Ищу смысл жизни. Любовь не предлагать

Я сидела возле раздевалки и уже минут двадцать ждала Келлера. За это время я услышала столько оправданий по поводу отсутствующей сменки, что можно было бы маленький томик рассказов издать. Особенно мне понравилась история одного мальчугана, класса из 6, не старше, который сказал, что хомяк сделал себе норку в его кроссовках, и он не стал их трогать, потому что, как им сказали на прошлом уроке биологии, лишать животных крова – это антигуманно. Физрук правда историю не оценил и всё равно записал замечание, но за оригинальность похвалил. Эх, достойная смена подрастает. Да где эту заразу носит? Келлер же всегда был пунктуален до чёртиков. Надеюсь, он там хотя бы обыкался! Я уже собиралась звонить другу, когда в дверях появилось нечто в чёрной косухе с какими-то непонятными цепями и заклёпками, рваных джинсах и берцовых военных ботинках, на голове же у него красовался беспорядок, и не сказать, чтобы шибко художественный. Похоже, кто-то с утра просто забыл расчесаться. Присмотревшись получше и опознав в этом детище панк-рока Келлера, я чуть не упала со стула от смеха. - Что дальше? Начнешь ходить в одной и той же футболке неделями и перестанешь мыться? Будешь зажимать эмо в тёмных подворотнях? Келлер изобразил на лице максимальное безразличие и демонстративно промолчал. - Ну, зато теперь все будут тебя холить и лелеять, как-никак один из последних представителей своего подвида, остальные ваши, кажется, ещё в 2007 вымерли. Опять ноль эмоций. Так, не поняла, я для кого тут стараюсь? Вот возьму и уйду к более благодарной публике! Мог бы хоть какую-то колкость в ответ выдать. Ладно, рыжие не сдаются. - Дим, скажи мне, что ты вступил в какую-то секту и это ваша униформа. Ну, или, на худой конец, наркотиками стал торговать. Да что угодно, только не говори, что после слов Фила ты решил сменить имидж! С каких пор тебя вообще стало волновать общественное мнение? Парень немного стушевался: видно, мои слова попали в самую точку. Да уж, приплыли… Может, я чего-то не понимаю в этой жизни? - Пойдем, мы на репетицию опаздываем, - наконец подал голос Дима. - Ты так говоришь, как будто это моя вина. Просто кто-то сегодня слишком долго вертелся перед зеркалом. - Мир, может уже хватит? - Ещё чего. Как говорится: стебала, стебу и стебать буду. До тех пор, пока таракан в твоей голове опять не начнёт бегать в своём колесе. Или как там у тебя мозги работают? Келлер возвёл глаза к небу и направился в актовый зал. Мне же не оставалось ничего, кроме как плестись за ним следом. Ну что за глупость? Почему Дима ни с того ни с сего решил внять словам этого вампирюки? Он ведь даже голос разума – меня то бишь – не слушает! Говорила ему прошлой зимой не идти с мокрой головой на улицу, так нет, потащился же, а потом с ангиной на две недели слёг! Этот бледнолицый явно своё вампирское внушение использует, не иначе. Надо будет, непременно, с этим разобраться, слишком уж всё странно. Что же до самого Фила… Виды на мою тушку у него оказались вполне конкретные: привязать к столбу и поджечь…Понарошку, конечно, ради фотосессии, но кто знает, что там в голове у этого маньяка. Сам же маньяк сообщил, что это нужно ему для городского конкурса на историческую тематику. Как я поняла, за основу он решил взять легенду о ведьмах, которые якобы жили на окраине нашего города лет эдак двести назад, а потом, по приказу властей, все до одной были сожжены. Существует даже их дом, который за отсутствием чего-то по-настоящему стоящего, негласно считается местной достопримечательностью. И, несмотря на то, что, на мой взгляд, историзмом тут и не пахнет, предложение Фила я все-таки приняла. Хотя, честно говоря, ужаса на меня фотограф наводить стал ничуть не меньше, и даже скорее наоборот. - Орехова, пожалей бедного Станиславского: он от твоей игры в гробу извертелся! – По доносившимся крикам, я поняла, что мы дошли до актового зала. – Ты должна быть, а не казаться, понимаешь? Прекрати думать о том, как ты выглядишь, и продемонстрируй мне глубину. - Я демонстрирую! - Ага, как лужа перед нашей школой. Продолжаем с того места, на котором закончили! Попасть под бульдозер имени Верки Сорокиной хотелось меньше всего, поэтому я попыталась слиться со стеной и занять место где-то в середине зрительного