольно произнесла Маретари. Мерриль помнила, каким теплым и приветливым голосом она разговаривала минуту назад с подругой детства. Почему же у Маретари никогда не находится пары добрых или хотя бы ободряющих слов для своей Первой? - Нет, Хранительница, я только что пришла, - нарочито беспечно произнесла Мерриль, и, не решаясь встретиться с ней взглядом, опустила глаза, делая вид, что увлечена стряхиванием росы с пол своего плаща. - В твоих же интересах, чтобы это оказалось правдой, - еще более сурово произнесла Маретари, внимательно рассматривая ее сырую одежду. - Я нашла ваши свитки, - совсем тихо произнесла Мерриль, чувствуя в горле знакомый горький комок. - Заходи внутрь, da'len, - неожиданно ласково произнесла холодная, как зимний день, Истиметориэль Лавеллан. – Ты, наверное, совсем продрогла. Чувствуя себя никчемным провинившимся ребенком, под неодобрительным взглядом своей Хранительницы, Мерриль кивнула и юркнула в ее шатер.

***

      Первый день Арлатвена показался Мерриль шумным и насыщенным. Выступавшие по очереди Хранительницы говорили долго и обстоятельно, лучшие охотники были не столь многословны, но их рассказы о лесах, где водится много дичи и о болотах, куда вообще лучше не соваться, будучи в здравом уме, по мнению Мерриль, были куда полезнее, несмотря на ее любовь к истории и древним знаниям. Маретари поведала собранию об ужасающих Черных болотах Амарантайна и зараженном мрачном озере Бресилианского Леса, чьи ядовитые испарения убивают всех живых существ, забредших на свою беду к его проклятым берегам. Седой и угрюмый охотник клана Тилланен рассказал о живущем в заброшенной штольне вартеррале, правда, судя по ухмылкам молодых охотников из других кланов, никто не принял его слова за чистую монету. Элиндра Ралаферин больше часа рассуждала о книгах орлесианских ученых, перевирающих, по ее словам, представления долийцев о собственной мифологии. Ужасный Волк был не таким уж и ужасным? Да кому захочется копаться в старых, как мир, ошибках перевода, когда вода в реке, возле которой остановился не самый маленький клан, оказалась совершенно непригодной для питья даже после разогревания в котелке над костром. Или шемленам вдруг взбрело в голову выкурить их из давно обжитого леса под предлогом: «нечестивые дикари едят наших детишек». Или храмовники вторглись в клан и в ультимативной форме потребовали выдать Хранительницу и ее Первого. Или просто зима пришла раньше срока, а в горах закончилась дичь, и не хватило кожи на новые сапоги для семьи молодого охотника, не говоря уже об остальных молодых семьях. Мерриль, конечно, увлеченно слушала ее, запоминая, что пишут об их диком вольном народе живущие в теплых и просторных домах, разодетые в перья и парчу аристократы, сидящие затянутыми в бархат задницами на мягких и удобных креслах возле уютно потрескивающего камина. Но, судя по раздавшимся вскоре зевкам и перешептываниям, всерьез это заинтересовало только ее одну.       Истиметориэль Лавеллан пришла без охотника и своей новой Первой. Она долго говорила о страшной эпидемии, унесшей прошлой зимой четырнадцать ее соклановцев. Она рассказывала о способах борьбы с этой болезнью, о новом зелье, рецепт которого буквально привиделся их целительнице в тот момент, когда она, уставшая от бессонных ночей, проведенных у постелей мечущихся в лихорадке детей, присела подремать за стол. Ее слушали, затаив дыхание, на некоторых лицах читалась тревога, на некоторых сочувствие, нередким было и облегчение от осознания того, что на сей раз беда пришла не в их дом, но преобладающим чувством, засевшим глубоко на дне зрачков каждого долийца, начиная от едва научившегося ходить ребенка, заканчивая самым старым охотником, было отчаяние загнанных в угол зверей. Мерриль глубоко вздохнула, обведя взглядом своих притихших сородичей, ее задачей было хранить для них знания о былом могуществе, крупицы древней и славной истории, бестолковой и бесполезной для больных, голодных и притесняемых. Мерриль хотелось пойти дальше и избавить их от страхов, выгнать из их глаз эту жгущую сердце безнадежность. Вот только, если когда-нибудь отыщется способ сделать это, хватит ли ей решимости и сил, чтобы осуществить задуманное?       