Варвара

«Глупо, насколько жизнь отличается от фильмов, игр и прочего дерьма. Обидно. Логично, что обидно, и обидно, что логично». Ручка задерживается над неаккуратной строчкой, подрагивая в пальцах. Мужчина щурится на крохотную записную книжку, наполовину исписанную. Затем вздыхает и закрывает ее, натягивая на обложку потрепанную резинку. Он смотрит, как его подросток-племянник, играя в team fortress 2, с горящими глазами выбирает шпиона. Мальчик может часами рассуждать о том, как ловко его подопечный управляется с ножом-бабочкой. Ему кажется, что дядя его понимает. И дядя понимает. По телевизору на крошечной кухне в очередной раз крутят дешевый боевик. На экране мелькают перемазанные в крови и копоти брутальные мужские лица с мимикой манекенов, среди них особо выделяется киллер – галантный мужчина в костюме и с винтовкой в чехле. Он хитро улыбается, убивает заказ и подхватывает на руки кукольную актрису. Все счастливы. И мужчина раздосадовано плюет в раковину. На деле же быть киллером – это поставить крест на жизни. Большой такой жирнющий крест собственной кровью и дерьмом. Со временем становится невозможно смотреть людям в глаза. Не из-за совести, а из-за самих взглядов. Некоторые, кажется, проникают прямо в душу, туда, куда сам душевладелец боится заглядывать. Стремно очень. Да и про мечты юности приходится забыть. Его самым большим желанием в 18 лет было сделать себе татуировку, но денег не было, а родители подобное мероприятие спонсировать отказались. А теперь что? Татуировка будет не украшением, а яркой приметой. Про личную жизнь даже говорить не хочется. Никаких серьезных отношений быть не может – он все же придерживается идеалистической мысли о том, что между партнерами лжи быть не должно. А какая девушка оценит такую профессию как убийство людей? Отношения на одну ночь уже организовать проще, но мужчине редко перепадают и они. Кто в трезвом уме согласится переспать с неприметным и малоразговорчивым мужиком без особо красивого лица? Пусть ему нет даже тридцати пяти, и он достаточно обходителен, но спят чаще с бойкими красавцами или откровенными денежными мешками. А трахать пьяную вусмерть девушку (которые чаще всего ему попадаются) по ощущениям практически неотличимо от онанизма. И в чем толк? Ну и, конечно же, сам процесс убийства. Нет ничего ужаснее этого. И дело совсем не в том, что ты отнимаешь человеческую жизнь, нет. Со временем люди становятся не более чем мишенью, в которую нужно всадить пару пуль или нож. Все моралисты захлебнулись бы желчью, если бы он рассказал им свое истинное отношение к убийству. Киллер в первую очередь боится за свою шкуру. Чего стоит покупка оружия. Плетешься по улице, время от времени касаясь через куртку пачки денег, спрятанной во внутреннем кармане. Затем несешь пакет с пистолетом как можно невозмутимее, силясь изобразить на своем лице выражение умиротворения человека, купившего пакет молока. Выследить жертву тоже нервотрепка. Слиться с толпой не проблема, как и нечаянно выделить себя из нее. Одно неверное движение, излишне долгий взгляд, и заказ начинает волноваться. Тех, кто умеет безукоризненно вести человека, стоит увековечивать в стихах. И есть еще тысячи деталей, сжигающих нервные клетки: подготовка места преступления, планировка отходов, запасное оружие, алиби, грамотный тайминг и прочее. Но все это не идет ни в какое сравнение со временем после выполнения заказа, когда киллер прячется в укромном месте, совершенно один. Только он и его мысли. Сразу в голове всплывают недочеты: возможные следы, случайные свидетели – и сразу по коже мурашки бегут от банального страха за свою мнимую свободу. Ха. Свободу. Конечно. А потом в один прекрасный день киллер совершает ошибку – не замечает свидетеля. Настолько не замечает, что женщина хватает его за руку, в которой зажат пистолет. И летит все к чертовой матери. Он бежит по улицам, между домами, перепрыгивает через ступеньки, судорожно ищет ключи. Когда входная дверь захлопывается за ним, киллер-неудачник сползает на пол, в ужасе хватаясь за отросшие волосы. Надо бежать, но куда? У родственников и знакомых пережидать не вариант – он не подставит их так. Уехать бы куда-нибудь, но денег нет, а появились бы только после выполнения заказа. А потом на лице мужчины на секунду появляется