зала. До моей партии, кажется, ещё не дошли, поэтому суд Линча мне не грозил… ну, до фотосессии с Филом уж точно. Келлер занял место за звуковым пультом и даже не смотрел в мою сторону. Ну и ладно, пусть обижается сколько влезет, у меня сейчас есть проблемы и посерьезнее. Например, выучить за десять минут слова песни, о которых я напрочь забыла. Верке решительно не нравилось абсолютно всё, что мы делаем. Начиная от качества актёрской игры и заканчивая тем, как мы дышим. И это вовсе не художественное преувеличение: Сорокина налетела на бедного Меркуцио за то, что он слишком часто вдыхает и из-за этого делает неправильные смысловые пауза. По выражению лица актёра было видно, что даже к своему будущему убийце он питает больше теплых чувств, чем к Верке, и с удовольствием бы наслал чуму на неё, а не на «оба дома». Когда все уже были на пределе, Сорокина решила, что, возможно, хотя бы костюмы помогут нам вжиться в роли и отправила всех переодеваться. Но мы были рады даже такой передышке. Я всё понимаю: для Веркиного поступления очень важен этот спектакль, но, если она не прекратит упорствовать, то до своего мы точно не доживём. Надевать платье с корсетом я отказалась наотрез. И пусть это единственный наряд, который создаёт впечатление, что у меня есть грудь, в нём не то, что петь, говорить невозможно! Благо, на сцене мне нужно быть совсем недолго, поэтому в отношении костюма можно было и покапризничать – у актёров такой свободы выбора не было: вся одежда шились специально по их меркам. Театр был гордостью нашей школы, поэтому к постановкам подходили со всей серьёзностью, но и бюджет у них был немаленький. Все уже переоделись и вернулись в зал, а я всё ещё мучилась с хитроумным украшением, которое ни в какую не соглашалось застёгиваться на моей шее. Ну не умею я одеваться на ощупь, а темнота была такая, что хоть глаз выколи. Чёрт бы побрал эти дурацкие лампочки, которые постоянно перегорают! За моей спиной раздалось какое-то шуршание. Так, если тут ещё и мыши водятся, то я официально заявляю, что моя сценическая карьера окончена. Чьи-то руки мягко опустились на мои плечи, и я дернулась от неожиданности. Можно было бы начать голосить, спрашивать, кто это, но запах этого парфюма, которым уже провоняла вся наша парта, я бы не спутала ни с чем. - Испугалась? – голос Матвея тихий, обволакивающий. - Вот ещё. У тебя руки холодные. Я попыталась высвободиться, сделав шаг вперёд, но мне не дали, ещё ближе притянув к себе. Я почувствовала, как указательный палец Матвея плавно скользит по моему позвоночнику, и от этого почему-то дышать стало ещё сложнее, чем в корсете. Ну и кто меня дернул выбрать платье с открытой спиной? - Матвей, что ты делаешь? – не сказала, а скорее выдохнула я. - Помогаю тебе надеть медальон. – Он насмешливо выдохнул, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Я потянулась рукой к шее. А ведь действительно застегнул. Матвей легко схватил меня за запястье и заставил развернуться. Из-за освещения я не могла чётко видеть черты его лица, лишь их очертания, но и этого было достаточно. Парень положил мою руку себе на грудь и накрыл её своей. Он наклонился так, что наши лица оказались слишком близко друг к другу. Репетиция уже началась, и говорить можно было только шёпотом, потому что костюмерная находилась прямо за сценой. Хотя лично меня охватило такое оцепенение, что я была не способна ни говорить, ни вообще что-либо делать. - Знаешь, сердце – очень глупый орган. Кажется, это именно из-за него каждый день перед сном я вижу одну рыжую вредину. Его низкий голос звучал немного хрипло и сбивчиво. Я бы даже сказала: идеально хрипло и сбивчиво. - Переигрываешь, – произнесла я с холодным безразличием. Вот только ради этой фразы мне пришлось собрать все силы. Парень на удивление легко отстранился, и я смогла увидеть на его лице насмешку. - Да брось, я был хорош, признай, ты почти растаяла. Было обидно. И вовсе не за себя или за какие-то мои поруганные чувства, которых и в помине не было. Не хотелось признавать, что Келлер был прав насчёт Матвея. После нашей совместной работы над докладом мне всё меньше и меньше хотелось в это время, однако сейчас точки были расставлены над всеми буквами алфавита. - Мне кажется, тебе пора на сцену. Может, хоть Орехова оценит