Всё, что осталось

Людвиг просыпается в десять утра. За окном проносится жизнь. И у него есть еще один шанс. Каждый день – новый шанс. Новая попытка. Попытка чего? Людвиг проходит в ванную комнату. Умывая лицо, он замечает, что в стаканчике, где обычно покоятся мятная зубная паста и две зубные щетки, осталась всего одна, ярко-оранжевая. Ни одна мышца на лице Людвига не дергается, хотя он чувствует непонятный ему душевный порыв и опрокинуть стаканчик с зубной пастой и одной щеткой, и разбить зеркало, и поджечь собственную квартиру. Фелечиано собирался наспех, закидывая в дорожную сумку лишь самое необходимое. Он вконец запыхался, стараясь не плакать, у него не получилось. - Зубная щетка, - напомнил ему Людвиг, стоявший на пороге и наблюдавший за итальянцем. - Спасибо, - ядовито выплюнул Фелечиано. Людвиг тогда удивился. А потом вспомнил брата Варгаса. Все сходилось. - Зимние вещи забирать будешь? – поинтересовался немец, когда Фелечиано вышел из ванной, утерев слёзы. - Оставлю на память, - Варгас твердой походкой направился к входной двери, - Вспоминай меня и рассказывай своей новой девушке о смешном итальянском дураке, который… Фелечиано запнулся, почувствовав, как слезы закипают в горле. Он тогда не договорил. Просто ушел, снова заплакав. *** Фелечиано оставил письма, отправленные в будущее. Он был странноватым. Это случилось летом. Кажется, три или четыре года назад. Людвиг сидел в гостиной, бессильно листая каналы. Фелечиано прибежал, махая тремя конвертами, которые держал в правой руке. - Смотри, - он забрался с ногами на диван, - Это три письма в будущее. Тебе. Открывай, когда захочешь, но только без меня. Я там много понаписал ерунды. Но я их подписал. Открывай, когда ситуация будет подходящая. Хорошо? Смотри, первое, я подписал «Если мы будем жить долго и счастливо»… Людвиг открывает письмо сейчас. С каменным выражением лица читает, не моргая. «Ну а что я должен писать? Ладно, нужно написать тебе что-то красивое. Я же тебя заинтриговал?? Заинтриговал, я знаю. Помнишь, мы однажды ходили на премьеру какого-то боевика. Ты тогда спросил, понравился ли мне фильм. Я ответил, что понравился… это было неправдой». - Фелечиано, зачем это? – спросил тогда Людвиг. - Просто хочу тебя порадовать в будущем. Надеюсь, будущий ты будет менее серьезным. Э-эх, а я же не договорил, да? Второе – «Если мы будем жить долго и несчастливо»… И Людвиг открывает его тоже сейчас. Ему даже интересно, что мог придумать чудаковатый Фелечиано на этот случай. «Просто не сиди до трех утра над своими мегасерьезными бумажками. Собирай чемоданы, мы летим в Париж. Надеюсь, сейчас апрель? Весна во Франции очень красива. Однажды спросил меня о моем любимом времени года, я, не раздумывая, ответил, что лето. А сейчас я подумал – весна. А ты сказал, что летом слишком жаркое, и что тебе нравятся вёсны у моря. А я сказал, что у моря ветрено. Наверное, у нас больше общего, чем мы думаем. По крайней мере, благодаря друг другу мы становимся лучше. Ты научил меня ставить красивую роспись. Теперь не так стыдно. А я полюбил вёсны у моря. На море не ветрено, если оно за твоей спиной. В Париже нет моря, но там есть я. Я лучше, чем море?» У Людвига дрожат губы. Он любит лето. Даже если оно слишком жаркое. - И третье, - Фелечиано улыбнулся, - «Если я умру». - Как тебе такое могло прийти в голову? – удивленно спросил Людвиг, по-доброму улыбаясь. - Ну, я посмотрел «Спеши любить» и… Людвиг не понимает, для чего он читает эти письма, о которых уже давно не помнит Фелечиано. «Живи. Хорошо?» Почему нет письма «Если мы расстанемся»? Или более подходящего «Если ты когда-нибудь мне изменишь, и я уйду»? *** Людвиг выносит на лестничную площадку одежду Фелечиано, аккуратно сложенную в мешки для мусора. Куча грязных футболок, старых продырявленных рубашек и джинс. Только пальто осталось. Старое, как и вся остальная одежда, темно-бежевое легкое пальто. От него веет слабым одеколоном и дешевыми сигаретами. Людвиг вспоминает брата Фелечиано, который курил каждые пять минут и кашлял, будто сильно простужен. - Он не отучится, - сказал Фелечиано, когда Ловино сел в желтое такси. - Он, кажется, болен, - сделал вывод Людвиг. - Ненавижу сигаретный запах, - пожаловался Варгас, небрежно стягивая с себя то самое пальто, - Однажды Ловино