Ближе к вечеру Хранительницы уединились в шатре Элиндры Ралаферин, а Мерриль удалось пообщаться с их Первыми. Все они показались ей напыщенно-серьезными и несколько отчужденными, не вызвав особой симпатии, но самым неприятным оказался расхваливаемый старшими на все лады, по слухам, довольно способный стихийный маг, Маханон Лавеллан. Он был едва ли старше ее, но держался очень заносчиво и высокомерно, однако пользовался большой популярностью у молоденьких эльфиек своего клана. Они увивались вокруг него, слушая, разинув рты, как он с видом знатока вещает о возросшей популяции фениксов в Восточном пределе.       Отходя от группы окруживших его девчонок, немного разочарованная новыми знакомствами Мерриль услышала, как он небрежно бросил. «Я был слишком хорош для клана Лавеллан, сопливая девчонка в самый раз подойдет на роль новой Первой».       Мерриль фыркнула ему в спину. И почему ее никогда никто не хвалил? Ведь она наверняка гораздо одареннее этого невесть что о себе возомнившего мальчишки. Она уже десятый год из кожи вон лезет, чтобы доказать Маретари, что не зря ест свой хлеб, но самое большее, чего она удостоилась, это одобрительный кивок и быстро погасшая улыбка. Раздосадованная Мерриль брела по изрытой следами колес дорожке к своей повозке, полностью погруженная в невеселые мысли. У самого края большой поляны, на которой расположился клан Лавеллан, навстречу ей из леса выбежали трое детей. Одна из девочек не успела остановиться и, столкнувшись с Мерриль, упала на землю. - И куда вы так несетесь? – помогая ей подняться, проворчала Мерриль. - Наша маленькая ведьма пропала в лесу. Мы решили, что пора рассказать об этом старшим, пусть ее накажут, - мстительно улыбнулась хорошенькая светловолосая девочка, оправляя сбитый капюшон плаща. - Маленькая ведьма? – недоуменно переспросила Мерриль. - Не называй ее так! – крикнул мальчик постарше, длинноухий и нескладный, недобро поглядывая на презрительно надувшую круглые щечки lethallan. - Еще чего! Она самая настоящая ведьма, гадкая и непослушная. Хранительница приказала ей сидеть в шатре, а она опять удрала в лес. - И все-таки не надо было дразнить ее, Эленэль, - осторожно произнесла вторая девочка, спокойная и рассудительная на вид. – Теперь нам попадет от старших. - Не попадет, мы не будем говорить, что знаем, почему она убежала, а она сама все равно ничего не расскажет, потому что строит из себя глухонемую, - подбоченясь, заявила Эленэль. - Я расскажу им правду, - сжав кулаки, глухо произнес мальчик. - Ну и дурак! - Стойте! – вмешалась Мерриль, видя, что дело может дойти до драки. – А ну-ка, быстро объясните мне, что у вас произошло. Только без взаимных упреков и оскорблений, говорите по существу. - Мы тебя не знаем, - буркнула Эленэль. - Я Первая клана Сабре, - старательно сохраняя строгий вид, ответила Мерриль. - И какое нам… - Эллана ушла в лес и не вернулась, - перебив, явно намеренную перечить lethallan, сказал мальчик. – А все потому, что Эленэль снова ее обижала. - Она это заслужила. - Помолчи, - Мерриль сурово свела брови на переносице, пытаясь скопировать один из самых убийственных взглядов Маретари. – Бегите скорее к охотникам вашего клана и скажите им, что ребенок заблудился в лесу. Давно это произошло? - Утром, - неохотно произнесла вторая девочка. - И вы только сейчас спохватились! – возмущенно воскликнула Мерриль. – Да как вам не совестно! За это время с ней могло произойти все, что угодно! - Раньше она всегда возвращалась, - опустив взгляд, пробормотал длинноухий мальчик. – Но этот лес ей незнаком, наверное, она потерялась… - Конечно, она потерялась! – продолжала негодовать Мерриль. – Нельзя так наплевательски относиться к жизни своих соклановцев, даже если они вам неприятны! - Ты не наша Хранительница, чтобы нас