Ищу смысл жизни. Любовь не предлагать

Я неслась по школьному коридору, безбожно опаздывая на первый урок. Собственно, опоздание - событие крайне непримечательное и не должно волновать уже матерых, казалось бы, одиннадцатиклассников, если бы не одно но: Анна Вадимовна опоздавших не любила. Вернее - не любила она вообще всех людей, но подвид непунктуальных ненавидела особенно рьяно, с присущей, наверное, только учителям истории изощренной жестокостью и коварством. - Рыжая! Чей-то оклик не заставил меня прервать свой жизнеспасительный марш-бросок. Мало что ли ходит людей с таким цветом волос? Во время урока. По безлюдному коридору... Я всё-таки остановилась. Ко мне не спеша, уверенной походкой шёл никто иной, как Дмитрий Келлер - голубоглазый шатен, капитан школьной баскетбольной команды, отличник, душа компании и, по совместительству, мечта всей женской половины школы. Ну что, уже представили нас целующимися на закате где-то в районе последней главы? Забудьте, потому что... - Только не говори, что ты так несешься на первый урок? - Парень лениво закинул за плечо чёрный рюкзак, всем своим видом показывая, что «торопиться» не входит в его ближайшие планы. - С этой минуты ты мне больше не сестра. Я официально тебя разжаловал. Мне стыдно, что у нас есть общие хромосомы... Хоть и двоюродные. В любое другое время я бы всенепременно оценила эту проникновенную тираду, но в тот момент мой инстинкт самосохранение вовсю визжал о том, что если я не потороплюсь на историю, то он за себя не ручается. Поэтому я решила деликатно уточнить: - Келлер, у тебя что, линия жизни по локоть? Парень изумленно взглянул на меня, по достоинству оценив мои коммуникативные способности. - Рыжая, не разводи панику. И пойдем уже. Дима взял меня за локоть и потащил за собой в неизвестном направлении, в то время, как я почти что цензурно выражала свои недовольства. Настроение вообще с самого утра обитало ненамного выше плинтуса, и даже не потому, что сегодня был понедельник... Хотя нет, это всё же было основной причиной, но стоит отметить, что соседская дрель в шесть утра тоже внесла свою лепту. Вдруг Келлер резко остановился, не додумавшись отпустить мой локоть, отчего меня дернуло назад, а устоять на ногах удалось исключительно чудом. Не обратив на это ни малейшего внимания, парень с серьёзным выражением лица дотронулся ладонью до моего лба и через пару мгновений спросил каким-то странным полузагробным голосом: - Ты кофе утром забыла выпить? - Нет, а что? - порядком опешив, неизвестно зачем соврала я. Ну, просто это как-то странно, когда такое определяют по твоему лбу. - Значит, всё-таки забыла. - Дима, ни сказав ни слова, пошел в направлении столовой, так и оставив меня стоять в полном непонимании. А через каких-то пять минут мои пальцы уже обжигал пластиковый стаканчик с кофе. Хотя, зная Михал Михалыча - так все ученики ласково называли кофе-аппарат - вместо моего любимого напитка в стаканчике вполне могло оказаться что угодно: кипяток, чай, молоко, мелочь. Одним словом - фантазия этой машины была безгранична. - Не знаю, как бы общался с тобой, если бы люди не изобрели кофеин. Наверное, это единственное, что делает тебя по утрам вменяемой. Ты пей, пей, не отвлекайся. За-ши-бись. Откомплементили с утра пораньше. На оригинальный ответ меня не хватило и я, буркнув что-то нечленораздельное, начала разглядывать стаканчик с видом человека, впервые увидевшего такой привлекательный кусок пластика. Пары глотков было достаточно, чтобы я погрузилась в своеобразную кофейную эйфорию, а очнулась уже перед актовым залом, совершенно не заметив, как мы поднялись на третий этаж. Может, и правда действует? Пока я хотела спросить, что мы тут забыли, Келлер направился к сцене, на которой пять человек расследовали преступление, а сам преступник периодически выглядывал из-за кулис и уточнял что-то по тексту, раздражая тем самым остальных актеров, во взгляде которых явственно