Твои следы на снегу

«Следы на снегу – они всегда оставались тем, что заставляло беззаботную реальность вокруг крошиться чуть медленнее. Всегда заглушали боль одиночества, протягиваясь откуда-то издалека прямо к твоему дому. Запирали тебя в тех моментах, когда ты еще умел верить в чудеса, когда оставался один на один с мечтателем, вдыхающем в тебя будто новую жизнь. И только они дарили уверенность в завтрашнем дне – твои следы на снегу.»

— Гурен! – Звенящий голос, прозвучавший где-то вдалеке, протянул имя юнца, заставляя того вынырнуть из сладкой пучины сна, чего ему делать в это утро совсем не хотелось. Нежная, столь юная плоть, будто горела, скованная тягучей болью, разливающейся по телу. В горле першило, и когда мальчик повернул голову вправо, дабы взглянуть в окно, шею сковало невыносимой острой болью изнутри. — Гурен! – Голос навязчиво повторял его имя, громкими ударами в дверь добавляя своему «призыву» эффектности. — Ну где ты, дурачье! Мальчик поморщился, стараясь сфокусировать зрения на чем-то одном, но перед глазами все словно таяло, превращаясь в некий мираж. Мир казался каким-то ненастоящим, будто старая, слегка смазанная, запись на пленке. Снег за окном выглядел, совсем как пепел. Быть может, где-то там далеко и вправду полыхало пламя, сжигающее надежды Гурена на проведение еще одного дня в тишине. То же самое, такое знакомое, жгучее пламя, которое однажды уже превратило желания мальчика в прах. Разве что, раньше это были наивные детские мечты о счастливом Рождестве с семьей и родителями, которые со временем сменились лишь желанием спокойствия наедине с собой. Это странно, но таковой и была каждая «рождественская сказка» Гурена Ичиносе. Родители пропадали либо на работе, либо уходили в гости к знакомым, проводить время за шикарным застольем. А мальчик, оставаясь в давящем одиночестве, справлялся с ознобом и жаром в теле, ведь болезни в зимнюю пору не покидали его ни на один день. — Опять приперся… - фыркнул Ичиносе, в одно движение усаживаясь на кровать и опуская маленькие ножки на пол. Ступни тут же ощутили на себе весь холод, который вобрал в себя за ночь деревянный, слегка трухлявый от времени, пол. По ногам побежала раздражающая волна дрожи, которая заставила мальчика едва заметно дернуть левым глазом. А ведь и вправду, как Гурен мог забыть о еще одной детали его рождества? Каждый год, как по расписанию, к нему словно магнитом тянуло беспокойного, просто не умеющего сидеть на месте Шинью Хиираги. Всегда в одно и то же время, всегда вопя и стуча по старой, немного поржавевшей двери. Всегда вытаптывая дорожку глубоких следов прямо до припорошенного снегом порога. Время будто замедлило свой ход. Стуки в дверь казались очень растянутыми и плавными. Да, верно, совсем как на потрепанной кинопленке, проигрывание которой замедлили на несколько кадров для более красочной подачи определенного момента фильма. Глубоко вздохнув, Гурен наконец встал с нагретой собственным тельцем постели, отряхивая на себе одежду, в которой спал сегодняшней ночью. Это была легкая белая маечка с бесцветной пуговицей с правой стороны, которая украшала карман-обманку. Это были странные черные шорты, идеально контрастирующие с белым верхом. И довершала этот странный образ, выбранный мальчиком, небольшая деталь – теплый красно-синий шарфик, обмотанный вокруг его шеи. От одежды веяло теплом, казалось, это тягучее теплое облако можно увидеть, прикоснуться, но фантазии всегда остаются фантазиями, лишающими нас столь желанных прикосновений. Потрепав рукой свои темные волосы, Гурен прокашлялся и направился к двери, в которую всего несколько секунд назад так настойчиво тарабанил мальчишка, ворвавшийся в утро Ичиносе, как гром среди ясного неба. Легкий скрип старой двери. Холодный ветер коснулся гладкой кожи, резко обжигая юное тельце. Гурен нахмурился, пытаясь дать глазам привыкнуть к сильном ветру, который на ходу подхватывал уже устоявшийся на земле снег и перекидывал его с места не место, все никак не желая закончить эту бешеную пляску. Неуклюже слепленные вместе комки снега метались туда-сюда, засыпая дорожку маленьких, почти крохотных следов, которая была