Ищу смысл жизни. Любовь не предлагать

- Ну да, я идиот, признаю! Напился, ляпнул сгоряча, не подумав. Мира, открой,и я тебе всё объясню. - Эй, там, за дверью, включите следующий трек, пожалуйста, этот я уже слышала. Так, стоя по разные стороны баррикад, точнее, входной двери моей квартиры, мы перекрикивались с Келлером уже добрые десять минут. - Я, наверное, сотню раз перед тобой извинился, что мне ещё сделать? Мир, я твой брат и ты прекрасно знаешь, что рано или поздно, мы всё равно помиримся. Открой… - О, надо же, манипуляции кровным родством – это уже что-то новенькое. - Я всё равно отсюда никуда не уйду, пока ты меня не впустишь. Послать Келлера на экскурсию в отдалённые таёжные земли мне не дал какой-то странный звук, доносившийся явно из не менее отдалённых концов моей квартиры. Пришлось, воззвав к помощи предков, напрячь всю свою родовую память, чтобы вспомнить, что он означает. Похоже, звонил телефон. Домашний… - Алло, - как-то неуверенно выдала я, прикладывая к уху этот музейный экспонат. - Славочка, здравствуй, - на том конце провода раздался бодрый голос бабы Вали, моей соседки по лестничной клетке. Только ей было позволено называть меня этим треклятым «Славочкой». - Здрасьте, баб Валь. Вам мешает это крикливое существо под дверью? Не волнуйтесь, сейчас я его прогоню… Эту женщину я любила горячо и искренне, потому что она фактически заменила мне бабушку, которая умерла, когда мне было всего три года. А ещё баба Валя, прошедшая всю войну, рассказывала порой такие истории, что голливудские продюсеры душу бы за их экранизацию продали. Я по-настоящему восхищалась этой женщиной, которая в свои немного-за-пятьдесят, а по факту уже девяносто, соображала лучше, чем большая половина моих одноклассниц. - Нет-нет, не нужно, - засуетилась она. – Я просто смотрела свой сериал и тут услышала мужской голос. Выглянула, а там Димочка с букетом стоит, до тебя докричаться силится. Вот я и решила, что у тебя поинтереснее сериала будет. Рассказывай, что там у вас произошло. - Ох, баб Валь, так всего и не расскажешь на трезвую голову… В смысле по телефону. Но слово не воробей: вылетит – не зажаришь. Да и глухотой моя собеседница, несмотря на свой возраст, не страдала. Вот по Алёшке Баталову в молодости –страдала, а глухотой – нет. - Так заходи как-нибудь на чай, заодно и расскажешь. А то совсем бабку позабыла… - Экзамены… - виновато протянула я отмазку, которая беспроигрышно срабатывала на протяжении всего этого года. – Но я обязательно до Нового года заскочу! - Правильно, учись. А Димку всё же пусти, заморозишь парня. Мы ещё какое-то время поперемывали Келлеру косточки, пока это «крикливое создание» не взялось за старое. Пришлось всё же запустить его. - Добро пожаловать в бордель имени Мирославы! – торжественно поприветствовала друга я. – Чай, кофе или сразу в койку? Дима недовольно поморщился, как аристократ, в обществе которого заговорили о чём-то, кроме выдержки алкогольных напитков и поэзии. - Мир, мне, правда, очень стыдно. - Ага, а розы ты притащил, чтобы на могилку положить, ежели я тебя всё-таки укокошу? - Почему? – неподдельно удивился Кллер, вручая мне букет. - Потому что чётное число только покойникам дарят! Да уж, король ухаживаний, трудно же будет с такими знаниями теории тебе девушку-то найти. - Да, похоже, что и не понадобится… - Дима сказал это с таким лицом, будто у него и правда кто-то умер. И я сразу же поняла: разговор предстоитсерьёзный и долгий. Решив, что под такое дело нужно что-нибудь покрепче, я кинула Келлеру в чашку сразу три пакетика чёрного чая. Хватит с него алкоголя. Такими темпами с ним и наедине не останешься: везде белочка сопровождать будет. - Ладно, рассказывай, горе ты