поучать! Мы не нуждаемся в твоих дурацких уроках! – нахальная светловолосая девочка была всего на полголовы ниже Мерриль, она надменно глядела на нее, совершенно не впечатленная ее смертоносным взглядом и строгим тоном. В другой раз Мерриль, скорее всего, просто бы пожала плечами и прошла мимо, не обращая внимания на хамство, либо в свойственной ей мягкой манере отчитала девочку за непочтительное отношение к старшим, однако сегодня, распалившаяся из-за угнетающих ее мыслей, задетая несправедливым отношением Хранительницы, она не смогла сдержать бушующий в ней ураган эмоций. Мерриль схватила дерзкую девчонку за ворот ее теплого дорожного плаща и, приподняв над землей, несколько раз как следует встряхнула. - Сейчас у нас Арлатвен, и вы обязаны слушаться и уважать не только свою Хранительницу и ее Первую, но и глав других кланов. Таков порядок. И никто не имеет права его нарушать! Не ожидавшая такого от кроткой и хрупкой на вид эльфийки девочка притихла и стушевалась. - Эй, ты чего творишь, полоумная! А ну живо отпусти мою сестренку! – раздался за спиной у Мерриль знакомый высокомерный голос. Маханон Лавеллан быстро приближался к ним, на ходу вытаскивая из-за спины свой магический посох, следующие за ним хвостом молодые эльфийки остановились в нескольких шагах, ехидно улыбаясь и злобненько поглядывая на сохраняющую ледяное спокойствие Мерриль. Она медленно развернулась ему навстречу, продолжая удерживать девочку за воротник. - Убери от нее свои поганые руки, - грозно потребовал Маханон, навершие его посоха опасно заискрилось. - Эленэль оскорбила ее, - неожиданно вступился длинноухий мальчик. - Пошел прочь, сосунок, - Лавеллан грубо оттолкнул его и уже замахнулся, чтобы ударить Мерриль, но она успела увернуться, выпустив, наконец, испуганную Эленэль. - Как ты, будущий Хранитель, посмел поднять руку на ребенка из родного клана! - гневно произнесла Мерриль. - Да ты просто ничтожество! - Ты ведь понимаешь, что тебе придется ответить за свои слова, - мерзко улыбнулся Маханон, поигрывая посохом. - Я не собираюсь участвовать в спектакле, который ты вознамерился устроить для своих почитательниц. - Вот значит как, - уголки его губ скривились в язвительной насмешке. – Да ты просто боишься драться со мной, ты ведь глупая, никчемная и ни на что негодная неумеха. Даже твоя Хранительница уже поди жалеет, что взяла тебя в ученицы, я слышал, как она жаловалась на тебя, - он злобно рассмеялся. – Пойдем, сестричка, эта обделенная Создателями неудачница никогда бы не отважилась бросить мне вызов. Так и застывшая между ними Эленэль встрепенулась и отбежала за его спину. - Я не глупее тебя! - крикнула Мерриль ему в след. – Ты всего-навсего самодовольный позер! - Ты все еще здесь? – он обернулся, наигранно удивленно подняв брови. – А я уж думал, ты давно убежала, размазывая по щекам сопли. - Защищайся, - отрывисто произнесла Мерриль, вытаскивая свой посох. Звон стали в ее голосе только развеселил Маханона. - Удиви меня, пустышка. Он атаковал ее первым, резко, без предупреждения, крутанув посохом. Огненный вихрь понесся на Мерриль, но она даже не вздрогнула, молниеносно выставив перед собой защитную ледяную стену. Маханон недовольно поморщился: - Fenedhis lasa! И это все, на что ты… Он не успел договорить. Молния, выпущенная из посоха Мерриль, сбила его с ног и отбросила к бузинным кустам, прямо в подтаявшую за день на солнце грязь. Сопровождавшие его девушки с визгами бросились врассыпную, лишь его сестра метнулась к нему, не обращая внимания на все еще стоящую в боевой позе Мерриль. Маханон слабо застонал и, приподнявшись на локтях, осторожно огляделся в поисках своего посоха, не обнаружив его под рукой, он, не замечая причитающей над ним сестры, быстро отполз на спине в заросли кустарника. - Наступил Дракконис, и у Стены Андруил возросла популяция трусливых нагов, - улыбнулась Мерриль, впервые чувствуя себя невероятно умной и сильной. Ее радость длилась недолго. Вечером в шатре Маретари разразилась буря. - Да