протоптана к самой двери дома Ичиносе. — Что за шутки? – Приподняв одну бровь, мальчик уставился на пустынную вытоптанную дорожку, которая по каким-то причинам пустовала. Все это не могло быть какой-то глупой иллюзией. В его дверь точно стучали, буквально ломились, крича имя жильца таким знакомым ребяческим голосом. Чего уж там, темноволосый даже ясно понимал, кому принадлежит этот голос, вот только… куда он подевался? «Вот засранец!» - Снова собственный раздраженный голос заговорил в сознании мальчика. Гурен недовольно цокнул, выдыхая теплый воздух, который скопился в нем после ночи, проведенной под теплый одеялом. Пар тут же взмыл вверх, улетая в неизвестном направлении. Красиво, но слишком просто, чтобы этим любоваться. Закрыв дверь, уже предвкушая то, как его тельце снова заберётся под теплое одеяло, Гурен развернулся внутрь комнаты и символично чихнул, раскрасневшись от жара еще сильнее. — Чегось?! Ты даже в рождество заболел что ли? – Перед Ичиносе тут же возникла фигура белобрысого мальчика, хитрые глазки которого бегали из стороны в сторону, рассматривая Гурена со всевозможных ракурсов. Особенно пристально он вглядывался в раскрасневшееся от высокой температуры лицо. Это было очень похоже на румянец, что делало из грозного мальчонки Гурена просто милого темноволосого мальчика, но отчего-то вечно хмурого. — Твою ж! – Резко воскликнул Ичиносе, делая шаг назад и спиной встревая в чуть холодную дверь. — Шинья! Отморозок! Ты как внутри оказался?! – Снова хмурый взгляд, хоть и немного скрашенный удивлением. Темноволосый шустро оббежал взглядом Шинью: весь в снегу, как всегда с глупой, но хитрой улыбкой на лице. На сей раз в его глазах прямо таки бушевало пламя. Опять что-то задумал? В груди в этот момент что-то екнуло. Как бы Ичиносе не старался отрицать, но он всегда боялся новых затей Шиньи, ведь они могли не просто заставить его испугаться, они могли заставить его смущаться, что просто не позволительно! Грозный образ мальчика в такие моменты буквально крошился на глазах, что лишь вызывало у Хиираги улыбку. Как же отвратительно и…неловко. «Ублюдок, я прибью тебя!» - пронеслось где-то в голове Гурена, когда тот в очередной раз вспомнил, сколь же наглым и подлым образом прервали его сладкий сон в тепле и одиночестве. От беловолосого веяло холодом, пробирающем до костей. От его одежды приятно пахло свежим воздухом и чем-то отдаленно напоминающим запах цветущей мяты. Он подошел очень близко, медленно доставая что-то из кармана своей куртки, и своими сияющими глазенками смотрел прямо в лицо темноволосого, не отводя взгляд ни на секунду. Ичиносе замер, нахмурившись. Старался заглушить стук сердца, которое сейчас и вправду пустилось в бешеный ритм. Это то, что пугало Гурена и заставляло словно стесняться самого себя. Внезапности, сюрпризы – все это не для него. Оно пугало, быть может, даже немного отвращало и доводило мальчонку до дрожи в коленях. Этот момент снова показался Гурену каким-то неправильным, ведь отчего-то он тянулся бесконечно долго. Звуки были заторможены, казалось, всего на несколько секунду, но ощущение того, что это мгновение длится уже целую вечность, никак не могло покинуть разум Ичиносе. Дыхание Шиньи казалось ему очень плавным и тягучим, но и одновременно резким и рваным. Его сердце билось очень громко, ритм, достойный счастливого человека. На его щеках проглядывался легкий румянец. Щеки пылали, словно маленькие огоньки, на замерзшем от холода теле. И вот время восстанавливает свой ход только тогда, когда перед лицом Гурена оказывается маленькая красная коробочка. На праздничной обертке синей ручкой, будто в спешке, написано детским неаккуратным почерком: «Для Гурена от Бенгальского тигра». Верно, для темноволосого до сих пор оставалось загадкой «почему же Шинья называет себя бенгальским тигром?» Он совсем не похож на хищного зверя, слишком уж мягкий и добродушный. Ичиносе вновь застывает в удивлении, но всего на мгновение, после чего начинает потирать запястьем постоянно замерзающий нос. — Это что еще за… - Темноволосый брезгливо поморщился, отводя взгляд в сторону, но все же изредка косясь боязливым взглядом на коробку.