читалось, что ещё чуть-чуть и кто-то будет расследовать уже настоящее убийство. - Я её привел. Угадайте, кто после этих слов чуть не поперхнулся кофе? Вообще-то никто, но если бы он у меня остался, то обязательно бы поперхнулась. - Чудненько, теперь смотри, чтоб не сбежала, - раздался голос из зрительного зала. Присмотревшись, я увидела, что раздавала команды незабвенная Верка Сорокина - суровый столп, на котором держались все школьные мероприятия, а в остальное время просто веселая и общительная девчонка. Почему-то, она всегда ассоциировалась у меня с предводителем какой-нибудь демонстрации: помимо лидерских качеств, Вера обладала ораторским голосом, да и в силу своей комплекции - Сорокина была, как говорится, девушкой в теле («в теле бегемота» обычно добавляла сама предводитель демонстрации) - вызывала в людях восхищение и желание вытянуться по струнке. - Короткова, это что ещё за игра?! После снотворного должна уснуть ты, а не зритель! Да сколько можно его пить? Вот, так хорошо, теперь падай. Не будешь? Ладно, не падай, но тогда я бы на твоём месте не была так уверена, что таблетки - это аскорбинка, а не настоящее снотворное... Молодец, Короткова! Я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни, поэтому решили незаметно ретироваться. Стоит ли упоминать, что моё стратегическое бегство пресекли одним суровым окликом. - Мирослава, ты будешь петь на школьном юбилее, - в голосе Сорокиной не было даже намека на вопросительные нотки. Нет, можно мне всё-таки поперхнуться вымышленным кофе? И, вообще, как объяснить людям, что в моём случае восемь лет музыкальной школы, ровным счётом, ничего не значат? Я бы могла, конечно, вспомнить жутко баянистую и настолько же несмешную шутку про то, что играть я умею исключительно на нервах родителей. Но суровая правда в том, что даже этот талант обошёл меня стороной. В итоге я решила объяснить всю ситуацию, аргументированно высказав свою позицию: - Я... Э... Ну... Как бы... Нет. - Калинина, это был не вопрос, - суровая Верка напирала, подобно бронепоезду. Не человек, а кладбище дипломатии какое-то. Все мои последующие, уже более связные возмущения Сорокина парировала настолько профессионально, словно всю жизнь перед зеркалом репетировала. И в итоге я сдалась, после чего мне вверили текст песни, который нужно было выучить за четыре дня, и тёплым, дружеским пинком отправили морально настраиваться. Оставшееся время до звонка на следующий урок я занималась исключительно тем, что демонстративно дулась и картинно негодовала. - Рыжая, ну, я же извинился. - Парень, кажется, даже попытался изобразить что-то сродни раскаянию. - Келлер, я бы тебя прямо сейчас убила вот этой вот ручкой. - В доказательство я продемонстрировала пишущий предмет, невесть как оказавшийся у меня в руках. - А что же не убьёшь? Жалко? - Дима смотрел на меня самым бесхитростным взглядом потомственного еврея. - Конечно, жалко! Ручка-то счастливая. - Вот и чудненько, - бодрым голосом заявил этот Иуда. - Я Всегда верил в твою отходчивость. - Помнится, ты говорил обратное. - Так это ж было давно! - возмутился он. - Ага, события десятиминутной давности, - недовольно пробурчала я, на что Келлер примирительно взъерошил мне волосы. Ну что за идиотская привычка? Лучше бы расчёсывал, ей-богу. Несмотря на то, что со стороны могло показаться, будто бы я оттаяла, где-то глубоко внутри моё подсознание уже нажимало заготовленную на подобный случай кнопку «План мести. Без смс и регистрации». Итогом нашей маленькой перепалки явилось то, что на второй урок мы тоже благополучно опоздали. Хотя на этот раз я искренне не понимала, зачем, вообще, мы на него пошли. Ну кто в здравом уме посещает ОБЖ? Особенно, если его ведет трудовик, который, по его собственным словам, за всю свою жизнь забил один-единственный гвоздь. Да и тот - в палец. Когда мы, извинившись за опоздание, вошли в класс, меня ожидал ещё один малоприятный сюрприз. Видимо, судьба