Открытый

Мориске хотел бы разорвать на тысячу мелких частичек такого бесящего Льва. Иногда своими фразами он действительно делал его злым и раздраженным. А сегодня немного иначе — красным и раздраженным. Потому что нельзя просто так говорить такие вот слова. Эта его простота безумно бесила и заставляла ненароком бить в живот, в ногу, да куда угодно, от злости, выходящей через край. Он ненавидел то, как этот парень-гигант умел говорить такие сложные слова, так просто, открыто, прямо и честно, так, будто в этом нет ничего такого. А после того, как получал наказание, еще и искренне удивлялся: «За что?» - Яку-сан, вы такой маленький, может, вас перевели досрочно на несколько лет вперед? - привычно улыбнувшись, задает вопрос он, за что тут же получает разгневанный удар в живот. Остальная команда Некомы сзади, не удержавшись, громко захохотала, что-то попутно подмечая и обговаривая, наверное, в сотый раз, что эта тема для Мориске запретная. - Яку-сан, Хината что, действительно ниже, чем вы?! - искренне дивясь такому повороту событий, спросил ошалевший Лев, глядя прямо в глаза своим пронизывающим взглядом, точно прямо сейчас пожирает взглядом. Либеро, особо не задумываясь, с силой топнул ногой, наступая на чью-то конечность. Хайба, не выдержав, охнул, хватая ртом воздух, что-то проговорил, сдерживая ор боли, можно даже сказать, прошипел. - За что? - привычная, тихая фраза, которая то и дело звучала в голове у Яку-сана по ночам, перед сном, перед тем, как все расставив по полочкам, уснуть, была озвучена Хайбой. - За все хорошее, - шипит в ответ Мориске, отворачиваясь в другую сторону и куда-то уходя. Ночью, задаваясь этим вопросом, его ответ был немного иначе: «Да я и сам не знаю, придурок». - Яку-сан, можно я вас обниму? - совершенно спокойно и сосредоточенно, уверенно задает вопрос полурусский, ожидая ответа, глядя прямо в глаза. Слишком близко, чтобы дать полноценный отпор — мало места. Поэтому вместо сильного удара в солнечное сплетение получается легкая попытка оттолкнуть спрашивающего, на что Лев лишь удовлетворенно улыбается, потому что понимает, что тому уже не деться никуда. Да и легкий румянец на щеках о многом говорит. - Придурок, - бормочет недовольно Мориске. После всего спешит куда-нибудь скрыться, уйти, но Хайба, точно каким-то хвостиком, поплетется за ним. Раздражает. - Яку-сан, - схватив того за руку и неотрывно изучая пронизывающим взглядом, прошептал так таинственно-загадочно, придавая себе большую значимость, чем она есть. Чем должна была быть. Лев второй рукой закрыл пути отступления, приблизившись, продолжил. - Я вас люблю. И все-таки он нашел спокойное местечко, где никого не было, где никто не помешает, где он, как всегда, по-своему открыто и прямо скажет самые сложные слова. Мориске, оторопев от такого, покраснел и попытался освободить руку, но на удивление хватка Хайбы была неприступной, сильной и будто сама своим существованием говорила: я серьезно. И от этого становилось только хуже. Опустив голову, Лев смотрел на него сверху вниз, отчего Мориске еще сильнее злился. Нет, Хайба и не думал его отпускать, совсем не хотелось, да и тем более, что последнюю свою мысль он так и не показал, не произнес, не озвучил. - Не говори глупостей, придурок, - недовольно пробубнил Яку, все еще пытаясь убедить себя, что это всего лишь шутка, что это несерьезно. Черт, слишком сложно, да и эта хватка, что не давала покоя... - Яку-сан, можно я вас поцелую? - яркий взгляд зеленых глаз в этот момент действительно пугал, он совсем не нервничал, не был напуган, не думал, что это что-то противоестественное, будто такие вопросы были произнесены им каждый Божий день. Будто это действительно так просто. - Замолчи, - прошипел тот, но сделать ничего не сделал. Лев ухмыльнулся такому ответу. Он воспринял это, как «Да». И, наклонившись к чужим губам, невесомо, совсем по-детски поцеловал. Чужие губы показались довольно мягкими и податливым, поэтому он, совсем ничего не стесняясь, провел горячим языком по шершавым, слегка обветренным губам, чувствуя каждой клеточкой своего существования вкус Мориске. Отстранившись, Хайба мирно отпустил своего маленького либеро. Тот раздраженно ощупал запястье, после чего, взяв сумку с земли, пошел в своем направлении, ничего не говоря. А Лев смотрел ему вслед и сдвинуться с места не решался. Пройдя несколько метров, Яку остановился, и, цыкнув, повернулся, и раздраженно спросил: - Ты долго еще будешь стоять там? Оторопев, счастливо улыбнувшись и помахав невидимым хвостом, как собака, увидевшая своего хозяина, Лев побежал вслед за ним. Лев такой открытый, что это невольно и раздражало, и бесило, и заставляло краснеть. Даже сейчас. Казалось, что он может говорить все, что только думает, может все свои мысли озвучивать, будто в этом нет ничего сложного. Будто это так просто. Хайба был всегда открыт и честен, всегда говорил все, о чем только мог думать. Он был даже слишком открытым. Не то, что Мориске. - А вы, что думаете на этот счет? - весело и задорно спросил он, все так же. - Заткнись, придурок, - покраснев, прошипел Яку.