как ты могла! Ты всегда была тихой и уравновешенной девочкой! Какая муха тебя укусила! Ты хоть понимаешь, что дралась с этим юношей на глазах у детей из его бывшего клана. Какой пример ты, Первая, подаешь им своим отвратительным поступком! - Он сказал мне, что я ни на что не гожусь, - тихо произнесла Мерриль, упрямо глядя в пол. – Он кичился своими знаниями, и я не смогла сдержаться. - Ты и вправду ни на что не годишься, раз до сих пор не научилась самообладанию. По-твоему, такой должна быть настоящая Хранительница? - Я не знаю, какой она должна быть, - совсем шепотом произнесла Первая, изо всех сил сдерживая горячие злые слезы. - Сегодня ты очень подвела меня, Мерриль, - вздохнула Хранительница. – Я не ожидала от тебя столь безрассудного детского поступка, конечно, я знала о твоем легкомыслии, но я никогда бы не подумала, что ты полезешь в драку из-за раздутого пустяка. - Это и дракой то не назовешь, - неожиданно для самой себя с горькой усмешкой произнесла Мерриль. – Он отлетел на несколько метров от моей первой молнии, а потом трусливо уполз в кусты. - И ты считаешь, что поступила правильно, применив силу и унизив здорового парня в присутствии детворы? – голос Хранительницы звучал крайне разочарованно, она явно давала понять своей Первой, что считает ее недостойной преемницей. - Он спровоцировал меня. - Я не желаю продолжать этот спор, - покачала головой Маретари. – Это бессмысленно, мы ходим по кругу, ты совершенно не хочешь слушать меня и раз за разом отрицаешь свою вину. Почему ты так безответственна? - Я такая, какой вы меня воспитали! – подняв, наконец, взгляд в сердцах воскликнула Мерриль, обида подступила к самому горлу, в носу запершило, и глаза предательски наполнились слезами. - Я не учила тебя набрасываться с кулаками на тех, кто просто дразнит тебя, - устало произнесла Маретари. – Нам больше не о чем говорить. Отправляйся к себе в аравель и поразмышляй о своем незрелом и опрометчивом поведении. Низко опустив голову, Мерриль вышла из шатра Хранительницы.       На улице уже стемнело, туман струился по замершему в полусне тенистому лесу, как морозное дыхание злого и давно забытого бога. Заиндевевшие веточки терновника слабо поблескивали в пробивающемся сквозь облака сильверитовом свете луны. Колыхались на стылом ветру почерневшие с наступлением ночи паруса аравелей. Где-то вдалеке прочерчивали мрак всполохи масляных фонарей – охотники клана Лавеллан безуспешно искали в лесу заблудившуюся Эллану. Мерриль брела, не разбирая дороги, по кочкам, рытвинам и сухо потрескивающему под ногами бурелому, в самое логово жуткого туманного чудища. Уж лучше быть съеденным, чем оставаться там, где ты никому не нужен и лишь раздражаешь своим неуместным присутствием.       Никогда не хвалит. Только упрекает. Вечно недовольна. Жалуется на меня. Смеется надо мной. Считает никчемной. Недостойной. Разочарована. Не ценит. Не понимает. Не любит. Шепот Мерриль тонул в сыром воздухе, и сердце выстукивало в висках ритм ее злых отчаянных слов. «Никогда не любила», - громко произносит она и вдруг вспоминает пронзительно яркое солнце и снег, лежащий на не успевших дать урожай полях, изможденную болезненную мать и себя, маленькую и потерянную, доверчиво вкладывающую руку в теплую ладонь Маретари. «Я отведу тебя в твой новый дом, da'len. Ничего не бойся, я буду рядом. Никто тебя не обидит. Мы ждали тебя».       Жгучие слезы ярости стали вдруг тихими и горькими. «Почему?», - снова зашептала Мерриль. - «Что я делала не так? Чем не угодила? Где провинилась? Отчего не смогла оправдать ваших надежд?»       