моё луковое. И Келлер рассказал. Вывалил всё, как на духу. Поразительно спокойно и с какой-то мазохистской объективностью, как будто наслаждаясь процессом самобичевания. Однако я видела, как тяжело ему давалась каждая фраза. Оказывается, давным-давно в параллельной реальности, в которой Матвей и Дима ещё были лучшими друзьями, а не пытались поубивать друг друга при первой же встрече, Келлеру начала нравиться их одноклассница Катя. По крайне мере это было именно то, что он сказал Матвею. Вернидуб же, возомнив себя потомственной свахой в десятом поколении, захотел свести ребят и начал всячески подначивать Диму, подталкивая его к активным действиям. Но вскоре осознав, что Келлер его советам не внемлет, продолжая по какой-то непонятной причине строить из себя пассивную амёбу, Матвей решил создать конкурентную среду, чтобы всё-таки расшевелить друга, и начал ненавязчиво ухаживать за девушкой. Собственно, в этом месте научное сообщество должно поставить под сомнение существование логики у мужчин, но не будем отклоняться от темы. Вскоре этот Бермудский треугольник оказался в полном составе на грандиозной попойке в честь Катиного дня рождения. Первая часть мероприятия прошла в довольно штатном режиме. Ребята пили, пели под гитару, веселились, а Матвей прямо на глазах у Келлера флиртовал с виновницей торжества. Всё это длилось до тех пор, пока Дима не дошёл-таки до нужной кондиции и не пригласил этого белобрысого Казанову выйти на улицу, чтобы «подышать воздухом». Матвей полагал, что его ждёт небольшое выяснение отношений, но вместо этого Дима завёл какой-то философский разговор ни о чём, в середине которого взял и… поцеловал парня. На этом месте рассказаКеллер взглянул на меня с какой-то горькой полуусмешкой. Я же старательно делала вид, что в данной информации нет ничего особенного, мне ведь каждый день лучшие друзья в своей нетрадиционной ориентации признаются, да. Убедившись, что театральных возмущений не последует, он с облегчением продолжил. Матвей, явно не рассчитывавший на такой поворот, не придумал ничего лучше, кроме как пару раз хорошенько врезать уже бывшему лучшему другу и в срочном порядке покинуть вечеринку. Примечательно, что Дима умудрился потом так напиться, что ничего из этого просто-напросто не помнил на утро. А появившиеся синяки он благополучно списал на падение с кровати во время сна. Через несколько дней Келлер узнал от классной руководительницы, что Матвей уехал учиться в Америку. Вернидуб старший давно хотел отправить сына за границу, чтобы отгородить его от дурной компании, с которой тот связался, но парень всегда был категорически против, а тут неожиданно согласился. Дима поначалу бесился, обвиняя бывшего друга, который даже не удосужился попрощаться, в эгоизме и остальных смертных грехах. А увидев, что после отъезда парня, Катя стала больше походить на тень, а не на живого человека, он окончательно убедился в том, что Матвей является воплощением вселенского зла. Однако тогда Келлер ещё не знал, что девушка, уже который год сходившая по нему с ума, расстроилась вовсе не из-за переезда Матвея, а из-за того, что она увидела с балкона в ночь празднования, став невольным свидетелем их уличного ран-де-ву. Об этом, как и о многом другом из Диминой истории, ему рассказал Матвей. Собственно, этот откровенный разговор меду ними и стало поводом для дракиперед спектаклем, потому что Келлер, на протяжении долгого времени отгонявший от себя любые мысли о возможности симпатии к человеку того же пола, отказался верить словам бывшего друга. Бал же во всех смыслах стал для Димы переломным моментом. Именно на нём Келлер решился посмотреть правде в глаза. Сразу после того, как назвал меня