« Воспоминания никогда не ускользали. Они преследуют тебя с того самого дня, когда следы на снегу непроглядно замело. Когда ЕГО следов на снегу не стало. Все началось в день, когда твой мечтатель, называющий себя «бенгальским тигром», недостойно хищнику, просто ушел из твоей жизни. Ушел в метель, припорашивая твои глаза ошметками грязноватого снега».

Гурена разбудил стук в дверь, требовательно вырываю мужчину из сна. Моменты из его прошлого отступили, отдавая Ичиносе во власть реальности, которая была уж слишком скучной. Простота хоть и затягивает, но именно она губит людей своей однообразностью. Ичиносе, бурча под нос проклятья, шустро зашагал в сторону входа в свое холостятское жилье. Легкий скрип старой двери, обжигающий кожу ветер и следы на снегу, уходящие вдаль. Ичиносе сглотнул, затуманенным взглядом всматриваясь в отпечатки чьих-то ног на снежном покрове. Это словно то, что осталось после ночного сна. Нет, на самом деле это то, что всегда остается после него. Следы на снегу. Крохотные отпечатки детских ножек. Несколько лет назад они казались в разы больше, сейчас же они бы выглядели крошечными, практическими ничтожными на фоне огромного мира. — Эм…Гурен… - Прямо перед глазами Гурена был произведен щелчок пальцев, приводящий темноволосого в чувства. — Ты на что уставился? – парень захихикал, скосив улыбку на бок. — Ты меня разбудил, сопляк….Назови мне хоть одну причину, по которой я не смог бы хорошенько выпороть тебя прямо сейчас? – Прижимая пальцы к вискам и делая сосредоточенный вид, Гурен попытался изобразить свой повседневный строгий тон, однако сегодня ничего не вышло. Эта нелепая попытка еще больше раззадорила парня, который теперь на всех парах влетел в дом Ичиносе, даже не спрашивая разрешения хозяина. — Вот зашел я к тебе в дом, праздником так и повеяло, знаешь, хоть бери и вешайся посреди комнаты! – Юичиро недовольно покачал головой, слаживая руки крестом на груди. — Это никуда не годится! – Парень сделал недовольное личико, «любуясь» видом серых стен в доме. — Можешь попробовать, заодно и праздничная безделушка в доме появится. Немного стремная, но не мне придираться. – Съязвил Гурен, бросая холодный взгляд на Хакую, заставляя того закипеть от приступа ярости и начать жестикулировать руками в некой панике. «Как и всегда слишком эмоциональный…Сопляк» - Грубый голос у себя в голове, сказал эти слова с какой-то теплотой. — Так бы и начистил тебе морду! – Завопил Юи, тыча пальцем в мужчину, спокойно стоявшего около входной двери. — Не дорос еще на взрослых задираться. – Слегка улыбнувшись, выдавил Гурен, сдерживая накатившуюся волну зевоты. — Потом обязательно помахаемся! – Твердо заявил Юичиро, снимая с плеч походную сумку, в которой явно находилось что-то увесистое. — Вот, сегодня рождество, так что держи! Это подарок. – Юи шмыгнул носом, протягивая Ичиносе даже не завернутый в какую-нибудь праздничную упаковку плед. Приятный на ощупь синеватый плед с белыми вкраплениями ближе к середине. — Что еще за… Юи, ты придурок? Своего добра полно, так еще ты тащишь всякий хлам! – Черство отрезал темноволосый, принимая задиристую позу. В память тут же въелись картинки прошлого, как всегда неожиданно. Они застают врасплох, будто обнажая всего тебя: твое тело, твою душу… Как это было тогда, много лет назад? Какой-то мальчишка с такими же добрыми глазами, тоже протянул ему безделушку. Но времена меняются, слишком быстро и в грандиозных масштабах. — Это что еще за… — Это градусник! – Радостно ответил Шинья, прикрывая глаза и заставляя акцентировать внимание не на сияющем взгляде, а на румянце, красующемся