***
– Твою-то мать, Глеб, отдай! В очередной раз мой "тайный" воздыхатель отбирает у меня мои вещи. Каждые день разные, между прочим. Позавчера он украл у меня ручку, вчера украл мой личный дневник, а сегодня телефон. Нет, ну что за больной человек? Я, вроде, ясно дала ему понять, что он не в моём вкусе. Конечно, приятно, когда за тобой кто-то бегает для того, чтобы признаться в своих чувствах. Я также думаю, что этому же воздыхателю не очень приятно, когда бегают за ним с криками и матами, для того, чтоб он отдал мне мои вещи. Ничего не могу поделать, он сам напрашивается. Со второго этажа на третий, с третьего на первый, с первого в правое крыло, из правого крыла на четвёртый этаж, с четвёртого этажа в левое крыло, и из левого крыла на четвёртый этаж. Наш обычный маршрут. За полтора года пока ничего не изменилось, но по-моему, Глеб намекает на то, что в наш маршрут пора добавить столовую, чердак, и физкультурный зал. Ох, как он меня достал. И вот он уже в паре шагов от меня. И вот вроде тянешь руку, тянешь, да только не получается его поймать. Обыкновенный закон подлости. Раз - тяну, два - тяну, и вот, я спотыкаюсь на ровном месте. Неудачница, как и всегда. Думаю, Глеб слышал сильный грохот. В этом замешана не только я, но и мои жирные бока. Они всегда со мной, мы лучшие друзья, мы всегда рядом. Люблю свои жирные бока. Мои пупсики. – Кать, ты как, не ушиблась? Ну вот и что мне ответить этому придурку? Накинуться на него с кулаками и дать понять, что я похожа на пацана, раз у меня ничего не болит, или прикинуться бедной овечкой, чтобы он меня отвёз в больницу? Ведь, вроде, я девочка. Я так себя должна вести. Тупой стереотип. Я решила повести себя как обычно. Попросить его, чтоб он дал мне руку, для того, чтоб я поднялась, потом с силой отобрать телефон, и махнув своими волосами, резко развернуться и уйти. Но в этот раз пошло всё как-то... как-то не так. Всё, как я и хотела: дала руку, встала, отняла телефон, махнула волосами, резко развернулась, и... вы думаете, я ушла? Нет, я настолько неудачница, что упала. Опять. Снова на ровном месте. И в этот момент Глеб кое-как сдерживался от того, чтобы не заржать во весь голос. – Смейся уже, придурок. Не знаю, слышала ли это вся школа, но на весь четвёртый этаж это было слышно точно. Возможно этот конский смех отдался эхом на третьем этаже, и в левом крыле, которое ближе к четвёртому этажу. Да, странная постройка школы, я знаю. Но в этом есть плюсы. Например, когда вы играете в прятки. Если вы ведущий, то можете смело уходить из школы. А если же у вас хватит нервов, то знайте, что искать вы всех игроков будете, как минимум, до шести вечера. А если вы ещё и играете всем классом из тридцати человек... Ух, удачи вам! И вот он. Долгожданный звук ада. На самом деле, если бы это был звонок на урок, то я бы сказала, что это "песня ангелов", и радостно вышла из класса. Но нет. Урок литературы был на втором этаже, поэтому мы с Глебом, быстро переметнувшись взглядами, побежали, нет, понеслись на второй этаж. И знаете, сейчас я была очень рада этому звонку на урок, потому что ещё одного падения моё тело бы не выдержало. Но я поторопилась с выводами. Урок литературы. А это значит что? Это значит, что на этот урок приходит директриса, она будет слушать сочинения трёх людей. Это, как я уже сказала: отличник, хорошист, и двоечник. Сектором "отличник" на барабане у нас сегодня является Тимошка (ох, как люблю я его так называть), сектором "хорошист" у нас сегодня будет Машка Скворцова, ну и сектором "двоечник" являюсь, собственно, я – Катя Сизова. Ох, порой мне кажется, что мне повезло и с именем, и с фамилией. Наша русичка, Лариса Евгеньевна, она явно нервничает на данный момент. Пф, ещё б тут не нервничать, когда директриса кричит на неё каждый день из-за пустяков, и это учитывая то, что она учительница. Вообще, вся школа давно заметила, что у Ирины Александровны, нашей директрисы, и у Ларисы Евгеньевны слишком... ну, так скажем, странные и напряжённые отношения. Некоторые говорят, что это мама и дочь, что естественно является полнейшим бредом, некоторые говорят, что у них обеих просто что-то в жизни не сложилось, хотя, по правде говоря, если учесть, что кричит только Ирина Александровна, то уже понятно, что у неё какие-то проблемы, и врач бы ей не помешал. Но знаете, когда мы пришли в пятом классе к Ларисе Евгеньевне, она вся светилась от счастья, всегда была весёлая, и с учениками была, ну, так скажем, на "ты", и это учитывая то, что мы были полными раздолбаями, никогда не выполняли домашнее задание, и вели себя просто ужасно. Ну, не ужасно, но по крайней мере не лучшим образом. Но потом всё. Веселье закончилось. Вместо нашего старого директора, Александра Ильича (его, между прочим, все очень любили) пришла эта змеюка. Вау, какая оригинальная кличка, не находите? Сначала на эту "директорскую замену" никто не обратил внимания, но потом что-то пошло не так. Ирина Александровна каждую перемену, каждую минуту, каждую секунду ловила учеников и кричала на них из-за плохо проглаженных стрелочек на брюках и из-за того, что ты надел кремовую рубашку вместо белой. Я не знаю, как ей это удаётся, но иногда она умудряется