улыбка. Значит, доигрался. И пальто аккуратно вешается на крючок, пистолет отправляется в шкаф, а перчатки на стол. Включается телевизор, и человек невидящим взглядом провожает мелькающие картинки. Действительно доигрался, куда спешить? Так проходит вечер, два, неделя. Заканчиваются последние продукты, а за ним никто не приходит. Скорее всего ищут – он слишком хорошо дал рассмотреть свое лицо. Месяц, еще один. Тишь да гладь кругом, и киллер начинает потихоньку выползать на улицу. А в голове его одна-единственная мысль. «Почему?» Не рассказала, не пошла в полицию. Да кто бы не донес?! Что, черт возьми, произошло?! Что за женщина такая, что остановила убийцу, но не сдала его закону? «Знак, определенно знак!» В спешке мужчина откапывает запылившийся диплом о получении медицинского образования и идет искать работу. Это сделать не сложно – старые специалисты уходят на покой, а молодые стараются как можно скорее уйти из поликлиник из-за мизерной зарплаты и отвратительного коллектива. А киллеру сойдет. Пусть опыт работы практически никакой – отработка после университета – но его берут на полставки, садят в крошечный кабинет и посылают к нему десятки пациентов. И все идет замечательно до тех пор, пока на горизонте не появляются старые знакомые. Заказчики. Большие деньги за короткое время – наркотик. Зарплата, которой не хватает, чтобы сводить концы с концами, - повод. И вновь он прячет под плащ пистолет. В этот раз он будет осторожен. Так появляется гибрид терапевта и киллера, забавное сочетание только на словах. Он работает в разы аккуратнее, берет только проверенные дела, обладает идеальными рекомендациями и переборчив в заказчиках. И он снова пьет в одиночестве, снимает в клубах дешевых девушек и спит с ними на старом диване, предварительно сбросив на пол справочник лекарственных средств. А потом на прием к нему приходит покашливающая женщина, и когда их взгляды пересекаются, врач вжимается в рассохшийся стул, покрываясь капельками холодного пота. Та самая, что когда-то схватила его за руку в подворотне. Имя ее – Варвара, ей 29, и у нее ОРВИ. Он на автомате осматривает ее горло, просит поднять свитер для того, чтобы выслушать сердце и легкие. Она розовеет едва приметно, у нее красивый бюстгальтер и маленькая грудь. Кожа девушки покрывается мурашками, когда он нарочно задевает ее пальцами. Врач выписывает ей направление на анализы и кардиограмму, а сам вглядывается в ее лицо. Не узнала? Не показывает, что узнала? У нее на левой щеке много мелких родинок. И руки тонкие, с выпирающими костями. Мужчина слишком хорошо помнит, насколько сильная их хватка. Когда придет продлевать больничный, он заговорит с ней. Ей назначен прием на вторник. Нужно ждать вторника. Время идет очень медленно и бессмысленно, не хочется ни пить, ни есть, ни секса. Мысли мужчины занимает только загадочная девушка. Ее образ преследует его повсюду: в автобусе, на работе, на кухне дома – поэтому когда очередной больной, к которому он поехал на дом, открывает дверь, врач не удивляется, видя знакомое лицо. Кажется. Креститься надо. Но это действительно Варвара. Мужчина проходит в коридор, стягивает обувь под внимательным взглядом завернутой в плед девушки. Осмотр получается быстрым, он дышит на печать и мягко оттискивает кругляш на справке. Надо бы уходить на следующий вызов, но врач задерживается, смотрит напряженно на пациентку. - Почему? – вырывается у него. – Почему не сдала? Он смотрит прямо в ее слезящиеся от болезни глаза, на ее слабую улыбку и растрепанные волосы. Ответь же, Варвара. Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем идет речь. Девушка пожимает плечами и качает головой, сминая во влажных пальцах справку. Она и сама не знает, почему. В бредовом порыве мужчина наклоняется к ней и запечатлевает быстрый поцелуй на болезненно горячих губах. Ни он, ни она не закрывают глаза, в эти короткие секунды ему кажется, будто через огромные зрачки он сможет заглянуть в ее голову. Ее взгляд именно такой, каких он всегда избегал, но в этот раз ощущения другие. Она не произносит ни слова, только наблюдает, как он неуклюже наматывает на шею теплый шарф в коридоре. Провожает взглядом до тех пор, пока он не скрывается за лестничным пролетом. Они не попрощались. Оба знают, что встретятся во вторник.