Гнев.

      Гнев как единственное человеческое, что от него осталось. А зачем ему что-то другое? Любить? Кого? Кто будет так же достоин любви как тот человек? Да, теперь он называет его "тот человек". Это лучше чем бесполезные имена, номера телефонов и адреса. И запомнить проще. Вот только... Он-то, этот человек, не дышит. Теперь его не обзовешь, не кинешь в него стакан. Больше ничего не будет. Как приговор. Как наказание за свой грех. Может всеми уже забытый, но оставшийся в памяти серым, мутным пятном. Какая жизнь, такая и память. Липкая, серая, будто из слизи. Она противно обволакивает и заставляет задыхаться от нехватки кислорода. А еще дрожать. Во сне являясь самым страшным кошмаром. Тихо, она все ближе подходит и затмевает лучики солнца, заслоняя его своей жилистой, массивной спиной. Думаешь - сейчас начнется дождь. Он просто обязан отчистить этот кошмар и остаться дальше ласкать сознание. Он отчистит все, и прошлое и бедующее, получше любой святой воды. Наверное, все потому, что Дождь слишком уж связан с небом. Все что у него есть - это грозовые облака. И он падает на землю, отдавая всего себя, чтобы спасти еще одну душу. Еще одного человека. Даже если он больше не увидит неба. Почему-то он всегда думал, что дождь обязан ему помогать. Даже не так. Это работа Дождя. Его призвание и судьба. Он думал, если дождь не идет и не может помочь, если дождь проигрывает тьме внутри, значит, он бесполезен. Но Дождь всегда утверждал обратное. Слишком уж гордым и неприступным он был. Был. Это слово острое как лезвие меча. Гнев. Он легко заменял ему страх. На этот раз Дождь не сможет помочь. Раны расползаются по телу. Сознание затмевают яркие вспышки боли, но он встает. Смерть дождя должна быть отомщена. Именно за этим он сюда и явился. Пелена не дает разглядеть фигуру рядом. Он упрямо встает с колен. Кто-то вещает о том, как страдал его дождь, о том, как его пытали, ставили на колени и избивали до хруста ребер, до еле слышного шипения. В спину влетает еще один заряд обжигающего ветра. В этом порыве мельчайшие частички стекла, они царапают и вонзаются в кожу. Занзас уверенно, со всех сил, вытягивает руку вперед. Они сотворили это с ним. Они обрезали его плавники, они забили стекло в его жабры, не давая вдохнуть без крика, не давая опомниться от боли. Они уничтожили его Акулу, его Дождь, его Скуало… И эти твари решили, что это сойдет им с рук?! Тело не слушается, руки онемели и не хотят двигаться, ноги так и норовят подогнуться как у старой, тряпичной игрушки. Вокруг разгорается пламя. Для Занзаса теплое, родное, ему становится хорошо только от этого огня и понимания, что сейчас его поддерживает настолько сильная и нерушимая стихия. А единственный кто может ее успокоить мертв. Да и сдерживать ее, сил больше нет. Если сейчас он отдастся этому родному пламени, оно уничтожит его. И он отдается судьбе. «Вот и все, Патлатый»