ловить нас во время того, как мы выходим из класса на уроке "по делам", а потом кричит, мол, чего это мы уроки прогуливаем. Вот, честно, иногда ей хочется просто врезать по лицу, и чтоб не выё... извиняюсь. И чтоб не выпендривалась больше. Но это, честно, звучит как-то по-детски, хах. Но, тем не менее, благодаря ей наша школа вышла на первое место в топе школ нашего города. Но это единственная её заслуга. Это всё. И тем более, через год мы вышли на третье место. И вот дверь открывается. В кабинет русского языка и литературы под номером тридцать четыре, в котором преподаёт Лариса Евгеньевна, входит змеюка, по совместительству директриса, по совместительству Ирина Александровна, по совместительству дикая-предикая вредина. Весь класс встал, в качестве приветствия, директриса кивнула головой, а Лариса Евгеньевна в это время, в страхе залезла под стол. – Доброе утро, класс. Готовы ли наши конкурсанты? – пропела Ирина Александровна, и в это же время попыталась подмигнуть. Но, скажу честно, подмигивать у неё явно пока не получается. Мы с Машкой Скворцовой в испуге залезли под парты, а наш отличник Тимошка с гордым выражением лица встал и уже собрался идти к доске со своей специальной тетрадкой для сочинений. Но директриса остановила его на полпути, со словами: "Начнём с низшего уровня". Ну, кто неудачница? – Сизова, к доске, с сочинением. За что мне это? Я встала со стула. Ноги дрожат. Почему? Потому что не хочу читать этот бред. – А мне обязательно читать? – Ну если это твоё собственное сочинение, то желательно, конечно... – ответила мне Лариса Евгеньевна. Я хотела было ответить, что списала с решебника, но остановила себя. Всё-таки, это неправда, а прочитать не так уж и трудно... Я вышла к доске, шурша своим двусторонним листочком в линейку. Ирина Александровна и Лариса Евгеньевна кивнули одновременно, мол, можешь начинать. Конечно, это немного страшно, читать своё сочинение, которое написал, когда хотел спать, перед всем классом, учительницей, да и тем более директрисой. Ладно, начну. Всё. Удачи мне. Ни пуха ни пера, Катя. К чёрту, Катя. Господи, у меня действительно такой ужасный почерк?"Я, в данный момент учусь, расту и повышаюсь по данной мне лестнице – лестнице знаний и ставлю себе цели в жизни. Наверное, немало тех, кто хочет стать управляющим или директором какого-нибудь образовательного учреждения. В данном сочинении я бы хотела вам рассказать про мои изменения в школе, будь я учителем. Ну, во-первых, я бы убрала всех учителей, которые не умеют общаться с учениками без криков и обзываний. Взяла бы на работу много новых преподавателей — молодых, интересных, умеющих по-новому осветить уже известный материал. А зарплату я бы учителям повысила — это работа вредная, требующая больших нервов и времени, ведь мы, ученики, далеко не сахар. Да и невозможно долго и хорошо работать на одном энтузиазме. Но, знаете, я считаю, что это будет первым и последним хорошим делом, будь я директором. Хорошим, в смысле, для всех. А для учеников я приготовила много чего хорошего. Я считаю, что если бы я была директором, то школе бы очень повезло со мной, так как я понимаю все в современных вещицах. Я бы установила в школе вай-фай, чего так давно ждала, заставила бы поваров готовить не фаст-фуд, а еду, которую пожелают сами ученики. Сделала бы уроки в игровой форме, перемены длиннее, а уроки были бы, примерно, до часа дня, чтобы ученикам хватало времени на саморазвитие, на разные кружки и занятия. Уроки физкультуры зимой проходили бы на коньках, поскольку каток бы был тоже. В самой школе возле классов были установлены шкафчики под ключ, и у каждого школьника он свой личный, где они могли бы держать учебники, спортивную форму и разные школьные принадлежности. Но знаете, судя по моим желаниям и мечтам, школа просто разорится. Я не хочу быть директором, потому что, по моему мнению, это ужасная профессия."
Я закончила сочинение. Самое страшное позади. Весь класс сидел с открытыми ртами. Примерно через тридцать секунд первым опомнился Глеб. Он начал хлопать. Позже подхватил Тимоша, от кого я этого уж точно не ожидала, потом Скворцова, и уже потом весь класс. Но по резкому "Цыц!" от Ирины Александровны мои наслаждения славой закончились. Кстати говоря, я заметила, что директриса всё моё сочинение что-то черкала у себя в блокнотике. Сразу видно, что сочинение пошло ей на пользу. Но сейчас её выражение лица почему-то резко переменилось. – И почему это, дорогая Сизова, директор настолько ужасная профессия? – она посмотрела на меня злыми глазами. Страшно. Но именно на этом моменте я поняла, что последнее предложение в сочинении было лишним. – К вашему сведению, у меня имя есть! – я попыталась отойти от темы, но она будто не слышала меня. – Сизова, отвечай на вопрос! – Э... ну... я... – Вон отсюда, и чтоб без родителей завтра не возвращалась! Ой, ну да, конечно же я скажу об этом своим родителям. А потом я их приведу сюда, и Ирина Александровна, благополучно всё забыв, спросит: "О, здравствуйте, вы, наверное родители Кати. У вас какие-то вопросы?". Я быстро собрала свой рюкзак, закинула за плечо, резко развернулась, вильнула своими волосами, и вышла из класса. Пока, неудачники.