на детских щеках. — Ты очень часто болеешь, а мне хотелось бы видеть тебя в школе почаще! – произнес Шинья, снова засияв во всей своей ребяческой красе. Сколько же в этом юнце энтузиазма и безудержного желания радоваться всему вокруг. — Ну а градусник мне как поможет?! – Приподняв брови, рявкнул темноволосый мальчик, закатывая глаза. — Идиот! Однако, в этот момент на душе у Гурена стало тепло. Грудь сжалась от некого волнения. Никто еще не говорил о нем с такой заботой…. — Ну…может, возьмешь его в руки, вспомнишь обо мне, и жар спадет! – Раздался детский счастливый смешок, который заставил сердце Гурена начать отстукивать рваный ритм. Снова. Еще сильнее. Отчего-то стало так приятно. Это были такие простые наивные детские слова, но от них жаром жгло не тело, а саму душу. — Это не хлам, а праздничный подарок! – Заявил Хакуя, шустро сбрасывая с себя верхнюю одежду и размещаясь на холостятском диване Гурена, что хозяину явно не пришлось по душе. Парень принял гордую, удобную для себя позу, закидывая одну ногу на другую. Стало весьма уютно, и парень не сдержал легкий выдох-стон, облегченно сползая по дивану чуть вниз. — Юи… Скоро одна часть твоего тела будет гореть алым праздничным пламенем. Ты что, нарываешься, а?! – Грозно прошипел Гурен, двигаясь в сторону мальца. Однако сейчас на душе стало будто опять легко. Все же рядом ни кто-нибудь, а его близкий друг. Это не могло не радовать в рождественский праздник. Подойдя к пареньку, мужчина стукнул его по голове и начал трепать по волосам, слегка насмехаясь над мальчонкой. — Гурен, твою мать, ты чего это! – Недовольным голос выкрикнул Хакуя, хмуря темные брови. — Ну, Гурен, ты чего! Ребята сидели на диване около небольшого деревянного столика, на котором стояли две кружки теплого чая и теперь уже пустая коробочка, в которой находился рождественский подарок. — Не буду я тебя гладить, идиот! – Прошипел Гурен, отпихивая от себя белобрысого мальчонку, который настойчиво терся об его плечо, подталкивая к действиям. — Ну, Гурен! – прохныкал Шинья заглядывая темноволосому прямо в строгие глаза. — Ты же не приготовил мне подарок, так сделай хотя бы это, ну же! – Мальчик странно извернулся, затылком приземлившись на колени Гурена, отчего тот хоть и покрылся румянцем, но все равно закипел от ярости. — Совсем что ли?! А-ну отойди от меня! – Бурчал Ичиносе, отводя взгляд в сторону. — Все говорят, что я похож на тигренка. Я и сам бы хотел быть бенгальским тигром! – Шинья сделал весьма странное заявление, вновь ища встречи с взглядом Гурена. — А раз так, то погладь меня! У меня мягкие волосы, честно! Мальчик рассмеялся, вновь вгоняя Ичиносе в краску, но теперь тот уже не излагал своё возмущение, а и вправду задумался. Где-то в своем разуме он отметил, что это белобрысое создание и впрямь похоже на милого маленького тигренка с чарующим нежным голосом и мягкими приятными волосами, но вслух он, конечно же, ничего не сказал. Да и…чего стоит тигренок в хищном мире? Загрызут более взрослые и опытные звери. «Чтобы выжить в наше время, нужно быть хищником и обладать не красотой, а суровостью.» - Решил про себя Гурен, снова хмуря брови. — Они все идиоты. А разве я похож на идиота? – Сухо произнес Гурен, опуская взгляд вниз и упираясь им прямо в Шинью, который сейчас активно ерзал спиной по его коленям, пытаясь добиться хоть какого-то внимая со стороны черноволосого. Ерзая туда-сюда, мальчик пытался урчать и, как ни странно, у него получалось. Ну разве ж это тигр? Скорее, маленький котенок. — Тебе честно ответить? – Ехидно ухмыльнулся Шинья, обрывая на этом свое сладкое мурчание.