шлюхой. Видимо, пощёчина запустила мыслительные процессы в его голове, потому что Келлер всё-таки набрался сил и признался себе, а заодно и мне, в том, что ему нравится Фил. На этом признании Келлер завершил свою историю, и воцарилось гнетущее молчание. Наверное, если прислушаться, то можно было бы услышать, как работает процессор у меня в голове, переваривая информацию. Дима при этом тщательно старался не смотреть в мою сторону. - Ладно, - осторожно протянула я, - можно мне только уточнить одну вещь: Матвей ведь не… - Гей? Нет. – Дима отрицательно покачал головой. - Фуф, отлегло, – я картинно приложила руку к груди. – Нет, ты не подумай, я ничего не имею против нетрадиционных отношений, толерантность и всё такое, но в данной конкретной ситуации у меня глубоко корыстный интерес. - Всё-таки влюбилась в Матвея? - Хочешь предложить консультацию по поцелуям? После моей фразы Келлер как-то резко помрачнел. - Так, сразу предупреждаю: мы не будем вместе ходить на шоппинг и обсуждать парней. То, что я тебе рассказал, ровным счётом ничего не меняет. И да, никаких шуточек на эту тему. - Что, совсем никаких? Даже про голубую лагуну? - Даже про верхнюю и нижнюю полку в поезде. - Нет, ну это уж совсем произвол, никакого простора для моего сарказма. Если бы я вдруг стала лесбиянкой, то ни за что бы с тобой так не поступила. Щеки Келлеразапылали огнем от смущения. При этом его побледневшее лицо было невероятно серьезным. Вероятно, такая серьезность объяснялась сложными математическими вычислениями того, сколько лет ему дадут за мое убийство, если я отпущу ещё одну едкую фразочку. Решив поберечь нежные чувства друга и собственное благополучие, дальнейшее прощупывание почвы я продолжила предельно деликатно: - А Фил это… Ну, в курсе твоих чувств к нему? - Конечно нет, с ума сошла? Об этом вообще никто, кроме тебя не знал и никогда не узнает. - Это ещё почему? – абсолютно искренне удивилась я. - Во-первых, я практически уверен, что он традиционной ориентации. Во-вторых… - Келлер, блин. Что у тебя за вкус на мужиков такой кривой? - Кто бы говорил вообще, - усмехнулся парень. От этих слов я почему-то рассмеялась. Очевидно, напряжение внутри нас достигло уже такого предела, что срочно требовалась разрядка. Дима улыбнулся и, кажется, тоже немного расслабился от осознания того, что всё самое страшное уже сказано. Да уж, как-то много потрясений для одной меня за последнее время. Привычный мир не то, что встал с ног наголову, он решил ещё и брейк-данс в такой позе потанцевать. Хотя, признаться честно, откровение Келлера казалось мне удивительным лишь поначалу. К концу его истории я даже испытала какое-то внутреннее облегчение, будто бы разбросанные в моем сознании обрывки мыслей после небольшой встряски резко встали на свои места. Наверное, глубоко внутри я догадывалась о чем-то подобном, но невероятность предположения не давала ему оформиться в какую-то конкретную мысленную оболочку. - Мир? – голосКеллера, в котором звучала некоторая робость, прервал мои размышления. - Чего? - Мир? – зачем-то повторил он. - Чего? – я решила поддержать непонятный тренд попугайских повторов. - Я имею в виду: мы помирились? - А-а-а… - глубокомысленно отреагировала я. Надо будет глицинчика что ли попить на досуге, а то моя мозговая деятельность такими темпами загнется также стремительно, как все комнатные растения в нашей квартире. - Само собой. Но считаю необходимым выразить глубокое разочарование ситуацией от лица всего нашего женского рода. В очередной раз убедилась, что вы, красивые мужики, как красивое нижнее белье – предназначены для того, чтобы мы вами любовались, и при этом совершенно не пригодны к практическому использованию. Ответом на мои