Звезды и в сердце моём

– Мастер! Мастер Робинтон, они вернулись… – громкий голос Сильвины отвлек Главного арфиста от размышлений. Он поспешно выглянул в окно, не обращая внимания на недовольные вопли бронзового файра, с удобством устроившегося у него на плече. – Не кричи, Заир, нужно же мне знать, что случилось. Что такое, Сильвина? – мощный голос Робинтона перекрыл шум заканчивающейся перемены. – Вернулись Менолли и Сибелл, – улыбнулась хозяйка Дома арфистов. – У них есть новости о нашей пропаже. – Нашелся Пьемур? – мастер не стал дожидаться объяснений и поспешил вниз, чтобы поскорее узнать все новости. Менолли, конечно, уже прислала ему известие о находке, но хотелось знать все подробности. Робинтон проворно сбежал по ступеням и почти сразу же встретил пару долгожданных путешественников. – Добрый день, мастер, – хором поздоровались подмастерья. – Добрый день… Ну, рассказывайте, – нетерпеливо воскликнул Главный арфист, взмахом руки отметая возможные церемонии. – Где именно вы его нашли? Сибелл, ты первый. – Да, учитель, – юноша почтительно склонил голову. – Вы были правы, Пьемур на Южном материке, он оказался там сразу после Встречи в Наболе. – Не так громко, Сибелл, – Робинтон предостерегающе поднес палец к губам. – Пойдемте лучше ко мне, – предложил он, решив, что двор – не лучшее место для важных бесед. – Ну же, идем… Бронзовый Заир радостным криком поприветствовал своих знакомых. Королевы Менолли и Сибелла впорхнули в открытое окно, присели рядом и дружно зачирикали, обмениваясь новостями. – Продолжайте, – улыбнулся Робинтон. Молодые люди переглянулись, и рассказ продолжила уже Менолли. – Этот плут унес королевское яйцо из спальни лорда Мерона и, чтобы выбраться из холда, влез в мешки с грузом, предназначавшимся для Древних, так он и оказался на Южном материке. Там Паймур благополучно пережил три Падения, а потом встретился с Шаррой, когда люди из холда Торика собирали холодилку. Ну, а дальше… Робинтон внимательно слушал рассказ девушки и изучал молодые, по-южному загорелые лица своих учеников. Его внимание привлек взгляд, брошенный Сибеллом на Менолли, и то, как он еле заметно пожал ее пальцы… Особый блеск в глазах… Так ведут себя лишь те, кто впервые познал друг друга и сейчас наслаждается этим знанием. Память услужливо подбросила картинку из собственного прошлого: он сам так же смотрит на Касию, так же ищет ее взгляда и держит за руку. Воистину, любовь этих молодых людей за время путешествия расцвела так, как он и хотел, как задумывал, желая им счастья. Вот только отчего сердце вдруг пронзила мгновенная боль сожаления? Неужели? Робинтон мысленно встряхнулся, опознав в этой боли еще и ноты ревности. Уж кому, как не Главному арфисту Перна, уметь различать мелодии чувств, играющие в человеческих душах? Но ты сам, Робинтон, неужели ты имел глупость на что-то надеяться? Хотел поймать звезду с неба? Арфист кивнул в такт рассказу девушки, воспринимая его лишь краем уха. Ощутив бурю чувств хозяина, файр слетел со своего места, перебрался на плечо Робинтона и нежно закурлыкал, стараясь успокоить его. Менолли оборвала рассказ. – Робинтон? – ее голос звучал подозрительно. – Почему Заир так встревожился? – Я беспокоился, – Главный арфист прислушался к звучанию собственного голоса: все правильно, получается так, как и всегда – ровно, с насмешливой интонацией и долей легкомыслия. – Вы же знаете, что это я направил Пьемура в Набол. Так что во всех его приключениях есть и моя вина. – Учитель… – Сибелл укоризненно покачал головой, – углядеть за Паймуром совсем непросто, так что вы тут ни при чем. – Так-то оно так… – вздохнул Робинтон, радуясь тому, что ученики не подозревают о его истинных чувствах, – но все же… – Через пару дней Н'тон привезет его в Цех, так что он сам вам все расскажет. Арфист кивнул. Сожаление и ревность почти ушли. Да, наверное так и должно быть. Он уже привык считать Сибелла своим сыном, чей талант он любовно пестовал на протяжении стольких лет, а потом появилась Менолли. Такая юная, такая одаренная и так непохожая на других девушек… Родители часто ревнуют своих детей к их любви, словно боятся утратить свое влияние на них. «Никаких больше глупостей, – мысленно решил Робинтон. – Ни Менолли, ни Сибелл не должны знать о моих переживаниях. На их пути не должно быть никаких препятствий». Он потянулся к своей гитаре. – Там, на Южном… Не написали ли вы новых песен? – мастер задорно взглянул на учеников.