Единое

− Могущество медицины необыкновенно, − повторял Рен Боз, как только снова смог говорить. — Мою печень собрали из небольших фрагментов, кожу вырастили заново, кости собрали по крупицам… Мои сосуды залатали, заживили внутренние органы… − в голосе учёного не было ни отвращения, ни боязни, ни даже восхищения — великий физик отдавал дань науке со сдержанным, почти хладнокровным удовлетворением. — Можно сказать, мне подарено новое тело. Эвда Наль, проводившая последние дни в хирургическом санатории вместе с ним, согласно кивнула и добавила, лукаво улыбаясь: − Но вы всё ещё Рен Боз, тот же самый, какой был до всех этих операций. − Верно, − оживился тот, глаза его заблестели в предвкушении очередной интересной темы. — И как по-вашему, почему? − Почему же? — эхом отозвалась Эвда, уже догадываясь, что учёный захочет поспорить с её предложением. Рен Боз всегда был критичен к мнению других — что вовсе не значило нетерпим, − но эта его черта нисколько не вызывала у Эвды ничего, напоминающего возмущение. − Очевидно, мой мозг остался неповреждённым. Как бы абсурдно это ни звучало в данной ситуации, но то, что мой череп остался цел и не смял собой содержимое, можно считать везением. Мои память и сознание уцелели, практически не растеряв деталей. Не представляю, кем бы я стал в ином случае… ведь именно этот орган мы до сих пор не умеем восстанавливать. Одно дело — создать нейронную ткань, и совсем другое — смоделировать весь объём контактов, образовавшихся между клетками в течение всей жизни… Склонив голову набок, Эвда Наль внимательно слушала весь этот занимательный монолог. Решив, что Рен достаточно окреп для споров, она всё же решила дать крохотный толчок шутливой дискуссии: − А может быть, это ваша душа осталась невредимой? Рен Боз посмотрел на неё очень серьёзно. − Душа?.. Да, мы используем это слово… но разве не только лишь для придания речи особого оттенка, экспрессии? Я имею в виду — это понятие не имеет за собой никакой доказательной основы. Вы ведь психиатр, а значит, разбираетесь в биологии лучше меня! − Но ведь известно, что ещё в двадцатом веке люди трудились над компьютером, способным воссоздать человеческую личность, и подобные попытки во все времена оканчивались провалом. − Всего лишь недостаточно развитые технологии! — с горячностью возразил Рен. — У нас до сих пор слишком мало ресурсов для такой масштабной задачи… − И всё же, − продолжила Эвда, − последние исследования показали, что даже точное копирование межнейронных связей не приводит к ожидаемому результату, как будто недостаёт элемента — существенного, но ничем не обнаруживаемого. − Вы считаете это доказательством… теории гештальта? — Рен Боз говорил всё тише, очевидно, потратив последние силы на затянувшийся разговор. — Совокупность деталей по отдельности… не всегда равнозначна… единому целому, которое из них состоит… Окончательно утомлённый, он откинулся на подушку, и Эвда Наль решила прервать их непростую беседу до следующего подходящего случая. − Отдыхайте. И знайте, что наши разногласия лишь формальны, потому что обе теории сойдутся в одном: и ваш блестящий мозг, и вашу душу можно назвать совершенно одинаково. − И как же? — успел спросить физик прежде, чем погрузиться в лечебный сон. − Рен Боз.