философские изречения стал жалобный мявк непонятно откуда. Вскоре из-под одела, лежащего на незаправленной кровати, вылез черный комочек шерсти. Комочек мяукнул ещё несколько раз, окончательно узаконив тем самым свое участие в дискуссии. - Видишь, Война со мной полностью согласна, - я глуокомысленно возвела палец к потолку. - Мне кажется, она просто хочет есть. - В таком случае с ней полностью согласна я. Пойдем на кухню, я что-нибудь приготовлю. - Может лучше не стоит? – Дима с тревогой посмотрел на кухню, памятуя о том, сколько сковородок и кастрюль полегло на том поле боя. Я сурово уставилась на друга. Если с его любовными предпочтениями я смирилась, то на гастрономические мне было глубоко плевать: как говорила мама, ешь, что дают. И вообще талантливый человек, а я, несомненно, себя к таким причисляла, талантлив во всем! Собственно, об этом я и сообщила всем недовольным. - Да, портить кухонную утварь у тебя определенно получается очень талантливо, - съехидничал Келлер. - Ладно-ладно, не смотри на меня так, я-то потреплю, но хоть животное пощади! - Черт с вами, - плюнула я, - закажем пиццу и купим кошачий корм. Но что из этих деликатесов достанется тебе, будет зависеть исключительно от твоего поведения. Сказанное было исполнено, и остаток дня мы провели той же, теперь уже дружной компанией. При этом Келлер и маленький усатый чертенок явно нашли общий язык, потому что разлучить их на протяжении всего этого времени было просто невозможно. Но, как говорится, ты можешь забыть про аллергию, а вот она про тебя всегда помнит. Именно поэтому домой Дима отправился с насморком и красными вампирскими глазами. Да, к слову о вампирах. Отправив Келлера восвояси, я первым делом взяла в руки телефон, чтобы детально проанализировать все социальные сети Фила на предмет его ориентации. Может хоть личную жизнь друга устрою, если со своей не получилось. Носталкер из меня оказался так себе, потому что ничего конкретного мне выяснить не удалось. Судя по фотографиям, полгода назад Фил встречался с какой-то известной моделью. Но ведь и Келлер с кем только не встречался, это ни о чем не говорит. Как и тот факт, что в ленте Фила была целая куча фотографий красивых девушек. Он же фотограф, в конце концов. Однако получить еще хоть немного ответов мне всё-таки хотелось, поэтому пришлось последовать примеру главной героини одной известной книги: поборов свою гордость и предубеждение, написать Матвею. Не знаю, что нового он мог мне рассказать, но в тот момент мне почему-то очень хотелось его увидеть. Единственное оправдание этому я видела в том, что мне физически требовалось с кем-тообсудить всю неразбериху последних недель, потому что справиться в одиночку с этим мне было уже не под силу. И, конечно, по иронии судьбы, единственным человеком, с которым я могла об этом поговорить, оказался Матвей, потому что только он был в курсе всего происходящего. Несмотря на то, что время близилось к полуночи, на мое сообщение с предложением встретиться для важного разговора парень ответил почти сразу и с максимальной лаконичностью – просто попросил назвать место. Поступив своим обычным образом, а именно не подумав, я написала адрес своего дома. Мысль о том, что неблагоразумно оставаться в квартире наедине с человеком, отношения с которым у нас очень сомнительные, пришла ко мне в голову тогда, когда менять что-либо было уже слишком поздно. Пришлось срочно что-то придумывать. Может, просто поговорить с ним во дворе? Нет, тоже плохая идея, кто-нибудь наверняка потом любезно сообщит маме, что ее дочь посреди ночи шаталась с каким-то парнем. И ведь таких деталей ещё добавят, что я потом даже ацетоном свою репутацию не отмою. То, что у нас не дом, а