***
Ему никогда не везло с женщинами. Они или отвергали его, или бросали. Кларибэль была не исключением. Ульрих был курсантом военной академии Одинштадта и ему, в отличие от многих, хотелось большой любви, а не интрижки. Они познакомились случайно. Он тогда был в увольнительной, а она приехала с маленькой дочерью посмотреть город. Такая юная, всего на несколько лет старше... В столь юном возрасте редко выходят замуж, не говоря уж о том, чтобы заводить детей. Кесслера не привлекали замужние дамы - подобные связи он всегда считал недопустимой пошлостью. А тут... Впрочем, Кларибэль и не была коварной изменщицей - то, что они оказались в объятиях друг друга, было результатом её несчастливого брака. Ульрих хотел, чтобы она развелась с мужем-алкоголиком и уехала вместе с ним. Хотел удочерить маленькую Аннерозе - ему нравилась умная не по годам девочка, так похожая на свою красавицу-мать. Но всё вышло совсем не так. Мюзель воспротивился разводу, заявив, что если Кларибэль уйдёт от него - то дочери ей не видать. Это был скандал. Ульрих помнил их последнюю ночь, закончившуюся тягостным для него расставанием. Кларибэль была права - недоучившийся курсант без связей не мог ей помочь. Что он мог ей дать? Она ушла на рассвете, оставив записку. После окончания академии Кесслер пытался её отыскать, но супруги Мюзель уехали в неизвестном направлении. И вот теперь, восемнадцать лет спустя... Этот юноша, так похожий на свою мать… Он ощутил, как сердце предательски защемило. Захотелось как-нибудь помочь мальчику, оказаться рядом с ним... Наверное, это и есть голос крови? "Сын... у меня есть сын, - промелькнула в голове быстрая, как молния, мысль. Кларибэль его оставила, а Фир отказала. Ему никогда не везло с женщинами.***
- Адмирал Гриммельсгаузен велел передать свой дневник вам, - с этими словами Кесслер протянул молодому человеку тетрадь. - Мне? - удивился тот. - Он хочет, чтобы после его смерти дневник остался у вас и поручил мне доставить его сюда, - пояснил полковник. Райнхард и Кирхайс переглянулись. - Вы считаете, он может мне пригодиться? - удивлённо переспросил Мюзель. Покачав головой, он ответил: - Я ценю доверие барона Гриммельсгаузена, но вовсе не собираюсь становиться шантажистом. Я искренне благодарен ему за желание помочь. Но я прежде всего воин и моя главная мечта - Кирхайс тому свидетель, - тут он посмотрел на компаньона, - завоевать своё будущее с помощью своих способностей. Если мне и суждено выступить против аристократии и чиновников - я сделаю это открыто. И если они и возненавидят меня - то не за угрозы. - Значит, вы хотите его уничтожить? - поинтересовался Кесслер. - Вовсе нет, - покачал головой юный адмирал. - Полковник Кесслер, я доверяю вам не меньше, чем Гриммельсгаузен. Поэтому прошу вас сохранить этот дневник. Этого Ульрих не ожидал. И не мог не признать, что поступок Мюзеля ему пришёлся по душе. Он смотрел на Райнхарда и Кирхайса и в очередной раз подумал о том, что в записях Гриммельсгаузена есть упоминание и об их отношениях. Кесслер словно вновь услышал скрипучий голос старика: - Скажите, полковник... Как вы относитесь к тому, что ваш сын предпочитает общество мужчин? - Это не имеет такого уж большого значения, - ответил он тогда. - Для меня гораздо важнее то, что мой сын не вырос подлецом. Говорят, "любви и кашля не спрячешь". Да, это видно по взглядам юношей, по случайным прикосновениям, по расстоянию между ними, которое зачастую значительно меньше, чем обычно для начальника и подчиненного... Во всём этом сквозит столько нежности, словно один из них - женщина. Кесслер в очередной раз подивился сходству Райнхарда и Кларибэль. Что ж, тогда и тот не узнает о своём происхождении. Полковник подумал о том, что его жизнь приобрела особый смысл. У него есть сын. Сын, который об этом никогда не узнает. Сын, которого он никогда не прижмёт к сердцу. И… которым не может не гордиться. Вслух же он спросил, отгоняя не вполне уместные сейчас мысли: - И до каких же пор? - До тех пор, пока наша история не перестанет быть достоянием одного дворянства, - отозвался юноша. - Что ж, я сделаю по вашему слову - спрячу дневник и буду хранить его, пока это будет в моих силах. - С этим словами Кесслер спрятал дневник в кейс. - Что ж, мне пора. Я должен покинуть вас, как только закончится битва. Возможно, навсегда. - Как? Разве вы отправляетесь не на Один? - удивился Мюзель. - Ненадолго, - ответил он. - Потом отправляюсь на службу в колонии. - В колонии? - ужаснулся собеседник. - Меня не очень любят высшие чины, - пояснил полковник. - Я оставался на Одине лишь благодаря протекции Гриммельсгаузена, но тот весьма плох и очень скоро мои привилегии закончатся. Формально срок службы в колониях - всего три года. Но случается, когда люди скитаются с планеты на планету из-за того, что кто-то наверху их не жалует. - И вас это устраивает? - поинтересовался Райнхард. - Мне это, конечно, не по душе, - признался Ульрих. - Но я - солдат, моё дело выполнять приказы. Однако, у меня есть свои принципы и я не намерен ими поступаться. - Отдав честь, он направился к двери. - Кесслер! - внезапно окликнул его юноша. Тот обернулся. - Через три года я добьюсь более высокого положения и призову вас на Один, чтобы дать работу, которая не будет оскорблением для ваших способностей, - сказал Мюзель. - Только дождитесь, прошу! Улыбнувшись, полковник отдал честь, Райнхард ответил ему тем же. Проходя по коридору, он поймал себя на том, что думает о реакции юноши на свою возможную ссылку в колонии. Хоть Райнхард и не знает, что в их жилах течёт одна кровь - юноша тянется к нему. А ещё - Кесслер подумал, что погорячился, решив, что тот на него ничем не похож. Унаследовав красоту матери, юный адмирал явно пошёл своим ясным умом и стремлением к справедливости в родного отца. И тихо-тихо, чтобы не слышали те, кто может случайно пройти мимо, Ульрих произносит:"Удачи тебе, сынок. А я… буду рядом". Ведь так будет лучше, верно? 4.03.2015