«Бенгальский тигр. Какая глупость. К твоему дому всегда тянулись человеческие следы. Отпечатки маленьких детских ножек, а не лапы грозного хищника.»

— Если изображал из себя зверя, так хоть бы поборолся. – Неожиданно для себя, вслух, произнес Гурен, тем самым вызывая на лице Юичиро недопонимание. — А…Ась? – Юи вздернул бровь, всматриваясь в лицо Ичиносе. Непростительно. Он позволил юнцу понять, что замечтался и потерял контроль над своей реальностью. Пора заканчивать витать в облаках. Это больше не воспоминания – это бессмысленные сожаления о приятном прошлом, которое когда-то грело душу. Но лишь когда-то… — Хакуя! – Буркнул мужчина, снова прожигая паренька строгим взглядом, который уже и не вызывал у Юи никаких эмоций. Это просто было чем-то привычным, так сказать, неотъемлемая часть его жизни. — Темно уже! Сколько еще ты будешь просиживать мой диван? — Вообще-то я мог бы и на ночь остаться! Выгоняешь меня по морозу! – Завозился Юичиро, понимая, насколько лень ему сейчас идти вообще хоть куда-то. Чаепитие затянулось до самого вечера, когда за окном уже тускло мерцали огоньки фонарей и поблескивали первые звезды. — На полу мог бы поспать! Или ты уже настолько старик, что спина ноет? – Парень ехидно улыбнулся, складывая руки крестом. — Совсем оборзел?! Юи только успел увидеть перед собой сжатый, пусть и не сильно, кулак, как нарастающие и экспрессивные возмущения Гурена, прервал стук в дверь. Странным было то, что он раздался единожды и очень приглушенно. Будто стучали вовсе не кулаком, а чем-то обмотанным в толстую ткань. Такой мягкий, плавный толчок, в старую поржавевшую дверь. — Это мне послышалось? – Совсем тихо, будто вкрадчиво произнес Гурен, что было ему совсем несвойственно. Мужчину в один момент передернуло, а сердце начало стучать чуть быстрее. Ритм превзошел привычный на едва ли заметные доли секунды, но этого хватило, чтобы Ичиносе, по необъяснимым причинам кинуло в жар и пронзило тягучей болью где-то в груди. Он повернулся в сторону двери и начал всматриваться в нее всеми силами, будто ожидал увидеть что-то родное, что-то такое знакомое и дорогое в тени железной завесы. Но Гурен, шустро откидывая эти странные ощущения и мысли, вновь развернулся лицом к своему собеседнику и посмотрел ему в лицо, все еще ожидая ответа на свой вопрос. — Гурен, ты балда! К тебе же кто-то пришел! Пойди открой! – Неожиданно резко произнес Юичиро, подскакивая с места, и уже готовясь даже вместо Ичиносе отворить дверь гостю. Юнца совсем не смущало, что стук прозвучал всего лишь единожды, и то как-то отстраненно. Ним в этот момент управлял невероятно странный порыв, в котором поселилось единственное желание: увидеть улыбку на лице Гурена. Ведь если бы к нему сейчас пришел какой-то знакомый старый друг, он наверняка бы улыбнулся. Разве нет? — А-ну стоять! Сдурел?! - Так же вскакивая с места, Гурен попытался схватить Хакую за край одежды, но поскольку у него не вышло, уже через мгновение парень оказался у входа в дом, прикрытого старой скрипучей дверью. Мужчина внезапно даже для себя закипел от ярости. Это с какой такой радости мальчишка устанавливает здесь свои правила?! Да и, признаться, Гурен не был до конца уверен, что в дверь вообще стучали. Быть может, просто резкий порыв ветра? Юичиро шустро распахнул дверь, устремляя взгляд куда-то в черную даль. От порога не было видно ничего дальше чем на метр. Тусклый свет, доносящийся