анонимное собрание сплетников и фантазеров, страдающих при этом бессонницей, было выявлено мной эмпирическим путем. За неимением других вариантов ярассудила, что в сложившейся ситуации крыша – это лучшее место дляпереговоров подобного формата. Нет, ну а что? Свежий воздух, природа, да и при неблагоприятном исходе всегда можно отправить собеседника в свободный полет. Короче говоря, уйма преимуществ. По лестнице мы с Матвеем поднимались молча. К слову, пеший маршрут по бесконечному числу ступенек многоэтажного доматоже нельзя занести в список моих удачных идей. Но, во-первых, мне определенно не хотелось находиться с этим человеком в замкнутом пространстве лифта. А во-вторых, это отличная тактика, чтобы измотать противника. Хотя, когда мы наконец добрались до места, измотанной из нас двоих была явно я, а не он. Черт, надо было раньше вспомнить, что, в отличие от меня, некоторые люди всё же занимаются спортом. - Так о чем ты хотела со мной поговорить? – осведомился Матвей своим низким бархатным голосом. Сделав вид, что меня невероятно увлекает звездное небо, я на самом деле прилагала все усилия,чтобы отдышаться, потому что оставшегося в моих легких воздуха вряд ли бы хватило на связный ответ. Наверное, выброшенная на берег рыба ощущает себя примерно так же, как я после этого подъема. Да уж, романтика, что тут скажешь. Хотя, надо отдать должное, небо было действительно невероятно звездное, как будто бы на дворе был август, а вовсе и не середина осени.Зато холод был вполне осенний, поэтому, чтобы не заболеть,пришлось всё же застегнуть надетую поверх свитера кожаную куртку. Окончательно придя в себя, я заметила, что Матвей, облокотившись на бетонное сооружение непонятной постройки, молча и с интересом за мной наблюдает. Хотя, возможно, он просто решил, что лишний раз лучше не беспокоить сумасшедших на такой высоте. - Дима мне все рассказал, –попыталась хоть как-то завязать диалог я. - О том, какой я мудак? – насмешливо ответил Матвей. - Об этом он мне рассказал уже давно и не раз. Сегодня же он поведал мне полную историю ваших взаимоотношений. - В таком случае, что ты сейчас хочешь услышать от меня? – голос парня звучал вызывающе. В темноте мне даже показалось, что его брови при этой фразе надменно изогнулись. - Черт подери, Матвей, ты можешь хоть пять минут побыть нормальным человеком и ничего из себя не строить? Биполярность твоих настроений, конечно, крайне увлекательна, но очень утомительна. Парень неопределенно хмыкнул, неспешно порылся в кармане и что-то оттуда достал. Щелчок, и темноту озарил яркий огонек зажигалки. Он медленно закурил, глубоко затянувшись. Наконец, выдохнув серое облако сигаретного дыма, он устало произнес: - Ладно, что ты хочешь узнать? Задавай вопрос – я отвечу. - Вы с Димой сейчас ненавидите друг друга? - У меня нет к нему ненависти. Но, как ты понимаешь, обстоятельства сложились так, что из-за ряда недопониманий после моего возвращения мы не могли нормально общаться. - Но почему ты вообще тогда просто уехал, а не попытался его поддержать? - Скажем так, ситуация была не очень стандартная, чтобы знать очевидные способы ее решения. Я посчитал, что так будет лучше для всех, тем более отец на этом давно настаивал. Мы в любом случае не могли на тот момент продолжить общение, потому что оба знали правду, но Дима был не готов её признавать, а я не готов был ему в этом подыгрывать. Я решил, что мой отъезд даст ему возможность спокойно во всем разобраться, но этого не произошло. Именно поэтому перед спектаклем я решил с ним честно обо всем поговорить. Во время рассказа у парняв районе скулпериодическивыступали желваки, свидетельствующие о том, что не обо всем израссказанного ему приятно