Ценный союзник

Торопливые шаги эхом отдались в галерее – Арамис спешил покинуть место преступления. Тревиль помотал головой, шмыгнул разбитым носом и тяжело поднялся на ноги. Получать по физиономии он, сказать по правде, отвык, хоть на сей раз и было, за что. Тревиль осторожно ощупал челюсть, провёл тыльной стороной ладони по верхней губе и запрокинул лицо, надеясь унять кровь. Он не слишком удивился, когда из тени лестничной арки бесшумно возникла тёмная фигура, закутанная в плащ. – Вы же вроде ушли, – угрюмо напомнил Тревиль. – Не мог пропустить столь занимательную сцену, – в голосе кардинала сквозило скорее удивление, нежели злорадство. – Я вижу, уважение к вам подчинённых не знает никаких пределов. Согласно кодексу чести вы должны были немедля вызвать обидчика на дуэль. – Я законопослушный человек, а по вашему закону я должен молча утереться, – отбрил Тревиль. – Вам, конечно, давно не терпится меня казнить, но я вам такого удовольствия не доставлю. Кардинал придвинулся к нему вплотную, бесцеремонно разглядывая его лицо и оценивая ущерб, причинённый кулаком Арамиса. Не удовлетворившись созерцанием, протянул руку и коснулся пальцами ссадины на скуле. Тревиль только усилием воли запретил себе прильнуть щекой к приятно прохладной ладони. – Казнить вас? Не говорите глупостей, подобное бездарное расточительство ценных кадров мне совершенно не свойственно, – кардинал достал откуда-то из складок одеяния батистовый платок и протянул Тревилю. Тот помотал головой: не хватало испачкать кровью красивую вышитую тряпицу. Ришелье раздражённо цыкнул и принялся сам вытирать ему лицо, и Тревиль безропотно принял эту трогательную заботу о «ценных кадрах». – У меня и в мыслях не было вас провоцировать, – продолжал кардинал, – мне правда любопытно: неужели случившееся сойдёт наглецу с рук? Тревиль пожал плечами. – Малая плата за жертву, принесённую нами в Савойе. Я позволил бы Арамису избить меня хоть до беспамятства, если бы это помогло мне забыть моё предательство. Но увы, вину перед погибшими искупить не так легко. Руки кардинала остановились: одна осталась лежать на щеке Тревиля, другая скомкала безнадёжно испорченный платок. Потом кардинал резко сделал шаг назад, и Тревилю показалось, будто в серых глазах мелькнула затаённая обида. – Вы приписываете мне коварное намерение вас погубить и в то же время увлечённо казните себя сами. Извольте взять себя в руки и урегулировать вопрос со своими подчинёнными, мне бы очень не хотелось искать себе нового союзника. Кардинал явно тут же пожалел, что поддался эмоциям, круто развернулся на каблуках и стремительно удалился в лучших традициях своего коронованного подопечного, оставив Тревиля изумлённо смотреть ему вслед. Тот покачал головой, ещё раз шмыгнул носом и усмехнулся, вспомнив, что Ришелье прихватил с собой измазанный его кровью платок. Его эта мысль почему-то позабавила. По крайней мере, у кардинала останется оригинальный сувенир на память, если «урегулировать вопрос» мирно у Тревиля не получится.