из дома, буквально тонул в ночной темноте. — Гурен! – Парень в очередной раз воскликнул это имя, на этот раз с какой-то странной, даже немного отвращающей, радостью. В глазах появился по-детски наивный блеск, как только он увидел на снегу следы. Они, так же как и свет, тонули в черноте, но их все равно можно было заметить. Это были маленькие отпечатки ботинок, словно их оставил еще совсем крохотный человечек. — К тебе таки пришли! – Настал тот момент, когда Хакуя вновь натянул на свое лицо привычную ухмылку, довольно таращась куда-то в темноту. — Ты че, идиот? – Спокойно ответил Ичиносе, на этот раз даже не срываясь на раздраженный крик. Все же, к таким необъяснимо странным выходкам Юи он уже привык. Парня совсем не беспокоил тот факт, что мог прийти кто-то, например, рождественский маньяк-убийца. А чего? Всякое бывает. Но его успокаивал и даже внушал некую уверенность тот факт, что следы, оставленные кем-то на снегу, явно принадлежали ребенку. «У Гурена есть знакомые дети?» - Юичиро почесал затылок. И только теперь его забеспокоила мысль о том, куда же девался владелец этих следов? — Уааах, Гурен… - Прогибаясь чуть вперед так, что его тело теперь свисало за порог дома, Юи протяжно застонал, потирая лоб. — Ты кого-то спугнул! – Парень никак не сводил глаз с крохотных следов, которые убегали четко вперед во мглу. — Вот и хорошо. Вернись в дом, сопляк! И дверь закрой. Напустил холодного воздуха! Одни проблемы от тебя. – На повышенных тонах ответил брюнет, но все так же спокойно продолжал наблюдать за ситуацией, сидя на диване и оставаясь в стороне. — Пока, Гурен! – Растягивая каждую букву, мальчик произнес имя своего друга, даря ему напоследок добрую наивную улыбку, которая вновь разлила сладостные волны тепла по телу темноволосого. — Пока. – Сухо ответил Гурен, отводя взгляд в сторону. Все еще старался спрятать эмоции в себе, но, боже, как же в этот момент ему просто захотелось подойти и обнять друга. Обнять на прощание. Обнять так же сильно, как его сердце желало заботы и чужого тепла. Что ж, в этот день, в день, который снится Гурену каждое рождество, мальчику пришлось пожалеть о том, что он крепко-крепко не обнял своего друга. О том, что так и не погладил его, когда тот, ерзая своим хрупким тельцем на его коленках, просил о ласке, называя себя тигренком. Как же глупо это тогда выглядело. И сколь же трагично это выглядит сейчас. В этот самый день, несколько лет назад, Шинья Хиираги так и не вернулся домой. Его тело нашли только тогда, когда снег растаял. Была сильная метель, и мальчик, судя по всему, попросту сбился с пути, а позже замерз насмерть. Ужасный конец для «хищника», который должен был сражаться и рвать все когтями и зубами до последнего. — Даже не попытался бороться… Второй раз за вечер Гурен повторился, но опять же что-то возвратило его в реальность, вырывая из глубин собственных мыслей. На этот раз это был громкий вскрик Юи, который уже успел побывать на улице. Но сейчас же парень влетел в дом, как ошпаренный, спешно захлопывая за собой дверь. — Гурен! – Бросая ошарашенный взгляд на мужчину, брюнет в неком отчаяние пытался нащупать позади себя дверную защелку, чтобы обезопасить себя еще больше. Сейчас он выглядел, как жертва маньяка, которая старалась укрыться в безопасном месте. Однако, Ичиносе это от чего-то только позабавило. Он усмехнулся и посмотрел в испуганные глаза Юичиро. — На педофила-Санта-Клауса