Объяснение

«Начальнику полиции полковнику Владимирову Сергею Анатольевичу от капитана Савельевой Мирославы Александровны

Заявление Прошу Вас предоставить мне отпуск без сохранения заработной платы с 07 мая по 14 мая по семейным обстоятельствам (в связи с заключением брака). 06 мая Савельева М.А.» Полковник Владимиров судорожно смял заявление. Огромный кабинет покачнулся перед его глазами и будто подёрнулся туманом. Опомнившись, полковник расправил примятую белоснежную бумагу и положил на стол. С усилием сделал глубокий вдох, будто ему не хватало воздуха, решительно подошёл к двери и крикнул: - Сержант! Капитана Савельеву ко мне, срочно! Затем Владимиров вернулся и сел за обширный стол, стараясь заглушить эмоции. Никто из подчинённых никогда не видел его расстроенным, и видеть не должен. Он не мог позволить, чтобы сотрудники видели в нём хоть какую-то слабину. Сорокадвухлетний полковник Владимиров всегда был собранным, уверенным, иногда резким. Порой даже слишком резким, но в его работе иначе нельзя. Серые глаза отливали сталью, и провинившиеся подчинённые побаивались… а некоторые даже до паники боялись встречать этот взгляд, стоя на ковре в кабинете полковника. Его лицо всегда было сосредоточенным, будто Владимиров постоянно погружён в свои мысли. Однако это впечатление было обманчивым: реакция полковника на окружающие обстоятельства была поразительной. Все, кто довольно близко были с ним знакомы, привыкли к этой его особенности, посторонних же людей это зачастую шокировало. В тёмно-каштановых волосах Владимирова уже появилась седина, но это нисколько не старило полковника, а напротив, придавало ему мужественности и какого-то грубоватого обаяния. «Савельева М.А., - прочитал он. – Савельева… пока. Скоро у неё будет другая фамилия… Чёрт…» - Ч-чёрт!!! – крикнул он и громыхнул по столу кулаком. Потом перевёл дыхание и провёл ладонью по лицу, будто пытаясь стереть с него смятение. И как раз вовремя, потому что в коридоре уже раздался стук каблуков Мирославы Савельевой. Два года назад в его отдел перевели старшего лейтенанта Савельеву. Ей было двадцать пять лет, но она была толковым работником, упорной и поистине влюблённой в свою работу. Среднего роста, с длинными тёмными волнистыми волосами и карими глазами, она поначалу вызвала лишь снисходительные улыбки ребят из отдела. Однако девушка с необычным именем Мирослава сумела поставить себя в коллективе, пресекая на корню подтрунивания мужчин, а вскоре показала в деле, что находится на своём месте, и сотрудники стали уважать её. С некоторыми из них она довольно близко подружилась, по ходу дела дав понять, что не потерпит «ухаживаний» не в меру любвеобильных товарищей. Даже известный казанова Литовцев вынужден был отступить, хотя это и ударило по его мужскому самолюбию. Ребята всё-таки оказывали Мирославе знаки внимания, но в пределах приличия (кофе там принести, помочь папки с делами таскать). Все знали, что друзья коротко называют её Мирой, но в отделе прочно прижилось прозвище «Славка», и Савельева не была против. Что же до полковника, то он называл её исключительно «старший лейтенант Савельева», а после недавнего повышения в звании - «капитан Савельева», хотя остальных ребят звал по имени. Вообще, у Савельевой сложились довольно натянутые отношения с полковником Владимировым. Сотрудники думали, что Владимиров проявляет банальный мужской шовинизм, а сама Мирослава за глаза называла его «ледяной глыбой». И даже вздрагивала при упоминании его имени, хотя при личном разговоре с начальником сохраняла невозмутимость. Но никто, никто, кроме самого Владимирова, не знал истинной причины его «неприязни» к подчинённой. С самого первого дня, едва только девушка, стуча каблуками, вошла в его кабинет, полковник навсегда потерял огромную часть своей холодности. Образ карих глаз стал преследовать его повсюду, её голос, даже услышанный издалека, заставлял бешено колотиться сердце, а цветочно-восточный запах духов буквально сводил с ума. Владимиров пытался заглушить в себе это чувство, но все попытки были тщетны. Боевой офицер в прошлом, суровый начальник полиции в настоящем, он не мог справиться с неожиданно вспыхнувшей любовью к молодой девушке. Мирослава была смела и независима, она часто позволяла себе спорить с начальником. Он раздражался, заваливал её работой и дополнительными заданиями к отчётам, но втайне восхищался её сильным характером. Владимиров не мог назвать её по имени, потому что ему казалось, что если он это сделает, его голос тут же отразит всё то, что он испытывает к ней. Чувство к Мирославе со временем становилось всё сильнее и сильнее… и вот – она выходит замуж!.. - Вызывали, товарищ полковник? Ковёр перед столом заглушил громкий стук каблуков. Мирослава стояла перед ним, стройная, прямая, деловая. Волосы уложены в строгую причёску, но несколько тёмных волнистых прядок выбились, обрамляя белое, такое