решила попрактиковаться в вышивании крестиком на моей кукле-вуду, потому что других объяснений такому «везению» у меня попросту нет. Дело было в том, что на последней парте первого ряда сидел какой-то незнакомый мне парень. Нет, не так. На МОЕЙ последней парте первого ряда наглым образом развалился какой-то хмырь! Поймав мой уничтожающий (в любом случае, я искренне старалась) взгляд и, похоже, верно его истолковав, парень лишь нахально усмехнулся. Ну точно хмырь. И вообще - откуда в нём столько наглости? Он же новенький, ему по статусу не положено. Заняв место рядом с Келлером, которого, казалось, смена привычной дислокации, как, собственно, и появление новенького нисколько не заботило, я не удержалась, чтобы не бросить ещё один взгляд в его сторону. Как оказалось, в первый раз я даже не заметила восседавшую рядом с ним Лизу Орехову, которая умудрялась строить глазки и хлопать ресницами так часто, что я начала всерьёз опасаться, как бы сидящих поблизости не продуло. Всё это, на самом деле, было довольно-таки странно, потому что Орехова, три года подряд выигрывавшая школьный конкурс красоты, ни то, что никогда ни с кем не флиртовала, а вообще считала, что делает одолжение человеку, уделяя ему внимание. Честно говоря, где-то в глубине души я даже восхищалась такой безграничной любовью к самой себе. То есть, человека обделили мозгами, а он молодец, не отчаивается. В общем, в то, что Лизка изменила своим принципам из-за какого-то новенького, пусть даже и очень симпатичного, мне верилось с трудом. Я решила спросить мнение Димы, но Келлер был увлечен тем, что уткнулся в телефон и с каким-то нездоровым азартом пытался убить птицей свиней. В силу этого, начинать разговор нужно было деликатно, как с сумасшедшим, которому объясняют, что стоять на крыше десятиэтажного дома - это небезопасно, продует ведь. - Дим, у нас новенький. - Это не новенький, а хорошо забытый старенький. Совсем у парня крыша поехала. Пока я думала, куда можно передислоцироваться от этого ненормального, Келлер отложил телефон и снизошел до объяснений: - Матвей перевелся из нашей школы два года назад, как раз перед тем, как пришла ты. Поэтому вы и не пересеклись. Рыжая, а ну прекрати так смотреть. - Как? - с любопытством уточнила я. - Как будто ты уже выбрала место, где закопать труп, а закапывать его придется мне. - по голосу Димы можно было понять, что он знал, о чем говорит. - Лопату не забудь, - как-то очень уж серьезно заявила я. - Мир, скажи, что ты шутишь. - Видимо, я и правда переборщила с серьезностью, потому что Дима смотрел на меня как-то подозрительно. - Конечно, шучу. Лопату можешь и забыть, в принципе. У меня своя есть. Трудовик, он же учитель ОБЖ, ни коим образом не пытался пресечь разговоры в классе, следя только затем, чтобы они не превысили допустимый шумовой порог и не привлекли внимание завучей. Но, похоже, не мне одной сегодня не везло, потому что в кабинете материализовалась наша классная, Вера Павловна. Заметила я это только тогда, когда все разом стихли. - Всем доброе утро. Я не буду вас сильно отвлекать. Просто хотела напомнить о том, что на следующей неделе вы дежурите. И да, Вернидуб Матвей, после этого урока, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет. Класс уважительно загудел, интересуясь, что уже успел выкинуть новенький. За моей спиной кто-то предположил, что ему ничего не будет, даже если он спалит школу, потому что его папа при желании всё равно может её купить. И вдруг кабинет наполнился чьим-то заливистым хохотом. Хотя почему чьим-то? - Калинина, ко мне в кабинет, живо! А я то тут причем? Ну, посмеялась немного. Кто же виноват, предупреждать о таких дурацких фамилиях надо. Выходя из класса, успеваю встретиться с этим придурком взглядом. От его холодных, пронзительных карих глаз по спине пробегает целый отряд мурашек. И кто говорил, что одиннадцатый класс - это скучно? У кого как, а у меня тут, кажется, война намечается.