Видеть его

когда видишь в первый раз – больно, совсем немного. дергает где-то под ребрами, но ты же не девочка-недотрога? ты же не чертов гомик, чтоб смотреть на него постоянно? вот и обходишь кругами, находишься на расстоянии. а у него жена и сын – ну чем не идиллия? и все бы хорошо, только у вас - эпидемия. только у вас всего лишь ебаный конец света… он учит сына стрелять, не спрашивая у жены совета. он ведет себя смело и ведет за собой вас. он не прячется, не ломается, и не опускает глаз. такого яркого, чистого, синего цвета ты не видел даже в середине лета. даже в небе самом высоком… а он – молодец – не берет наскоком, но берет крепко, у него все под контролем и ты вроде ролью своей доволен готов за него – для него – сделать то, за что не благодарят и не вспоминают потом, потом… …а потом, все просто летит к чертям - паника, страх, отчаяние, мертвые висят на плечах. он говорит, он верит, и веришь ты. в глазах цвета шторма больше нет высоты. только буря, торнадо, сметающий все ураган и сдохнет любой, кто посмеет угрожать вам. а когда вы находите то, что могли бы назвать домом потеря, боль и вина встают в горле комом – ты хочешь умереть, лишь бы жила она, она – мать его сына и дочери, его жена. хотя, кому ты врешь – стыдно, но ты же рад что сложилось так? ты видел ее понимающий взгляд. без нее – спокоен, серьезен, суров и даже жесток только малышка – тепла и света глоток. ты видел, как глаза цвета лесной незабудки выцвели, вылиняли, как старшего брата куртки, которые ты вечно донашивал и жалел, что не родился старшим. никто не знает, что тебе так же больно, как и ему. кто сказал, что с ума сходят только по одному? ты же знаешь, что ничего, никак и никогда? даже для брата ты – мальчишка и все это ерунда. зачем ему твоя преданность, почти собачья верность? ты ведь даже не смеешь надеяться на взаимность. а вдруг, все не так, как ты себе думаешь? а вдруг не только ты по ночам дыхание слушаешь? да нет, бред, чушь собачья, не бывает так! у него сын и дочь, а ты – сопливый дурак. ты же знаешь, у бродяжек не бывает своих домов и никто не любит уличных больных котов. им – помойка, подачки, объедки с чужих столов. у них есть когти и зубы, у тебя – арбалет и куча врагов. но когда он говорит, что ты тоже его семья снова слева больно, но знаешь – не стоит, нельзя. а глаза, словно северный вечный лед. ты опять просто смотришь – а скоро ли он поймет? что не просто соратник, друг и названный брат, что он сам в этой херне не виноват, что не можешь больше дышать без его шагов, что не хватает, мать его, тебе не хватает слов. что на все – слышишь, на все – готов, только б дальше не видел кровавых кошмарных снов. ты не педик, да, но твой брат был прав, сукин сын - куда бы он ни пошел, ты отправишься вслед за ним. а в ночи смотрят на спину в жилетке с когда-то белыми крыльями, незаметно, нежно, ласково, совершенно искренне. сердце бьется быстрее, рождая что-то чистое, сильное. и северный вечный лед плавится в небо пронзительно синее…