родное для него лицо. - Я ознакомился с вашим заявлением… - начал полковник. Глаза Мирославы померкли, будто затуманились. - И?.. – произнесла она. - Как вы наверное поняли, всё не так просто… - Ну да, с таким лицом не желают счастья в личной жизни! – невесело усмехнулась Мирослава. - Да нет, почему же? - нахмурился Владимиров. – Я желаю вам счастья… Однако вы не задумывались о том, что сейчас не самое подходящее для этого время? - Если задуматься, то время всегда не подходящее. Работы всегда много, от этого никуда не деться. Но работа – это работа, а жизнь – это жизнь. - То есть – работа, это не жизнь? - Это лишь одна её часть. Дело Игнатьева я закончила. Ребята говорят, что недельку они и без меня справятся. Все за меня рады, - при последней фразе на лице Мирославы промелькнула какая-то тень, которую взвинченный до предела полковник не заметил. - Рады… - словно эхо, машинально повторил Владимиров, размашисто подписывая заявление. В груди что-то неприятно сжалось, снова не хватило воздуха, и полковник сделал резкий вдох. – Что ж, поздравляю вас, капитан Савельева. - Спасибо, товарищ полковник, - голос Мирославы прозвучал холодно и напряжённо. - Вы чем-то недовольны? – он удивлённо поднял на неё взгляд. – Я же подписал ваше заявление. - Благодарю вас, товарищ полковник, - тихо ответила Мирослава внезапно дрогнувшим голосом. – Разрешите идти? - Идите. Капитан Савельева повернулась и почти вылетела из кабинета. Снова стук каблуков. Обуреваемый раздиравшими его душу эмоциями, полковник не заметил, что стук этот затих раньше, чем должен был... Просидев с минуту неподвижно, Владимиров достал из ящика стола коньяк, плеснул немного в гранёный стакан, выпил залпом, как воду. А потом запустил ни в чём не повинный стакан в дверь. Раздался оглушительный грохот, осколки рассыпались по полу. Вопреки ожиданиям, легче Владимирову не стало. Вдруг дверь потихоньку открылась и на пороге появилась Мирослава. Под туфлей хрустнул один из осколков. Она посмотрела под ноги, потом перевела удивлённый взгляд на полковника, который в свою очередь смотрел на неё с явным смятением, не зная, как он будет сейчас объяснять свой более чем странный поступок. - Что вам ещё?.. – спросил он резко, внезапно севшим голосом. - Что случилось? – спросила Мирослава. - Ничего. Стакан разбился. - О дверь? - Послушайте… - раздраженно сказал полковник, - идите… замуж! Мирослава прислонилась спиной к стене, словно ей стало трудно стоять. - Я не хочу… - потерянно произнесла она, а глаза заблестели подозрительным влажным блеском. Владимиров изумлённо смотрел на подчинённую: такой он её ещё не видел. - А зачем тогда выходите? Мирослава не ответила. Она нагнулась, подняла один из осколков, понюхала и сказала: - Можно мне тоже?.. Владимиров молча достал из ящика бутылку и два стакана. Мирослава без приглашения села напротив него. В полнейшей тишине полковник налил коньяк. Чокнулись. Выпили. Мирослава закашлялась. - Извините, закусить нечем, - спохватился Владимиров. - Ничего, - Мирослава помотала головой. - Так почему же?.. – спросил полковник. Мирослава молчала, сжимая руки так, что ногти впивались в ладони. Она смотрела в серые недоумевающие глаза Владимирова с отчаянием и каким-то страхом. На секунду зажмурилась, будто собираясь прыгнуть с обрыва, и выдохнула: - Я… люблю вас! А потом вскочила и бросилась к двери. - Мирослава! – крикнул Владимиров, впервые назвав её по имени. Она не обернулась. Тогда он бросился за ней и, догнав как раз посреди кабинета, схватил за плечи, повернул к себе и заглянул в растерянное лицо с мокрыми дорожками слёз. - Что ты сказала?.. - Простите, я… - она попыталась вырваться, но Владимиров вдруг прижал её к себе и поцеловал в губы долгим страстным поцелуем. - Сергей Анатольевич… - выдохнула Мирослава и прижалась лбом к его груди, вдохнув давно уже будораживший её запах одеколона и сигарет. - Мира… - прошептал Владимиров. – Я, наверное, совсем с ума сошёл!.. Это правда? То, что ты сказала? - Конечно правда… Я как только вас увидела… Но вы были такой… такой… - Мирослава совсем сбилась с снова спрятала лицо у него на груди. – А за Макса от отчаянья согласилась выйти. Он простой, понятный, а вы… как мечта несбыточная! - Тебя мой возраст не смущает? – спросил он. Мирослава покачала головой. - Это не важно. Я такого ещё ни к кому не чувствовала. Владимиров прижался губами к её волосам. Дверь распахнулась. - Товарищ полков… о-о-ой! – старший лейтенант Самойлов стоял на пороге кабинета с округлившимися глазами и открытым ртом. - Дверь закрой! – весело сказал Владимиров. - Из-звините… - Самойлов исчез, плотно прикрыв за собой дверь. - Ну вот… теперь весь отдел знать будет, - улыбнулась Мирослава. - И пусть. А заявление очень кстати… Выйдешь за меня замуж? - Да, Сергей Анатольевич! - Анатольевич… - усмехнулся Владимиров. – Поехали ко мне домой. Будем пить на брудершафт. Всю ночь!