Луна скрылась за облаками, и в лесу стало совсем темно. Рваные клочья тумана стелились призрачной поземкой, где-то тоскливо и протяжно крикнула ночная птица. Мерриль вздрогнула и оступилась, ее нога поскользнулась на инистых листьях, и она, испуганно вскрикнув, слетела в неглубокий овраг. На дне лежали свежие еловые лапы и большие смерзшиеся комья земли с торчащими из них тонкими изломанными веточками. Кое-где, в самых тенистых уголках ямы, сохранились еще последние сугробы - ноздреватые и почерневшие. Осматриваясь, она заметила неподалеку крупный выбеленный вороний череп, на мгновение ей показалось, что его пустые глазницы зажглись зловещим красным огнем. Она настороженно глядела на него больше минуты, но он оставался все таким же белым и безжизненным. Немного успокоившись, Мерриль поднялась, потирая ушибленную коленку. Теплый плащ значительно смягчил ее падение, но не уберег от синяков и ушибов. Впрочем, к синякам ей было не привыкать. Решив, что легко отделалась, она принялась собирать в кучу еловые ветки. Карабкаясь по ним, она умудрилась до крови исцарапать ладони и поранить правое веко. Только на самом верху своей импровизированной горки Мерриль вспомнила, что могла бы применить магию. Выбравшись из оврага, она, не успев отдышаться, увидела в паре метров от себя большого белого волка. Аккуратно выставив перед собой руку, Мерриль замерла, не сводя с него глаз. Он тоже стоял, не шелохнувшись, пристально глядя на нее умными синими глазами. «Не подходи ко мне. Я умею колдовать», - прошептала она, демонстрируя ему распустившийся на ладони огненный цветок. Во взгляде зверя мелькнула явная укоризна. Он отошел от нее на несколько шагов, а потом обернулся и внимательно посмотрел на эльфийку, будто ожидая от нее каких-то действий. «Ты хочешь, чтобы я пошла за тобой?» - поняла Мерриль, слышавшая много легенд о разумных волках, но ни разу не встречавшая их в реальной жизни. Он отошел еще дальше, но снова обернулся и нетерпеливо тряхнул ухом. «Ты выведешь меня из леса?» - недоверчиво спросила она. Он вильнул хвостом и исчез в зарослях ежевики. Мерриль вздохнула и отправилась за ним вслед.       Они довольно долго шли по тихому ночному лесу, сопровождаемые лишь редким уханьем сов и пробивающимся сквозь голые кроны острым светом луны. Зверь уверенно вел ее за собой, осторожно обходя колючие кусты, глубокие ямы и горы валежника. Наконец, он вывел ее на широкую ровную поляну и, махнув хвостом, исчез так же неожиданно, как появился. В дальнем углу поляны горел костер, и Мерриль пошла на его теплый живительный свет. На сучковатой коряге возле огня, спиной к ней, сидел кто-то маленький, завернутый с головой в длинный, не по размеру, утепленный плащ, из тех, что обычно носят долийские охотники. Заслышав ее шаги, фигурка стремительно обернулась, и Мерриль увидела бледное, остренькое, некрасивое личико в обрамлении коротких, неаккуратно лежащих черных волос. - Ты, должно быть, Эллана. Эллана Лавеллан, верно? – догадалась эльфийка, разглядывая странную девочку. Та не ответила, хмуро опустив взгляд. «С тех пор, как умер ее отец, она не проронила ни слова, хотя прошло уже почти два месяца», - вспомнила вдруг Мерриль. - Можно я присяду рядом с тобой у огня? Девочка опять промолчала, но подвинулась, уступая ей место. Мерриль села, протянув к костру заледеневшие исцарапанные руки, ласковое тепло медленно распространялось по телу, отгоняя холод и страхи длинной туманной ночи. - Ты, наверно, проголодалась? – снова спросила она у угрюмой девочки, но, разумеется, не получила ответа. - Ты знаешь, что тебя ищет весь твой клан? - немного помолчав, Мерриль еще раз попыталась начать разговор. – Твоя Хранительница наверняка места себе не находит. Сейчас я согреюсь и отведу тебя к ней. Высоко-высоко, в разверзшейся над их головами непроглядной тьме, громко и свирепо каркнул ворон, верхушки деревьев зашумели, раскачиваясь, как мачты корабля в штормовом море, ветер взвыл пронзительно и гулко. Девочка вздрогнула, плотнее кутаясь в плащ. - Не бойся, – почти крикнула Мерриль, стараясь заглушить шум ветра и чувствуя, как от страха сжимается сердце. – Это просто погода меняется. Должно быть, к утру поднимется буря, - сообразив, что это звучит не слишком утешительно, она быстро продолжала. – Но мы к этому времени успеем вернуться в лагерь... Да защитит нас Митал. Девочка молчала, не глядя в ее сторону. Ветер потихоньку добрался