твои кривляния. Дважды повторять не пришлось. Как только я перестала вестись на уловки Матвея, он тут же потерял ко мне всякий интерес. Не понимаю, почему я испытывала такое разочарование. Идиотская привычка думать о людях лучше, чем они есть на самом деле. Подождав ещё немного, я вернулась в зал. Ко мне тут же подлетел Келлер. Ещё бы, наверняка же видел, за кем я выходила из костюмерной. С этого станется. - Как-то долго ты платье надевала. - Дим, ты мне вроде бы в няньки не нанимался. - Мирослава, не заставляй мой седалищный нерв нервничать! - Как мило, ты беспокоишься о душевном спокойствии собственной задницы. - Вот почему ты всегда так реагируешь на попытки позаботиться о тебе? - А ты? – Я попыталась немного упорядочить анархию, творившуюся у него на голове, но Келлер недовольно отодвинулся. - Да что тут такого? Решил немного изменить стиль, ну и что с того? Я же не голый в школу пришёл. - А то, что ты слушаешь слова какого-то шизика, которого видишь второй раз в жизни. Да он сам – это ходячее воплощение «Сумерек»! Дим, ты отлично выглядел. И это я говорю не как сестра или подруга. - Конечно, как от сестры или подруги я бы от тебя комплимента до самой смерти не дождался. – Парень тепло улыбнулся. Ну, слава Богу, если Келлер вновь шутит, значит, мир ещё не совсем сошёл с ума. - Пообещай мне, что завтра ты снова станешь похож на человека. Иначе, клянусь, я затащу тебя на одну из передач, где сначала перетрясут всё твоё грязное бельё – в прямом и переносном смысле – а потом под восторженные аплодисменты зала заставят напялить что-то ещё более кошмарное. Келлер весело засмеялся и притянул меня к себе. В Диминых объятьях было так хорошо и уютно, что все мелкие проблемы сами собой отходили даже не на второй, а на третий план. Я готова была сидеть с ним так часами, как в детстве, но долг звал идти на сцену. Причём звал голосом разгневанной Сорокиной. Из школы я выходила измученная и истощенная, потому что после этой адской репетиции нам пришлось отсидеть ещё целых три урока. Хотелось просто прийти домой, залезть под одеяло и закуклиться. Надеюсь, мама ещё не вернулась с работы и мне никто не будет промывать мозги насчёт подготовки к экзаменам, а точнее её полного отсутствия. Проходя мимо курилки, я заметила стоявшего там Матвея. Он ещё и курит? Да уж, с таким характером и набором вредных привычек он мог бы быть и посимпатичнее. И что в нём только мои одноклассницы находят? Однако, присмотревшись получше, я поняла, что Матвей не курил, а с кем-то разговаривал. Да это же Антон! Но моя челюсть окончательно устремилась в объятия пола, когда новенький достал из своего кармана кошелёк, отсчитал какую-то сумму и передал её этому козлу. В моей голове с невероятной скоростью начал складываться паззл. Что объединяет этих двоих? На моей памяти они пересекались всего один раз на Димином дне рождении, да и то – при мало приятных обстоятельствах. Неужели это Матвей всё подстроил, и Антон подмешал мне что-то по его указанию? Я бы с удовольствием приняла любую другую версию, но на ум больше ничего не приходило. Может, и в детских сказках рыцари платили драконам, чтобы те украли принцесс, а потом просто приходили на готовенькое и строили из себя крутых и храбрых? Вполне жизнеспособная теория, между прочим. Действительно, какой уважающий себя дракон стал бы питаться этими костлявыми орущими барышнями? Гораздо логичнее было бы украсть, например, упитанного мясника со всей его мясной лавкой. Вот только Матвей был вовсе не рыцарь, а я уж тем более не принцесса… Стоп. Что если он вообще не собирался меня спасать, а просто сам хотел воспользоваться положением? Смысла и дальше гадать я не видела – легче было спросить у него самого. В тот момент Матвей как раз заметил меня и быстрым шагом направился в мою сторону. - Следишь? – На губах ехидная ухмылка. - За что ты заплатил Антону? - Напомни-ка, почему я должен отчитываться перед тобой? - Матвей, как всегда, чувствовал себя полным хозяином ситуации. А чего я, собственно, ожидала? Что он выложит мне всю подноготную с чеками, квитанциями и схемами своих коварных планов? Однако почему-то именно после этой фразы мне всё стало ясно. - Знаешь, после каждой нашей встречи я думаю, что дальше падать уже некуда. Но ты не перестаешь меня удивлять.