наткнулся, Юи? – Гурен встал со своего места и ядовитым взглядом осмотрел паренька, который подрагивал, пытаясь отдышаться. — Гурен, там это! – Снова вскрик. Парень тыкал пальцем прямо перед собой, что никак не давало мужчине подробностей ситуации. Что-то ему подсказывало, что парень как всегда все накручивает, однако совсем другое чувство колотило его по нервам изнутри. Оно так и шептало: «открой дверь», таким таинственным и завораживающим нежным голосом, и это заставляло все нутро трепетать. — Да чего? Ай, ну-ка отойди! – приказным тоном отозвался Гурен, отодвигая испуганного мальчонку от двери, однако тот мертвой хваткой вцепился ему в руку, заглядывая в суровое лицо своими зелеными щенячьими глазами. — Стой! Не выходи! — Да отойди ты! – Мужчина распахнул в дверь и на несколько секунд буквально опешил. Время словно остановилось. Ноги онемели и захотелось, поддавшись порыву слабости, просто рухнуть на ватных ногах на мягкий снег, который припорошил порог его дома. Тело заныло не то от боли, не то от сладкой истомы, которая внезапно начала разливаться по телу. Откуда столько приятных и резких чувств, которые в одно мгновение снова перевернули мир Гурена с ног на голову? — Э…Это… - Ичиносе все же удержался, чтобы не упасть, но слабость из тела никуда не делась. Веки дрожали. Пульс стучал в висках, и было слышно, как же быстро кровь протягивается по венам. Руки обмякли, а воздуха стало не хватать. Нет, Гурена не одолел тот же страх, что и Юи, но сейчас он четко понимал, что с каждой новой секундой, проведенной в этом мгновении, он все больше теряет дар речи. Всего в нескольких метрах от его дома, там, где свет из дома уже очень слабо освещает дорожку из детских следов, сидел огромный бенгальский тигр. Снег падал ему на голову и лапы и будто светился, совсем как праздничный фейерверк. Случайно? Нет же. Он сидел прямо там, где обрывалась дорожка из крохотных отпечатков детских ножек. Сердце издало очередной мучительно-резкий стук, а губы сами собой произнесли это имя. Имя, которое уже так давно не слетало с этих губ. — Шинья… Юичиро, буквально глотая ртом воздух, осмелился высунуть голову и посмотреть в дверной проем, где все еще сидело создание, которое его так напугало. Было и вправду страшно. Кого не напугает столько огромный зверь. Настоящий хищник. «Хищник» - Дрожащий голос заговорил в подсознание Гурена. С глаз чуть ли не слетали слезы. Слезы радости? Отчаяния? Это необъяснимо, но невыносимо приятно. Будто что-то родное и невероятно важное вернулось к тебе. Вместе с этим, приходит понимание того, сколь же это глупо. Сюрреализм просто давит на сознание, не давая насладиться «сладкой болью», которая пронзала одновременно сознание и тело. Хакуя просто застыл на месте, смотря на то, как Гурен едва ли не трясётся от попыток сдержать…слезы? Зверь впереди издал странный звук: не то рык, не то доброе мяуканье, точно как котенок, просящий лакомства у своего хозяина. — К…какой абсурд. – С улыбкой проговорил Гурен дрожащим голосом, делая шаг на встречу зверю и мечтательно прикрывая глаза. Снег тут же упал на веки и припорошил одежду. Она, словно белый пуховик, в одно мгновение была усыпана снежной завесой. Холод нисколько не смущал, хоть и заставлял и без того обмякшее тело дрожать, но Гурен все равно продолжал делать осторожные шаги навстречу тигру. Он знал, он понимал, что перед ним его друг. Его зверь. Его