бросит. Хотя скорее я с тобой расстанусь, чем он с сигаретами. Ловино до сих пор курит, а Фелечиано ушел. Несправедливо. Людвиг аккуратно складывает пальто в мусорный пакет. На этом сигаретный запах раз и навсегда покидает его квартиру. *** Фелечиано любил фотографировать. У него был целый альбом с разными фотографиями. Там скопилось так много воспоминаний, запечатленных на простой бумаге. Начиная от глупых селфи с его лучшим другом Феликсом, заканчивая красивыми пейзажами, привезенными из далекой Турции. Людвиг не просматривает альбом. Руки немного дрожат, когда немец выкидывает его в мусорку. Фелечиано весело скакал по набережной, фотографируя все, что попадется. - Людвиг, смотри! – Фелечиано навел объектив на старинное здание, - Вставай, я сфотографирую тебя. Людвиг послушался, вставая у каменной башни. - Улыбайся! – прикрикнул Фелечиано, копаясь в настройках фотоаппарата. Губы Людвига дрогнули. Он не привык улыбаться без весомой причины, а тут просто фото. - Ве! – Фелечиано пару раз нажал на нужную кнопку, - Улыбайся чаще. Людвиг вздохнул и улыбнулся шире. Если бы сейчас он все-таки пролистал альбом, то непременно заметил бы, что именно эта фотография отсутствует. *** Фелечиано работал в детской школе искусств учителем рисования. На память он оставил кучу эскизов, разбросанных по всей квартире, масляные краски, акварель, пастель и пустые, еще не разрисованные, альбомы. Людвиг лишь краем глаза замечает, что Фелечиано больше рисовал людей, чем пейзажи или натюрморты. Фелечиано сидел на табуретке, как-то умудрившись забраться на нее с ногами и рисовать в таком положении. - Людвиг, замри, - попросил он. А блондин, стоящий у плиты, только дернулся, - Тебя, готовившего, у меня еще не было. - Быстрее, - Людвиг так и замер: с вытянутой рукой, с полотенцем на плече, с растерянным и серьезным выражением лица одновременно, - Подгорает. - Обед подождет, - Фелечиано улыбнулся, ловко прорисовывая что-то на клочке бумаги. Обед в тот день так и подгорел. Людвиг видит набросок курящего Ловино, который облокотился о дверной косяк, сделанный наспех и простым карандашом. Людвиг видит набросок себя, склонившего над рабочим столом. Людвиг видит набросок себя, чертящего что-то на доске. Людвиг видит набросок себя… Что же он натворил? *** В пять вечера Людвиг через интернет заказывает себе билет на самолет до Парижа. Рейс сегодня, и он ни о чем не жалеет. Только забирает с собой зубную ярко-оранжевую щетку. В стаканчике осталась лишь мятная паста, которой не хватит даже на одно умывание. Свои вещи он выносит в мусорных пакетах. С собой он берет деловой костюм, лаковые ботинки и сменную одежду. В последний раз Людвиг оглядывает квартиру. Он слышит родной запах и с непонятной дрожью где-то в районе сердца вспоминает, как они с Фелечиано только переезжали сюда. Запах пыли резко ударил в ноздри, и Людвиг чихнул – аллергия. - Аа! – Фелечиано не смог сдержать восхищенного возгласа, - У нас своя квартира! Он быстро скинул кеды и босиком пошлепал по грязному, пыльному полу. - Людвиг, представь, - он выпустил тяжелую коробку со своими художественными принадлежностями, и она ударилась об пол в ту же секунду, - Своя квартира! - Тут грязно, обуйся, - Людвиг поднял коробку с пола. Но Фелечиано до самого вечера ходил босиком. Людвиг садится в такси. Через мобильный интернет оформляет квартиру на продажу. Нет, он не жалеет. Все в прошлом. Наконец они закончили уборку. Людвиг без сил лег на надувной матрас, который Фелечиано с важным видом вытащил в кухню. - Тут теплее, а за окном зима, - Варгас прильнул к плечу Людвига, - Хотя с тобой мне холод не страшен. С тобой всегда весна. Людвиг лишь расслабленно кивнул и поцеловал Фелечиано в макушку. Ему со своей чудаковатой любовью было всегда лето. Людвиг пьет горький кофе. Но не кофе горчит на вкус, а чувство вины. Людвиг всегда был совестным человеком. Она была брюнеткой. С милой улыбочкой и ямочкой на правой щеке. Людвиг был пьян и действовал на уровне подсознания, которое ничего толком не понимало. Людвиг сам рассказал Фелечиано. Сбавив все сухим «я не хотел», но легче от этого не стало. Людвиг садится в самолет и понимает, что Фелечиано забрал с собой целую жизнь. А каждый новый день – это шанс стереть себе память, чтобы перестать жалеть. За окном начинался март.