до поляны, взъерошил им волосы, поднял полы плащей, подбросил в их костер сухую землю и истлевшие листья, пламя зашипело на него, отплевываясь золотистыми искрами. - А, может, ты не хочешь со мной разговаривать, потому что не знаешь меня? – предположила она. – Конечно, я ведь даже не представилась, извини. Меня зовут Мерриль. Я Первая Хранительницы клана Сабре, Маретари. А ты точно Эллана Лавеллан? Если так, то я слышала, что ты очень способная и талантливая. Зачем ты ушла в лес? Резкий порыв ветра швырнул ей в лицо пригоршню пыли, ворон закричал надсадно и сердито. Протерев глаза, Мерриль продолжила: - Дети из твоего клана обижают тебя, так? Ты сбежала, потому что они измывались над тобой? Вихрь набросился на костер, прибивая к земле оранжевые языки пламени, капюшон слетел с головы девочки, и она схватила его обеими руками, пытаясь снова натянуть, но ветер не давал ей это сделать. - Ты можешь хотя бы кивнуть?! – раздраженно воскликнула Мерриль. – Это же совсем несложно! Почему ты молчишь, я же вижу, что тебе тоже страшно! Девочка отвернулась от нее, отодвигаясь на самый край коряги. Огонь корчился в бешеном припадке, теряя последние силы в неравной схватке с разбушевавшимся ветром. В воздухе кружились стайки прошлогодних листьев, крик ворона напоминал теперь издевательский смех. - А действительно ли ты заблудилась, дочь охотника? Ты ведь наверняка прекрасно умеешь ориентироваться даже в незнакомом лесу. Может, тебе просто вздумалось всех напугать? Обратить на себя внимание? – молчаливая девочка нервировала ее все больше и больше, Мерриль поднялась на ноги и, подойдя к ней вплотную, резким движением натянула ей на голову капюшон. – Пошли, костер совсем погас, если мы останемся здесь, то замерзнем. Девочка низко опустила голову, почти сжавшись в комок, но не тронулась с места. - Ну же! Почему ты не хочешь уходить? Собираешься остаться здесь? – Мерриль схватила ее за руку, пытаясь повернуть к себе лицом. Она вырвалась и едва заметно кивнула. - Да заберет тебя Ужасный Волк, len'alas lath'din! Мне надоело упрашивать тебя! Желаешь околеть тут – оставайся! Я не потащу тебя волоком! Мерриль стремительно развернулась и зашагала прочь от девочки, оставшейся сидеть на коряге. Проклятый день не задался с самого утра, начиная с первого упоминания об Эллане Лавеллан, заканчивая дракой, косвенной причиной которой стала эта претворяющаяся немой девочка. Почему она, такая одаренная и сильная, любимая своей Хранительницей, хочет сгинуть в этом ледяном лесу? Неужели у такой маленькой девочки могут быть на то серьезные причины? Мерриль остановилась на противоположном краю поляны, понимая, что не посмеет оставить ее на верную смерть. Она побежала обратно, подгоняемая неугомонным ветром. - Эльгарнан! Что же мне делать с тобой? Я не могу оставить тебя здесь одну, - эльфийка обессилено опустилась на корточки рядом с упрямой девочкой. Ветер бушевал вокруг них, хлопая полами плащей, костер окончательно погас, оставив после себя быстро разлетающуюся горку седой золы. – Ты ведь понимаешь, что это не выход, умирать вот так вот в лесу? Это неправильно. Ты - Первая клана Лавеллан, их будущая Хранительница, пусть ты и не выбирала себе такую судьбу, свершившегося не изменить, тебе придется смириться и жить с этим, принять эту ответственность. Теперь от тебя слишком много зависит, ты должна отбросить все свои прежние обиды, все эти несущественные детские глупости. Никто не пожалеет тебя, если ты будешь хныкать и прятаться, ты должна стать сильной. И, самое главное, полюбить свой клан, тебе, в отличие от меня, будет гораздо проще сделать это, потому что ты родилась в нем, ты крепко связана с ним с самого своего появления на свет. Ты должна полюбить соклановцев, даже если они сейчас презирают тебя, Первой следует быть мудрее и снисходительнее. Если ты искренне полюбишь их, и они увидят твою заботу, то, возможно, когда-нибудь ответят тебе тем же. Но учти, их доверие и любовь придется заслужить, потому что это не дается