Шинья. Этому нет объяснения, даже в самой ситуации нет здравого смысла, но это вызывало в Гурене столько эмоций, что даже ему самому стало страшно. Тело все еще било крупной дрожью. До сих пор закрытые глаза постоянно намеревались открыться из-за пульсирующих резких подрагиваний. Юичиро смотрел на эту картину как бы со стороны, продолжая потирать глаза, откровенно надеясь на то, что ему в чай просто что-то намешали. Надеялся, что Гурен сейчас не идет едва ли не плача навстречу огромному бенгальскому тигру, откуда не возьмись появившегося у его порога. Разве он вообще когда-нибудь видел Гурена в таком состоянии? Нет, все было похоже скорее на сон или состояние алкогольного опьянения. Но все же, где-то внутри мальца, появилось странное чувство того, что не стоит даже пытаться вмешаться. Гурену больно, он почти в слезах идет навстречу огромному хищнику, но в его последних словах, которые Юичиро услышал, когда мужчина ступил за порог, было столько тепла и доброты, в одной просто фразе столько положительных эмоций, что у парня даже радостно екнуло сердце за своего давнего товарища и наставника. И вот оно, Ичиносе делает последние шаги сокращая и без того, ничтожно малую дистанцию между ними. Его вытянутая вперед рука уже ощущает тепло шерсти и кожи зверя, но тот внезапно начинает уходить прочь, обиженно мяукнув напоследок. Даже не заскулил, не зарычал, просто протяжно замяукал, якобы выдавая свою обиду. В этот то момент Гурен и проявил свою слабость, позволил себе заплакать, уставившись на крохотные детские следы на снегу, которые оставлял удаляющийся зверь. Такие маленькие отпечатки ничтожные на фоне огромного и жестокого мира. Следы на снегу. ЕГО следы на снегу. — Я не отпущу тебя снова. – Твердо заявил мужчина, шустро подбегая и обхватывая животное за огромную теплую шею. Приятная на ощупь шерсть тут же защекотала кожу, и Ичиносе позволил себе улыбнуться, пытаясь приостановить поток из слез, который лился по замерзшим от холода щекам. — А волосы и вправду мягкие… - Тихо прошептал Гурен, утыкаясь головой в тело бенгальского тигра. Животное тихо дышало, опаляя своим дыханием все тело Гурена практически разом, тем самым согревая. Мужчина обнимал так крепко, как только мог. Вжимался в это создание всем телом, будто пытаясь донести все свое тепло и отпустить всю свою боль, которая исподтишка терзала его все эти годы. Их дыхание взмывало вверх парой белых облачком, которые тут же растворялись в ночной мгле. Юичиро устроился на пороге дома, присаживаясь на него. Улыбнувшись, видя крепкие дружеские объятия человека и зверя, парень откинулся на спину, устремляя взгляд в освещенный потолок. Улыбка не сползала с его лица, даже когда телу стало слишком холодно из-за ветра, влетающего в дом сквозь открытую дверь. И, кажется, даже когда на утро парень проснулся на теплом диване, на его лице все еще была та самая странная улыбка, вызванная необъяснимо приятными эмоциями. Парень поднял взгляд вверх и тут же уперся им в строгое лицо Гурена. — Запомни раз и навсегда, сопляк! Тебя от чая сморит. Еще раз заснешь на моем диване, я тебя высеку! – Сухо буркнул Гурен, уходя куда-то в глубь дома. А взгляд все такой же болезненно-одинокий, как и раньше. Ох, но как же сильно Юичиро хотелось, чтобы его наставника, который стал ему даже ближе, чем отец, однажды посетил таинственный друг, который заставит его радостно улыбаться сквозь горячие слезы.