вспоминать. При этом спокойный ровный голос Матвея странным образом обволакивал меня. Его расслабленная поза была словно свидетельством какой-то внутренней уверенности, которая очень подкупала и располагала. В один момент я обнаружила, что слушаю его слишком завороженно, будто меня кто-то загипнотизировал. Поэтому, желая отогнать от себя это наваждение, я решила вставить колкость: - Да уж, ты умеешь выбирать подходящее время. - Да ладно, если бы не наша драка, в тот день всё прошло бы скучно, особенно спектакль, - Матвей усмехнулся, в очередной раз затянувшись сигаретой. - Не думаю, что скучно, но света софитов ваши фонари под глазами точно добавили. - Мне кажется, ты хотела откровенно поговорить, а не соревноваться в остроумии. Но если… - Нет, ладно, прости, давай продолжим, - я не дала ему договорить, потому что сама почувствовала, что мои замечания были не совсем уместны и справедливы. Просто в какой-то момент непривычная искренность нашего разговора начала меня пугать, и я решила, как обычно, ощетиниться. Хотя сама же именно этого и хотела… Господи, неужели у меня тоже биполярка? - Почему ты решил вернуться в Россию именно сейчас? - Я вообще не собирался уезжать надолго, максимум на полгода. Но обстоятельства вынудили задержаться. - Обстоятельства – это отношения? - Тебе не кажется, что ты уже задаешь вопросы, которые не касаются Димы? – на губах Матвея заплясала лукавая ухмылка. – Но нет, не из-за отношений. Я резко смутилась. А ведь он был прав, меня интересуют вопросы вовсе не имеющие отношения к Диме. И, кажется, уже давно. Тем не менее, его последний ответ почему-то принес мне облегчение. Матвей опять закурил, а я всё сильнее начинала испытывать чувство неловкости. Нужно было срочно искать выход из ситуации. - Как-то холодно стало. – В качестве подтверждения я поежилась, намекая на то, что пора завязывать с ночными разговорами. Вместо того, чтобы поддержать мою игру, Матвей зажал в губах сигарету, и сделал какой-то жест, который я не разобрала в темноте. Что именно произошло, я поняла только тогда, когда мне на плечи опустилось что-то теплое. Оказалось, что подойдя, он накинул на меня свое пальто. Из-за чего мы стояли теперь друг перед другом на слишком близком расстоянии. Всё произошло настолько неожиданно, что мое дыхание участилось, а сердце забилось быстрее. Пауза затянулась. Нужно было что-то делать. А всё, что я могла – это наблюдать за сигаретой, тлеющей в его губах. Всю жизнь до этого момента презирала курение. Но кто знал, что оно может выглядеть так маняще. - Я хочу попробовать. Из-за отсутствия контекста фраза прозвучала абсолютно двусмысленно, но Матвей, как-то понял, что я имею в виду. Он протянул мне свою недокуренную сигарету. Когда я брала её, наши пальцы соприкоснулись всего на миг, но в это мгновение у меня внутри всё резко замерло. Этот невинный жест оказался неожиданно очень интимным. Воздух между нами стал осязаемым, потому что в нём витали какие-то смыслы, понятные только нам. Я затянулась и тут же закашлялась. - Ты просто неправильно это делаешь, - улыбнулся он. Его улыбка была настолько искренней, не похожей на обычные фальшивые ухмылки, что я опять не могла найти, что сказать. - Я научу, - он сделал шаг ко мне, из-за чего наши лица оказались буквально в паре сантиметров друг от друга. - Закрой глаза. А через три секунды сделай ртом глубокий вдох. Тембр его голоса был настолько мерный и успокаивающий, что я безропотно повиновалась. Раз. Два. Три. Делая вдох я почувствовала, как его губы осторожно коснулись моих, а в легкие стал поступать сигаретный дым. Кашля уже не было, и я выдохнула. А после этого был самый нежный и искренний поцелуй. С легким привкусом табака.