так просто, понимаешь? Да, это тяжкое бремя и большая ответственность, но это одновременно и то, что отличает тебя от других, делает особенной. Наш народ ожесточен и озлоблен, их сердца полны отчаяния, а разум затуманен ненавистью, ты должна защищать их не только от внешних опасностей, но и от них самих, невзирая на то, что едва ли многие из них смогут понять, как тяжело тебе приходится. Мерриль остановилась, чувствуя, как сжимается горло, слезы снова стояли у нее в глазах, раскаленные и тяжелые. Настоящая Хранительница должна быть такой, я ведь права, Маретари? Если так, то я точно не смогу соответствовать этому идеалу. Я думала, что произношу эту жаркую речь, чтобы образумить заплутавшую девочку. Но на самом деле, я говорила это себе самой. Я хнычу сегодня весь день, упиваясь своим несчастьем, мучаясь от надуманных мелких проблем. Вместо того чтобы попытаться стать сильней во имя спасения моего народа. Любой ценой. Пусть даже они возненавидят меня за это. Если хочешь что-то изменить, придется чем-то пожертвовать. Она опустилась на колени возле злосчастной девочки, пряча в ладонях заплаканное лицо. - Мерриль, - звонкий и нежный голос прикоснулся к ней, словно легкая паутинка. – Ты такая славная. Не плачь из-за меня. Я не заслужила этого. – Эллана выпростала из-под складок плаща худую маленькую руку и положила ее на плечо Первой клана Сабре. - Ты… заговорила? – подняв на нее удивленный взгляд, Мерриль, наконец-то, увидела ее глаза, темно-сиреневые, огромные, особенно ярко выделяющиеся на бледном узком лице. - Я боюсь говорить с тех пор, как умер мой папа, - тихо сказала Эллана. – Я ведьма, которая приносит одни несчастья. Из-за меня умерла моя мама, а потом я забрала четырнадцать жизней своих соклановцев, чтобы стать здоровой. Стоит мне раскрыть рот, как происходит какое-нибудь несчастье. Я и магией перестала пользоваться, чтобы невзначай не навлечь беду… даже этот костер, возле которого мы сидели, я разожгла с помощью трута. Я и не думала, что кто-то будет меня искать… я слышала, что меня считают проклятой. - И кто только смеет говорить такие глупости? – поморщилась Мерриль. – Это все чушь, предрассудки, злые сплетни. Если бы ты действительно была источником зла, твоя Хранительница почувствовала бы это и изгнала бы тебя из клана. Если она сделала тебя своей Первой, значит ты достойна этого, а монстр, отбирающий чужие жизни, не стал бы переживать из-за своих жертв. - Ты, правда, так думаешь? – с надеждой глядя на нее, спросила Эллана. Мерриль уверенно кивнула. - У меня тоже есть своя Эленэль. Молодая охотница Инерия. Она невзлюбила меня с первой минуты моего появления в клане. Сначала я боялась ее и плакала, когда она дразнила меня, но однажды смогла дать ей отпор. С той поры она опасается меня, но я надеюсь когда-нибудь заслужить ее уважение. Внезапно поднявшийся ветер постепенно угасал, он уже не гудел в кронах, не швырялся листьями и не трепал их волосы и плащи в приступе бессильной злобы. Крики ворона становились все тише и тише, и вскоре затихли совсем. Светящийся туман спокойно поплыл мимо деревьев, мягко обволакивая поляну. - Мой папа рассказывал мне, что эту искристую дымку называют волосами Андруил, - серьезно сказала Эллана. – У Владычицы Охоты были длинные серебряные волосы. Я тоже всегда хотела отрастить косу до талии, но из-за того, что постоянно болела, мне приходилось коротко стричься. - Теперь ты можешь отрастить волосы любой длины, - улыбнулась Мерриль. - Вряд ли. Я уже привыкла их обстригать, - грустно произнесла девочка. - Пора менять старые привычки, lethallan. И выходить из этого мрачного леса. Ты ведь запомнила дорогу, дочь охотника? - Кажется да, но я уже не совсем уверена в этом, - растерянно призналась девочка. – Может быть, ты поможешь мне вспомнить? - Пойдем, - сказала Мерриль, вставая с земли, и протянула ей руку. – Я выведу тебя из этого леса. - Пойдем, - согласилась Эллана, доверительно вкладывая в ее ладонь свои тонкие озябшие пальчики. – А я выведу тебя.